Мой ангел злой, моя любовь… - Марина Струк

— Вам по сердцу Оленин, Аннет? — спросила тихо вдруг, переходя на отстраненное «вы», словно пытаясь выставить некую преграду между собой и племянницей. Чтобы подойти без пристрастной оценки родственных чувств, чтобы принять наконец-таки верное решение и пустить судьбы по тем путям, которые наиболее удовлетворяли бы всех связанных меж собой персон.

Анна взглянула пристально на тетку, по голосу почувствовав, что все разговоры, которые велись до того, были иные, что этот наиболее важен для ее будущности. И отбросила свое притворство, свою маску и смех, за которым бы привычно скрыла свои чувства от остальных. Пришла пора открывать свое сердце. Свое истинное лицо. Без масок…

— Я люблю его, — вот так коротко и ясно. Даже совсем не страшно было сказать это вслух, а наоборот — стало так легко отчего-то в душе, что улыбка скользнула по губам. И повторила под тихий вздох Веры Александровны. — Я его люблю.

— Это хорошо, дитя мое… вернее…, - и тетушка смутилась, но все же продолжила. — А что Андрей Павлович? Я спрашивала… ухаживаний нет… Что он к вам? Он намерен делать предложение вам? Ведь совсем недолжно вот так… вы понимаете, Аннет?

— Я понимаю. Полагаю, что время поспособствует…

— Время! — усмехнулась грустно Вера Александровна. — Ma chere, время иногда показывает вовсе не то, что желалось бы. А годы вспять не воротишь. Не принимайте за знаки расположения вежливость и верность долгу. А вы ведь понимаете, что натура Андрея Павловича никогда не позволит ему быть иным, — и Анна молча согласилась с доводами тетушки, вспоминая, слова Андрея о долге, сказанные в прошлых разговорах. Она знала, что он таков, и в душе гордилась его благородством по отношению к остальным. И даже если по велению этого благородства случится то, о чем она так мечтает… что ж, остальное она получит после. Непременно получит!

— Он расположен к вам? — спросила тетушка, и Анна ответила коротко:

— Я окончательно буду знать к концу дней увеселений, что ныне в Милорадово.

— Тогда я бы попросила тебя, ma chere, быть осторожнее, — снова возвращаясь к теплому и близкому «ты», сказала Вера Александровна. Да и можно ли было иначе? Ведь Анна своим упорством так напоминала ей сестру. — Честь девичья — истинное сокровище, которые мы должны вручить только будущему супругу. И, Анна, я должна признаться тебе… я умолчала, но более скрывать… Но и ты хороша! Ввела всех в заблуждение своими увертками и кокетством!

Вера Александровна с минуту молчала, собираясь с силами признаться в том, о чем должна была написать Анне сразу же, как узнала о венчальной грамоте. Как приняла от имени Анны предложение князя, полагая, что дело уже решенное. А потом все рассказала племяннице, не утаивая ничего. Даже о том, что рассказала о сговоре Андрею Павловичу в его последний визит в Москву, не признаваясь впрочем, в тех импульсивных побуждениях, которые толкнули ее на этот шаг.

— Я прошу, прости меня за этот поспешный шаг, за мое согласие. Я сделала это исключительно из блага. Твое положение… оно бы так изменилось! Я вовсе не думала… Оленин ведь уехал по осени из Милорадово. Я полагала, все кончено! Он сам говорил, что в смоленские земли не вернется более. И вот так…, - Вера Александровна закрыла лицо руками, пытаясь скрыть краску стыда, которая залила ее лицо. Она ведь поступила верно, по рассудку, следуя обстоятельствам. Но отчего же так тягостно-то ныне на душе?

— Я вас понимаю, ma tantine, — улыбнулась несмело Анна, а потом коснулась плеча тетушки, желая, чтобы та не терзала себя. — Я по весне сама была уверена, что стану княгиней еще до конца года, коли предложение от князя будет. А после все изменилось! Я не виню вас вовсе… вижу все ваши хлопоты, ваши заботы обо мне. Благодарю вас, что не оставили меня ими!

А потом решительно сказала, понимая, что пришла пора решать свою судьбу. И что от ее решений зависели судьбы многих людей, не только ее собственная. Только ранее она отчего-то совсем не думала об этом. Будущее Сашеньки и мадам Элизы, доброе имя Веры Александровны и ее дочерей. Долее оттягивать момент этот уже не стало никакой возможности…

— Коли не решится, что задумала, как желаю, то уеду с вами, ma tantine, из имения. И по собственной воле пойду под венец с князем, раз он так желает меня своей супругой видеть. Un tiens vaut mieux que deux tu l'auras … [650]

— Анна! — воскликнула Вера Александровна потрясенно, не понимая, что заставило племянницу вдруг переменить решение, которое не давалось ей несколько лет. А потом вспомнила, как решительно сестра определила свою судьбу, убежав из дома и тайно обвенчавшись с Шепелевым. Не приведи Господь второй раз такого скандала в семье! — Но уж коли что и будет, коли решится, то все в благочинии, обещайся! Тебе под венец, если и идти с Олениным, то только открыто, чтобы все рты тотчас позакрывали! — и Анна тихонько рассмеялась, в такое негодование тети толками нынешними и былыми о ней, что даже о приличиях позабыла, на грубость перешла.

— Я не стерплю позора, Анна! — проговорила Вера Александровна твердо. — Не будет его!

— Это полностью отвечает моим стремлениям, ma chere tantine, — хитро улыбнулась Анна в ответ, скрывая свои мысли за длинными ресницами, что опустила в тот же миг, дабы тетушка не догадалась о ее планах прежде срока.

Тот вечер был посвящен театру. Домашние актеры, часть из которых были приобретены уже со стороны и были незнакомы Анне, обещались усладить слух гостей имения оперой. Но само действо было решено дать не на сцене театральной залы, где ныне было душно из-за дневной жары, стоявшей прошлыми днями, а в парке, в естественных декорациях на широкой площадке на фоне одного из гротов.

Трепетало на легком ветерком ветерке пламя нескольких десятков факелов, расставленных для освещения действа или тех, что держали в руках лакеи, стоящие подле кресел господ и у оркестра. Эти же порывы приносили из глубины парка неповторимые запахи вечера поздней весны, когда уже отцветают одни, и только входят в силу другие цветы, когда воздух наполнен ароматом предвкушения лета. И это только помогало еще глубже погрузиться в действо, которое разыгрывали актеры, стараясь не обращать внимания на то, как неприятно порой ветер холодит тело под туниками.

Давали «Орфея». Быть может, потому, что Анна уже видела прежде эту оперу, она уже не настолько была поглощена эмоциями от разворачивающихся перед ней событий. И именно поэтому наблюдала со стороны, как медленно подводит Эвридика к краху свою любовь, свое возможное счастье с Орфеем, который спустился в мрачные глубины загробной жизни ради нее.

Ах, как жаль, что Андрей сидит нынче в первых рядах, подле края импровизированной сцены, и Анна не может видеть даже его профиль! Видит ли он некое сходство, как видела она сейчас? О чем думает, глядя на то, как настойчиво требует Эвридика доказательств любви, обрекая себя на смерть, а их любовь на разрушение через это? О, глупая Эвридика! Ты точно так же, как и Анна, слишком поздно поняла, что любви не надо никаких доказательств! Ты так слепа была, требуя их и совсем не замечая, на что пошел Орфей ради тебя…