Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Пол Макоули

— Ну разумеется, к моей госпоже. Я считал, что мы все уже обговорили. Меня предали те, кому я пытался помочь, Йамаманама, и теперь я отомщу.

Мы много выиграем.

— А я буду уничтожен.

Мы можем работать вместе, Йамаманама. Не обращай внимания на то, что я говорю доктору.

— Это вопрос преображения, — продолжал свою мысль доктор. — Если создается что-то новое, разрушается ли старое? Нет, оно преобразуется в иную форму. Уж мне ли не знать, Дитя Реки. Я был преображен в Стеклянной Пустыне. Я не человек и не машина, я — нечто большее, но в то же время я помню, чем был и к чему стремился, как человек вспоминает с нежностью о своих детских фантазиях.

— Зачем ты принимаешь наркотики? От какой боли пытаешься излечиться?

— Видишь ли, слияние не было полным, наркотик его завершает. С тобой будет иначе, Йамаманама. Верь мне.

Вместе мы добьемся больше, чем каждый из нас может себе представить, Йамаманама. И больше, чем может вообразить доктор.

— Лично я очень далек от мысли тебе верить.

— Не пройдет и дня, как все переменится. Но сначала надо решить одну маленькую проблему.

Они выбрались по склону к дальней стороне сухого озера. Обуглившиеся растения исчезли, начался более пологий подъем по скальному грунту; сквозь тонкие подметки Йама ощущал его жар. Здесь был самый край острова. Доктор Дисмас обернулся к Йаме. На лбу у него сияла белая звезда — прикрепленная там машина. Скала с плоским верхом была так близко, что Йама мог видеть, как волны бьются в ее берега и рассыпаются в мельчайшие брызги. Скала, чуть накренившись, явственно приближалась. На ее передней оконечности что-то сверкало, не уступая яркостью любому звездному скоплению в галактике. Город остался далеко внизу — озеро тусклого оранжевого света в окружении темного моря джунглей.

— Что-то воздействует на гравитационное поле, — озадаченно проговорил доктор Дисмас. — Мы падаем слишком медленно.

Йама вспомнил один из уроков Закиля. Библиотекарь тогда использовал семечко смоковницы и свинцовый шар из арсенала.

— Все предметы падают с одинаковой скоростью, — возразил Йама.

— Мы падаем вдоль протяженности мира, потому что машина в киле острова манипулирует гравитационным полем, чтобы выполнить нужную нам задачу. Но машина ошибается. Чем ближе эта скала, тем медленнее мы падаем. Что-то воздействует на энергетическую решетку. Ты должен это прекратить.

— Скорее всего преследующая нас скала будет падать тоже более медленно, — ответил Йама.

— Конечно, конечно, — нетерпеливо отозвался доктор Дисмас. — Она замедляется. Но она с самого начала двигалась быстрее нас. У нас только несколько минут, Йамаманама. Ты должен действовать быстро.

Призрак исчез, когда Йама шел за Дисмасом по склону, а сейчас снова появился. Его потустороннее мерцание было таким слабым, что фигура просвечивала насквозь. Глаза его словно ямы чернели на маске лица, волосы светились бледным сиянием.

Ты хорошо знаешь этого человека, — прошептала Тень, ее слова слабо прошелестели в мозгу Йамы. — Останови его, иначе мы потеряем все свое преимущество.

Призрак вспыхнул и исчез, но Йаме казалось, что глаза Тени по-прежнему впиваются в него, будто ямы, вплавленные в материю ночи. Свечение машины на лбу у доктора тоже померкло. Аптекарь сорвал ее и раскрошил негнущимися пальцами.

— Я потерял контроль над садом. Если мне не удастся его вернуть, мы за сорок минут пролетим над всем миром. Впрочем, кое-что еще можно сделать. Ты не машина, Йамаманама. По крайней мере не совсем машина. Мои дети тоже не машины. Охранники Энобарбуса уничтожили мои гибридные создания, но в моем распоряжении остается довольно много чисто биологических объектов. Химеры, скрещенные полукровки и тому подобное. Мои дети ночи. Нам не нужны машины.

— А сам ты?

— Ну, мне-то придется полагаться только на свою чисто человеческую составляющую. — Дисмас постарался произнести это небрежно, но в слабом свете Йама заметил капельки пота у него на лице, там, где не было бляшек — знаков его болезни. Доктор встал на колени, бросил на землю пригоршню пластиковых соломинок и пристально стал их разглядывать. — Я не умру, — пробормотал он. — Такое обещание было мне дано, и я уж прослежу, чтобы его выполнили.

Он поднялся и вытянул руки к скале, которая теперь занимала четверть неба. Вспышка его энергетического пистолета была столь яркой, что могло показаться, будто рассвет коснулся верхушек Краевых Гор.

Йама побежал.

Машина, которую запустил в воздух префект Корин, вращалась так быстро, что ее визг выходил за пределы слышимости даже Пандараса. На нее было больно смотреть, а снег под ней начал таять. Корин, Пандарас и Тибор отошли от машины к дальнему концу озера. Префект размотал кусок тонкой веревки и зацепил ее за ствол сосны у края скалы.

Вращающаяся машина осушала локальную решетку гравитационного поля, от которого питались все местные машины, и превращала его энергию в тепло и звук. Мантия из машин осыпалась с префекта, померк свет в керамическом диске. На Тибора это тоже подействовало: он сидел, обхватив голову руками, и раскачивался из стороны в сторону.

А скала тем временем медленно падала сквозь слои воздуха, словно тонущий в воде камень. Опускаясь, она переваливалась из стороны в сторону. Пандарас вцепился в сосновый ствол, прижавшись щекой к ароматной, пахнущей смолой коре. Над ним колыхались ветви.

— Не трусь, парень. Держись с достоинством.

— Ты всех нас убьешь!

— Ерунда! Я все рассчитал, мы пройдем в ста метрах над целью. Наш киль может зацепить верхушки деревьев, не больше. Может, ты не понял, зачем я привязал к сосне веревку? Скоро увидишь. — Единственный здоровый глаз префекта Корина впился в лицо Пандараса. — Ты трус, как и вся ваша раса, малодушная и тупая. Когда война кончится, мир унаследуют только несколько избранных рас. Остальные станут слугами или исчезнут.

И тут стрелы энергетического пистолета доктора Дисмаса ударили в переднюю часть скалы, и взлетели раскаленные добела осколки. Почти все они упали в озеро, подняв столбы пара и кипящей воды, но один откатился к сосновой роще, и деревья тотчас вспыхнули.

Корин отвернулся взглянуть на горящие деревья, и в этот момент Пандарас дико закричал и лягнул его изо всей силы. Он вцепился в префекта своей единственной рукой и обеими ногами, вонзил зубы в бедро противника, рванул и кинулся прочь с полным ртом ткани и окровавленного мяса. Он летел по воздуху, падал, катился, обдирал кожу об острые камни, снова вставал и наконец оказался на самом краю скалы. Префект мчался к нему сквозь огненные тени. Тибор встал. Его обычно невыразительное лицо исказилось жуткой гримасой, большие руки сжимались и разжимались, словно ловили невидимую добычу.