Fifty And One Step Bac - Lina Mur

Ник оборачивается, но его лицо отчуждённо и

холодно, хотя мне сейчас плевать на это.

— Прости, но я не уйду от тебя по собственной воле, — шепчу я, хватая его руку и прикладывая к губам. — Прости его, прости, что он мой отец, Ник. Прости.

Ник вырывает свою руку, отворачиваясь от меня, и я

теряюсь, не зная, как...что ещё ему сказать, чтобы

снять с него эти слова, брошенные отцом со злости.

Это унижение, которое он испытал из-за меня. Но

ничего, не единого слова, только рой мыслей и страх

внутри, до сих пор плескается в душе.

Пережитое для меня стало поворотным в моей жизни.

Словно было время до и после. Я никогда раньше бы

не осмелилась на такое, потому что не было ради кого.

А сейчас есть и я сделаю все, что в моих силах, чтобы

доказать Нику, что я рядом и буду рядом, пока он не

укажет мне сам на дверь.

Машина останавливается перед главным входом в

комплексе, и Ник выпрыгивает из неё, не дожидаясь

меня. Глубоко вздохнув, я выхожу из внедорожника, следуя за ним к лифту. Мы молча входим в него и так

же молча едем наверх, пока я нервно кусаю губы, стоя

позади Ника.

Как только дверцы распахиваются, к нам выбегает

Шторм.

— К себе, — рявкает Ник собаке, и та, видимо, зная

уже норов хозяина, быстро цокает обратно.

— Ник, давай поговорим, — предлагаю я.

— Оставь меня. Иди прими душ, ванну, если хочешь, поешь и ложись спать, но оставь меня, — не

поворачиваясь, зло произносит он.

— Ник, я понимаю...

— Нет! Ты ни черта не понимаешь! За слова, которые

сказал твой отец, даже за меньшее...я не треплю

подобного! Последний человек, назвавший меня

ублюдком лежал в больнице две недели! А он ушёл!

Потому что я не могу! Из-за тебя не могу себе

позволить ударить его! А он заслужил! Он оскорбил

всех, кто дорог для меня и остался безнаказанным! Но

обещаю, что завтра он получит сполна, когда я остыну!

Поэтому иди! Уходи отсюда! Оставь меня одного! — на

повышенных тонах говорит Ник, разрывая на себе

пиджак, и с яростью швыряет его в меня, что тот

ударяет меня по груди и падает к ногам.

— Ты ушла, Мишель, — уже тише обвинительно

продолжает он. — Ты колебалась и ушла. А я тут. Вот

он я! И я готов, только вот я уже совершенно

запутался в тебе и твоих мыслях. В себе я запутался, потому что сейчас все о чём я могу думать, так это

ударить тебя. Связать, чёрт возьми, и отлупить, чтобы

ты больше никогда не поступала так. Никогда не лгала

мне! Чтобы никогда я не видел того, что было сегодня!

— Ник...я...я просто хотела...он говорил и говорил, и я

хотела, чтобы успокоился, — оправдываюсь я, делая

шаг к нему. Мои глаза в момент туманятся от

понимания, как он воспринял мои действия.

— Ты постоянно влезаешь туда, где ты не должна

быть. Это наши дела с твоим отцом, а ты стоишь

между нами, и поэтому и он, и я...мы манипулируем

собственными слабостями, чтобы выиграть. Если я

говорю тебе делать что-то, то ты делаешь! Ты

обманула меня, ты сказала, что ты моя, но ты ни хрена

не подчиняешься мне и вот, что из этого выходит. Ты

думаешь, что умна и можешь найти выходит из

ситуации, которая вышла из-под контроля? Так вот, ты

ни черта не умна, ты глупая крошка, которая связалась

не с тем парнем. Только вот и я тупой осел, раз решил, что ты не такая как все! Я даже не знаю, зачем сейчас

ты тут, зачем я позволяю тебе стоять передо мной, зачем я смотрю в эти твои чертовы глаза, которые

постоянно огромные и полные тепла? Зачем мне все

это, если ты не желаешь быть рядом со мной, не хочет

слушать меня и понять? Зачем ты...почему ты такая

приторно нежная и путаешь меня, а ведь я ору на

тебя? Знаешь, почему он ненавидит меня так сильно?

Хочешь поделюсь? А потому что я смог остаться

человеком с чувством сострадания, которое я

ненавижу, и чувством собственного достоинства, когда

твой отец растерял это напрочь. И я презираю его за

это. А теперь жажда крови слишком сильна во мне, как

и жажда тебя, поэтому не попадайся мне на глаза.

Лучше не попадайся, Мишель! — с этими словами он

разворачивается на пятках и быстрым шагом идёт к

спортзалу, с грохотом закрывая за собой двери.

Я закрываю рот рукой, начиная беззвучно плакать от

боли, которую принесли слова Ника. И самое ужасное

понимать, что он прав. Ведь сколько раз я его уверяла, что буду рядом. А в момент опасности отпустила, но я

растерялась. Я никогда не была в таких ситуациях, я...я просто не знала, как поступить правильно.

Мне хочется убежать от мыслей, от осознания всей

серьёзности проблемы, которую создала я. Я виновата

в этом. Я заставила его открыться, выйти со мной и

делать шаги только для собственного счастья. А он?

Он только и получает, что нелицеприятные слова от

моего отца или же меня, всю покалеченную и с новой

истерикой.

Я словно в бреду иду по коридору, снимая на ходу

пальто, остающееся позади меня. В темноте я шагаю

на мраморный пол в душевой кабине и включаю

холодную воду на полную, подставляя лицо под

бьющие струи, чтобы унять боль и слезы. Чтобы

смыть эту тяжесть внутри и хотя бы немного прийти в

себя, принять новое решение, поразмыслить и понять, как мне...куда мне сделать шаг. В какую из дверей

Ника, ведь я всем своим сердцем хочу дать ему

понять, как он не прав.

Я скатываюсь по стене, всхлипывая и с новой силой

плача в голос.

Я больше не представляю, кто такая Мишель Пейн.

Раньше я бы с лёгкостью могла ответить на этот

вопрос, а сейчас всё стало другим. Каждый день для

меня как новый кошмар, нескончаемый и реальный. С

каждым днём я всё больше путаюсь в лабиринтах

жизни, причём собственной. С каждым днём я всё

больше узнаю, кто такой мой отец, и что такое семья.

И ведь я, правда, ни черта не имею понятия, что

хорошо, а что плохо для меня. Мне кажется, все, что я

делаю — плохо.

Я лгунья, и тут Ник был прав. Я только говорю, но

никогда не делаю. На меня нельзя положиться и мне

нельзя верить. Я разочарована в себе, в этой

глупышке, не знающей, кто она теперь.

Вытирая лицо руками, я выключаю воду, стуча зубами

и оставляя после себя мокрые следы, сбрасываю

туфли и стягиваю платье, падающее с меня грязной