Золотая ветвь. Исследование магии и религии - Джеймс Джордж Фрезер

использования умирающего бога в качестве искупителя чужих грехов. Первоначально его предавали смерти не для того, чтобы он унес с собой прегрешения, а для того, чтобы оградить от старческой дряхлости его драгоценную жизнь. Но раз уж бога так или иначе надлежало умерщвлять, людям могло показаться уместным воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы переложить на его плечи бремя собственных страданий и грехов и дать ему возможность забрать их с собой в таинственный загробный мир.

Использование бога в качестве козла отпущения рассеивает пелену двусмысленности, окутывающую народный европейский обычай «вынесения Смерти». Есть основания полагать, что первоначально так называемая Смерть была духом растительности, и весной ее ежегодно умерщвляли, чтобы дать ей возможность с новой силой возвратиться к жизни. Однако в этом обряде, как мы отметили выше, есть стороны, которые нельзя объяснить на основании одной этой гипотезы. Это относится, например, к ликующим крикам, с которыми Смерть выносят, чтобы предать земле или сжечь, и к страху и отвращению, которые она вызывает в несущих ее людях. Эти стороны обряда проясняются, как только мы допустим, что Смерть была не просто умирающим божеством растительности, но и искупительницей чужих грехов, на плечи которой перекладывали все бедствия народа за истекший год. Радость по этому поводу является естественной и уместной. А отвращение и страх относятся не к самому умирающему богу, а к грузу грехов и несчастий, который он на себе несет; трудность заключается в том, чтобы провести четкую разграничительную линию между носителем груза и самим грузом. Носителя какого-нибудь страшного груза боятся и остерегаются так, как если бы сам он пропитался этими опасными свойствами, между тем как он всего лишь переносчик. Равным образом население островов Ост-Индии боялось и остерегалось судов с грузом болезней и грехов на борту,

В пользу представления о том, что Смерть в народных обрядах является не только представительницей божественного духа растительности, но и искупительницей чужих грехов, говорит также то обстоятельство, что славянские народы, к примеру. всегда праздновали ее изгнание весной. Новый год у славян начинался весной, так что обряд «выноса Смерти» иллюстрирует широко распространенный обычай выдворения совокупных бедствий старого года перед тем, как вступить в новый.

Глава LVIII

ЛЮДИ В РОЛИ ИСКУПИТЕЛЕЙ ЧУЖИХ ГРЕХОВ В КЛАССИЧЕСКОЙ ДРЕВНОСТИ

Искупители чужих грехов в Древнем Риме. Теперь у нас есть все основания обратиться к изучению роли искупителя чужих грехов в Древнем Риме. Каждый год 14 марта по улицам Рима в сопровождении толпы вели одетого в шкуры человека, которого после этого били длинными прутьями белого цвета и выдворяли за пределы города. Прозвище этого человека было Мамурий Ветурий, то есть Старый Марс. Так как этот обряд совершался в день, предшествовавший первому полнолунию нового года, который по древнеримскому календарю начинался первого марта, должно быть, этот одетый в шкуры человек изображал изгнанного в начале нового года прошлогоднего Марса. Изначально Марс был не богом воины, а богом растительности. Именно к нему, Марсу, римские земледельцы обращались с молитвами о процветании своих посевов и виноградников, обилии первин урожая, о полных закромах. Почти исключительно к Марсу обращала свои прошения о ниспослании обильного урожая и жреческая коллегия Арвальских братьев, в обязанности которой входило принесение жертв на благо посевов. Кроме того, римские скотоводы во имя процветания своих стад приносили жертву Лесному Марсу (Mars Silvanus). А скот, как мы убедились выше, как правило, находился под покровительством богов деревьев. Посвящение Марсу весеннего месяца марта также указывает на то, что в нем видели бога распускающейся растительности. Итак, римский обычай весной, в начале нового года, изгонять Старого Марса идентичен славянскому обычаю «выноса Смерти» (если мы составили себе об этом последнем обычае верное представление). Ученые-специалисты отмечали сходство между славянскими и римскими обычаями, но они рассматривали Мамурия Ветурия и сходные с ним образы славянских обрядов не столько как древних богов растительности, сколько как представителей ушедшего года. Возможно, что даже народы, когда-то справлявшие эти обряды, в позднейшие времена сами пришли к такому же толкованию. Однако идея олицетворения времени года слишком абстрактна, чтобы быть изначальной. Участники римских и славянских обрядов обращались с представителем бога не только как с божеством растительности, но и как с искупителем чужих грехов. Об этом свидетельствует хотя бы его изгнание — ведь нет никакой надобности выдворять за пределы города или селения бога растительности как такового. Другое дело, если бог этот к тому же еще и козел отпущения. В таком случае его необходимо выставить за пределы города, чтобы он отнес груз скорбей горожан в иные страны. И действительно, Мамурия Ветурия прогоняли в страну осков — врагов Рима.

Искупители чужих грехов в Древней Греции. Древние греки также прибегали к использованию человека в роли козла отпущения. В родном городе Плутарха, Херонее, архонт совершал такого рода обряд в пританее, а каждый глава семьи — у себя дома. Именовался этот обряд «изгнанием голода». Раба секли прутьями растения agnus castus и выгоняли из дому со словами: «Унеси прочь голод, принеси здоровье и богатство». Во время пребывания в должности архонта своего родного города Плутарх совершил в пританее этот обряд и сообщил нам об одном споре, причиной возникновения которого послужил этот обычай.

Впрочем, и в цивилизованной Греции этот обычай временами принимал куда более мрачные формы, чем невинный ритуал, которым руководил любезный и благочестивый Плутарх. Так, когда в Марселе, бывшем одной из самых оживленных и процветающих греческих колоний, вспыхивала эпидемия чумы, кто-нибудь из бедного сословия предлагал себя для принесения в жертву в искупление чужих грехов. На протяжении целого года такого человека содержали на казенный счет и кормили отборной пищей. По истечении этого срока его облачали в священные одеяния, украшали священными ветвями и проводили по городу, молясь о том, чтобы вся тяжесть народных бедствий обрушилась на его голову. Затем этого человека выдворяли за пределы города или до смерти забрасывали камнями вне городской черты. Афиняне также содержали за общественный счет нескольких опустившихся и ни на что не годных людей и, когда на город обрушивалось какое-нибудь бедствие — чума, засуха, голод и т.п., — приносили двух из этих изгоев в жертву во искупление чужих грехов. Одну жертву приносили за мужчин, а другую — за женщин. На шее у первой было ожерелье из черных фиг, а на шее второй из белых. В некоторых случаях от имени женщин приносили жертву женского пола. Обе жертвы проводили по городу, после чего побивали камнями за пределами городской черты. Однако жертвоприношения такого рода