Ночная смена - Dok

   - Делай то, что можешь - и будь что будет! - жестко заключает медсестра: 'От твоих соплей никому лучше не станет! А нам за тобой еще впридачу ухаживать некогда - тут и так есть кого спасать!

   Что-то неуловимое делает ее схожей с нашей Надеждой Николаевной. Не хочется лишний раз вспоминать про тех самых, которые коня затормозят или с горящей избой разберутся. Но вообще-то у нас такие женщины - не переводятся. Что странно - ничего общего с феминизмом это явление не имеет. И что удивительно - в медицине таких почему-то много. Нормальные девчонки, нормальные женщины - но если дело становится тухлым и можно стать дохлым - откуда что берется. Иным мужикам нос утрут походя.

  Надо эту медсестричку взять на заметку.

   А вообще ситуация поганая.

   У нас тут пока организацией пахнет слабо, а потому может быть все что угодно. То, что уже есть защита по периметру и патрулирование территории - конечно хорошо, только вот всего остального - нет практически. Мне негде и не в чем развернуть медпункт, а это как ни верти - сортировочное приемное отделение, место для агонирующих - и по нынешним условиям там должен быть вооруженный упокоитель, да еще палатка для хирургических манипуляций - перевязочная. Да еще скорее всего будут инфекционные больные - среди нескольких тысяч обязательно окажется и дизентерия, тех опять же отдельно содержать надо. Хорошо еще ОРВИ пропали как таковые, а то еще и под таких пациентов выделять бы пришлось отдельный 'рукав'.

  А еще надо организовать поиск и сбор тяжелобольных - такие тоже есть. И ладно, если это окажется гламурный телеведущий, невелика потеря, эту работу любой дурак с избытом наглости легко выполнит, а вот скажем, если помрет слесарь-инструментальщик 6 разряда с этого завода - хрен кого найдешь на замену. Значит надо быстро все это делать. И находятся они как на грех в тех цехах, где сейчас вероятно уже и зомби есть, а наверное уже и шустрики отожрались...

  В общем - ужасти!

   И это - минимальный минимум - по уму куда как больше нужно.

   А тут еще и переодеть и, скорее всего, переобуть людей надо - и иметь во что переодеть, да и где переодеть - чтоб там тепло было. И напоить. И накормить. Я-то надеялся, что доставят армейские сухпайки или что из близлежащих магазинов - а пока только тефтели рыбные... Да и тех мало - их еще частью люди расхватали. Хорошо мы подоспели и совместно с толстым поваром отстояли уцелевшее для жидкого супа. Хотя по уму - именно жидкий суп сейчас самое подходящее. Я гоню от себя мысли о том, что обязательно будут уроды, которые с такой голодухи нажрутся жирного до упора - и будет у нас тут куча пациентов с острой кишечной непроходимостью, или как это называется в народе 'заворотом кишок'. А каждый такой пациент - тяжеленная полостная операция, тяжеленный уход потом, малая выживаемость и чудовищный расход сил и средств. Не пришлось бы еще и решать - кого из них эвакуировать, а на кого глаза закрыть - и в палатку 'для анаэробной инфекции' отправлять. Кстати - еще и эта погань будет, только позже- не в первые дни, потому сначала 'отделение для анаэробной инфекции и служит для размещения агонирующих. Проходит несколько дней - агонирующие кончаются - зато появляются анаэробники...

   Совершенно неожиданно рядом грохает выстрел, чиркает трассер - братец встает с колена, а я вижу, что в освещенный круг у кухонь зашел вполне себе готовый зомби.

   - Неплохо. - одобряет Филя.

   - Не неплохо, а отлично! - скромно поправляет его братец.

   - А ну-ную. Из чего стрелять доводилось?

   - Из СВТ, Штурмгевера, МГ-34 - опять же скромничает братец.

   Что забавно - не врет. Только вот зря Филя глаза пучит - братец стрелял холостыми, когда с приятелями ездил на реконструкцию прорыва блокады. Там знакомые реконструкторы и дали повеселиться.

   Но это все хорошо, конечно, только плохо очень.

  Дальше-то что делать? Устраиваться где-то надо, разворачиваться и работать в полную силу, а мы пока жмемся около кухонь, не знаю, как там повар и его истопник с оружием обращаются - а наших стрелков получается трое - я да Филя с братцем и хоть братец сейчас отметился - все же в его способностях стрелковых я не уверен.

   Все освещение здесь - несколько костерков, да пара ржавых дырявых бочек, таких, какие во всех американских фильмах - рядом еще всегда бомжи греются. Вот не думал, что и у нас таковое пойдет в дело. Среди освобожденных того и гляди еще зомби появятся - черт знает чем это кончиться может.

   Надо возвращаться в штаб, узнавать - где мы будем разворачиваться. Какое имущество на нас приходится. Раздача похлебки слава богу устаканилась - с одной кухни роздают, в другое подоспевает. Воду тоже таскают - некоторые из спасенных из последних сил, но помогают. Но этого - мало, очень мало.

   Иду с одним из санинструкторов - серьезный такой парень, вроде как годится.

  Кто б мне сказал, что придется мне идти в штаб узнавать, где разворачивать посреди концлагеря медпункт, да при этом держать наготове автомат - очень бы я тому поверил.

  А - вот оно - кушайте с маслом, и сразу - есть свои - есть враги... Все просто и ясно, без полутонов словесной мишуры. Свой - чужой. И точка. И определяется сразу.

   Я много времени потратил на поиск мемуаров немца - командира полка, провоевавшего под Питером практически всю блокаду - и под Шлиссельбургом и под Погостьем и в Новгородчине. Казалось - найду книжку - сразу много чего вкусного найти можно будет, привязавшись по местности и ориентирам. Нашел книжку. Почитал - и возникло жгучее желание хватить книжкой об стенку, что бывает со мной редко. Никакой конкретики, один пафос и разбор событий на уровне не ниже дивизии...

  Да еще и разбор херовый - типа 'южнее Петербурга'. Это ж сколько времени из своей драгоценной жизни я зря на него ухлопал!

  А тут как раз братец. Я ему и пожаловался. Ну он меня и утешил (ну кто ж утешит лучше родственников! И соли в раны заботливо посыплют...)- типа а чего ты расстроился? Все так по-мудацки мемуары пишут. Наши мудаки тоже так пишут...

  Ну, крыть нечем, верно все.

  Поговорили - я и задумался потом. Почему от наших мудацких мемуаров только досада, а немец такую злобу вызвал...

  Повспоминал, что мне дед рассказывал, что бабушка с матерью.

  Как эшелон с эвакуированными из Ленинграда бабами и детьми стоял на мосту под бомбежкой люфтвафлей, как грохотало вокруг и по крыше вагона барабанило (думали, что пули. Но раз никого даже не ранило то скорее это были осколки от зенитных снарядов.) и наш дядя, будучи еще не в совсем осмысленном возрасте закричал восторженно и звонко своему такому же мелкому дружку: 'Петька, вот как наши папы немцев бьют!', на что бабы в вагоне истерически потребовали, чтоб мальчик 'не привлекал криком внимание самолетов'.