Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незнакомец улыбнулся.
— Да, его следовало бы пристрелить, — сказал он. — Он, несомненно, заслуживает того. Когда-нибудь я убью его, только не сейчас. Но я позабочусь, чтобы он никогда больше не обижал тебя.
— Ты заслужил смерть, — сказал незнакомец Мальбину, — но я не судья. Я знаю вас обоих и знаю, что вы за птицы. У тебя и у твоего друга здесь самая постыдная слава. Ты нам не ко двору, убирайся! На этот раз я тебя отпускаю; но не смей больше возвращаться в эти края, иначе я возьму на себя роль правосудия. Понял?
Мальбин пришёл в бессильную ярость, изрыгая проклятья и награждая своего противника самыми нелестными прозвищами. Но тот, схватив его за шиворот, так основательно встряхнул его, что у негодяя застучали зубы. Сведущие люди говорят, что из всех телесных наказаний, не причиняющих человеку увечья, эта добрая старая встряска есть самая мучительная кара. Такую-то встряску и задал теперь незнакомец Мальбину.
— А теперь убирайся-ка поскорее отсюда! — крикнул он. — В другой раз будешь знать, с кем имеешь дело!
И он шепнул Мальбину своё имя; едва только негодяй услыхал это имя, его лицо побледнело и вытянулось, и он вдруг присмирел.
Это имя подействовало на него сильнее, чем десяток ударов кулаком.
После этого незнакомец дал шведу такого пинка, что тот стрелой вылетел из палатки и растянулся за десять шагов на траве.
— А теперь, — сказал незнакомец, обращаясь к Мериэм, — не знаешь ли, где находится ключ от этой штучки, которая у тебя на шее?
Девушка показала пальцем на мёртвого Иенсена.
— Ключ был у него, — сказала она. — Он всегда носил этот ключ при себе.
Незнакомец наклонился над трупом и, обыскав платье Иенсена, нашёл ключ в одном из карманов. Ещё минуту — и Мериэм была на свободе.
— Ты отпустишь меня к моему Кораку? — спросила она.
— Я помогу тебе вернуться к твоему народу, — ответил он. — Откуда ты? Где твоё селение?
Он с удивлением смотрел на её странный, варварский наряд. Он считал её арабской девушкой, потому что она говорила по-арабски, но он никогда не видел, чтобы арабские женщины одевались так странно.
— Какого ты племени? Кто этот Корак? — снова спросил он.
— Корак? Корак — обезьяна. У меня нет другой родни. Мы с Кораком живем одни в джунглях, с тех пор, как Акут стал царём обезьян. Мой Корак должен был быть царём, но он не хотел.
Незнакомец с удивлением смотрел на неё.
— Ты говоришь, что Корак — обезьяна. А кто же ты?
— Я — Мериэм. Я — тоже обезьяна.
— Гм! — сказал незнакомец и не прибавил ни слова. Но по его глазам, которые с жалостью смотрели на девочку, можно было отчасти понять, что он думал. Он подошёл к ней и коснулся рукой её лба. Она отскочила назад с диким рычаньем. Он улыбнулся.
— Не бойся меня, — сказал он. — Я тебя не обижу. Я только хочу узнать, здорова ли ты, нет ли у тебя жара. Если ты здорова, мы вместе пойдём искать Корака.
Мериэм взглянула в его проницательные серые глаза. Она увидела в них доброту и благородство и позволила ему положить ладонь к ней на лоб и пощупать её пульс. Она казалась вполне здоровой.
— Давно ли ты стала обезьяной? — спросил человек.
— Я была тогда совсем маленькой девочкой, много, много лет тому назад. Корак пришёл и отнял меня у отца, который бил меня. С тех пор я и жила на деревьях с Кораком и Акутом.
— Где же в джунглях живёт Корак? — спросил незнакомец.
Мериэм сделала широкий жест рукой, который указывал, по крайней мере, на половину Африки.
— Могла бы ты найти дорогу к нему?
— Я не знаю, — ответила она, — но он найдёт дорогу ко мне.
— Я придумал! — сказал незнакомец. — Я живу недалеко отсюда. Я возьму тебя к себе, и моя жена будет о тебе заботиться, пока мы не найдём Корака или… пока Корак не найдёт нас. Если он может найти тебя здесь, он найдёт тебя и в моей деревне. Неправда ли?
Незнакомец оставался в палатке, пока Мальбин и его отряд не скрылись в джунглях. Мериэм покорно стояла рядом с ним, прижимая тонкой загорелой ручкой свою милую Джику к груди. Они беседовали. Незнакомец удивлялся, с каким трудом и напряжением девочка говорит по-арабски; он приписывал это её умственной неразвитости. Ведь он не мог знать, что уже много лет она не говорила ни одного слова на человеческих языках; впрочем, была ещё одна причина, почему она с трудом говорила на языке шейха; но об этой причине она и сама не подозревала.
Он пробовал уговорить её поселиться у него в деревне, т. е. в дуаре, по-арабски; но она умоляла его немедленно отправиться на поиски Корака. Он считал все её россказни бредом и решил, в крайнем случае, взять её к себе силой, но не оставлять в этой дикой местности во власти болезненных галлюцинаций. Но, как умный человек, он хотел сначала успокоить её, а потом настоять на своём. Он согласился идти искать Корака и направился с ней, как она хотела, к югу, хотя путь к его жилищу лежал на восток.
Мало-помалу он незаметно сворачивал к востоку. Девочка доверчиво шла за ним, не замечая его хитрости. Сначала она доверяла ему только по инстинкту: она чувствовала, что этот большой Тармангани не хочет её обидеть. Но, когда прошло несколько дней, и она увидела, что доброта и внимательность его к ней не уменьшаются, она стала сравнивать его с Кораком и
