Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич

— Не понял. Какой-такой конвой?

— Обыкновенный мусорской конвой. Мне на сходку уважаемые люди приглашение прислали и только я на малине появился, как минут через пять облава началась. Смотрящий нас только друг другу представить успел. Вот нас там всех и повязали. Я как сердцем чувствовал, что приглашение может быть липовым, поэтому пришёл на встречу в старенькой деревенской одежде. Меня когда взяли, я не сопротивлялся и сказал мордатому мусору, что мол «приехал с деревни и ищу дом, где моя внучка живёт, поэтому и зашёл по этому адресу». Тот лишь сказал «разберёмся», и отправил меня с Французом под конвоем в ментовку, так как для нас не хватило места в чёрных воронках. Представляешь, Князь, нас никто даже не подумал связывать. Я выглядел как дряхлый крестьянин, а Француз изображал из себя испуганного городского интеллигента, который на минутку к своему знакомцу зашёл. Поэтому мы сначала просто шли по улице, как положено, мы спереди, а конвой позади. Когда отошли от малины на квартал и свернули в переулок, Француз достал непонятно откуда серьёзное перо, и порешил обоих конвойных. Они даже винтовки с плеч снять не успели. Я сразу же понял, что надо уходить из Барнаула, и переждать какое-то время на хате в Томске. Вот только уже за городом я обнаружил, что следом за мной Француз увязался.

— Что-то не сходится всё в твоём рассказе, Клест. Вот ты мне говоришь, что Француз ножом зарезал конвой, а откуда тогда у него обрез появился?

— Так это вчера он обрезом обзавёлся. Представляешь, Князь, мы одну небольшую деревню лесной тропой обходили и вдруг из кустов вылез какой-то хмырь с обрезом, и требует у нас, чтобы мы выворачивали карманы. Француз перед ним сразу залебезил, и достал из кармана лопатник. А когда хмырь подошёл к нему, чтобы забрать протянутый лопатник с деньгами, мокрушник ему тут же перо в сердце замострячил, тот даже пикнуть не успел, не то чтобы выстрелить.

— Может быть всё так и было, как ты рассказываешь, отрицать не буду, ибо меня с вами не было. Мне вот какой момент непонятен, Клест. Почему ты Француза «мокрушником» называешь? Ведь у самого небось личный погост имеется.

— Вот тут ты ошибаешься, Князь. Я за свою жизнь, ни одного человека жизни не лишил, ради рыжья или какого-то хабара. На меня, уважаемые люди в обчестве, возлагали совершенно другое дело. Именно мне приходилось продумывать все ходы на сто шагов вперёд.

— Так вот почему портмоне с деньгами и половинкой купюры у тебя оказались. Ты тогда был главным в группе, а не Калёный или Рваный. Я прав?

— Прав, Князь. Всё как есть в масть сказал. Позволь и мне тебе вопрос задать?

— Спрашивай, Клест, ежели смогу, то отвечу.

— Ты ненароком обмолвился про последнего Ивана. Откуда ты про него знаешь?

— Так Иван Иваныч родился в нашей Ведьмовской деревне. Иван во время Крымской войны, при обстреле города англичанами, семьи лишился, а когда рядом с ним большой пороховой склад взорвался, то он, из-за контузии, почти всю память потерял. Вот и скитался Иван по всему миру пока в Барнауле не обосновался. Вот только не повезло ему однажды. Во время прогулки перед сном, он услышал выстрелы и пошёл посмотреть, что там случилось. Из-за своего любопытства он оказался в камере. Чекисты его в подвал ГПУ определили.

— Слышал я про его потерю памяти и как он в подвалах ГПУ оказался. Вот только обчество так и не узнало, как он оттудова выбрался.

— Так к нему в камеру вскоре моего помощника чекисты посадили. Они там поговорили меж собой и выяснилось, что они родичи. А когда мои старые знакомые из аптеки на Петропавловской, их вызволили из камеры, то Иван Иваныч к нам в поселение переехал жить. Много лет у меня в артели помощником по снабжению трудился.

— Князь, ты сказал что последний Иван у тебя в артели трудился. Значит его уже нет в живых, или я что-то не так понял?

— Нет его больше, Клест. Несколько лет назад помер, прожив больше ста десяти лет. Уснул и не проснулся. Его мой младший сын поутру обнаружил. Принёс ему пойманного ушастика, а тот в постели лежит с улыбкой на лице. Сын подумал, что дед Иван ещё спит и захотел его разбудить, а тот уже холодный был и не дышал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дай бог нам всем такой уход, Князь, — с грустью сказал Клест и перекрестился. — Царствие ему Небесное. Хорошим человеком Иван был и долгую жизнь прожил. Многому он меня в жизни научил, но самая главная его заслуга состоит в том, что приучил меня пользоваться своей головой, а не пером или волыной. Что теперь со мной будет, Князь?

— Сие от тебя зависит. Ты пойдёшь дальше своим путём, а я своим. Примерно, через версту увидишь небольшую речушку. Мой тебе совет, Клест, искупайся в речке. Там вода всегда тёплая, даже зимой иногда речушка не замерзает. Сам же понимать должен, запашок от тебя идёт такой ядрёный, что любая деревенская собака за три версты учует.

— Значит ты меня отпускаешь?! — удивился Клест.

— А я тебя и не задерживал, Клест, разве что отвлёк ненадолго разговором. Перед нашим расставанием, дай мне твою левую руку посмотреть.

— Для чего это? — спросил старик, но всё же протянул мне левую руку.

— Сам вскоре узнаешь, — ответил я, и быстро нажал несколько точек на руке старика, после чего отпустил её.

Старик задумчиво стоял и прислушивался к своим ощущениям. Спустя минуту он произнёс:

— Не знаю, что ты сотворил со мной, Князь, но вся боль в ноге полностью ушла, а моё тело словно силой наполнилось. Благодарю тебя за всё. Теперь я могу идти.

— Иди с богом, Клест, и постарайся дальше жить по совести. А вот твой «напарник» Француз, уже никуда не пойдёт самостоятельно, а тут останется, пока я не решу, что с ним дальше делать. Иначе никак, ибо он нарушил закон.

— Не понял тебя, Князь. Какой закон нарушил Француз?

— Он мой закон нарушил, Клест, — со сталью в голосе ответил я вору. — Ты же сам, наверное, прекрасно помнишь, что «на моей земле и в моих лесах, только я и мои люди могут с оружием ходить». А он поганец, не только на мою землю с оружием пришёл… Француз енто оружие против меня направил. Я понятно объяснил?

— Я всё понял, Князь. Счастливо оставаться.

— И тебе доброго пути, Клест. Постарайся прожить свою жизнь так, чтобы потом не краснеть при встрече с Иван Иванычем.

Седой старик согласно кивнул мне, и подхватив заплечный мешок, направился через урман в сторону Томска, а я достал кожаные ремешки и крепко связал Француза, после чего, положил рядом с ним обрез. Сделал я это вовремя, так как неподалёку послышались голоса.

Посмотрев через кустарник, я увидел как в мою сторону от сопок, идут три милиционера с «Наганами» в руках. Один из них был мне хорошо знаком. Выйдя из кустарника дикой смородины, я закинул свой «Винчестер» за спину и поздоровался.

— Здравствуй, Кирьян Степанович, и вам доброго дня, товарищи. Что привело вас в наш лес?

— Здравствуй, Демид Ярославич, — поздоровался наш участковый, а остальные лишь кивнули мне головами. — Я как посмотрю, ты несмотря на возраст, сам продолжаешь на охоту в лес ходить.

— Так моих артельщиков скоро в Красную армию служить заберут, вот и приходится самому запасы на будущее делать.

— Демид Ярославич, ты случаем никого постороннего сегодня в лесу не встречал? — спросил меня участковый. — Я имею в виду, помимо лесхозовских лесорубов, что возле сопок на дальнем урмане работают. В нашем районе вчера убийство произошло, деревенского жителя зарезали ножом в сердце. Он скотником в деревне работал. Да ещё из Барнаула нам сообщение пришло, о побеге бандитов, которые убили двух конвойных.

— Было дело, Кирьян Степанович. Повстречал я в лесу одного типчика. Если бы моя подруга меня вовремя не предупредила, то у вас на одно убийство в районе больше было бы. Сейчас он в кустах дикой смородины связанный лежит. Я его прикладом сзади оглушил, пока он тут беды не натворил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Милиционеры сразу кинулись в указанный кустарник. Один начал осматривать Француза, а другой обрез, что лежал рядышком.

— А что у вас за подруга? — тут же спросил меня один из милиционеров, что обрез винтаря рассматривал. — Вам её паспортные данные известны?