Замок лорда Валентина (сборник) - Роберт Силверберг

— Ничего, — пробормотал Стазилейн.

Глаза Хиссуна широко раскрылись.

Ярко-красная точка, обозначавшая перемещения лорда Валентина, исчезла.

— Свет погас, — сказал Хиссун. — Что это значит? Что он мертв?

— Может быть, и так, — ответил Стазилейн, — А может, всего лишь потерял или повредил передатчик, который находится при нем.

Хиссун кивнул.

— А там была большая буря, которая нанесла значительный урон. Хотя сообщение не слишком внятное, я вполне могу предположить, что лорд Валентин сам попал в бурю по пути в Пиурифэйн, он двигался со стороны Гихорна, оставив позади Туни-горна и кого-то еще…

— Но мы никак не можем узнать, погиб ли он во время бури или потерял передатчик, — перебил Диввис.

— Будем надеяться, что Божество пощадило юную жизнь Валентина, — заявил вдруг престарелый Гизмайл сухим и слабым голосом, едва напоминавшим голос живого существа. — Но есть один вопрос, которым мы должны заняться независимо от того, жив он или мертв: выборы нового короналя.

Хиссун поразили слова самого старшего из лордов Замка.

Он обвел взглядом зал.

— Я не ослышался? Сегодня мы обсуждаем свержение короля?

— Слишком сильно сказано, — произнес Диввис ровным голосом. — Мы обсуждаем лишь одно: уместно ли Валентину исполнять обязанности короналя ввиду ставших нам известными враждебных намерений метаморфов, а также давно нам известных методов Валентина бороться с любыми неприятностями. Если мы находимся в состоянии войны — а в этом уже никто не сомневается, — тогда можно достаточно обоснованно утверждать, что он не тот человек, который способен руководить нами в такое время, если даже он жив. Но заменить его не значит свергнуть. Существуют вполне законные, конституционные средства, которыми мы можем сместить Валентина с трона Конфалюма, не ввергая Маджипур в междоусобицу и не выказывая к нему недостаточную любовь и уважение.

— Вы имеете в виду — позволить умереть понтифексу Тиеверасу.

— Именно так. Что на это скажете, Хиссун?

Хиссун ответил не сразу. После непростых размышлений он сегодня пришел к тому же вынужденному заключению: лорда Валентина должен сменить кто-то более решительный, напористый, даже более воинственный. Такие мысли посещали его не впервые, хотя он ни с кем ими не делился. Несомненно, существует достаточно простой способ передачи власти — всего лишь обеспечить возвышение лорда Валентина в понтифексат, независимо от его воли.

Но преданность Хиссуна лорду Валентину — его опекуну, наставнику, создателю его карьеры — была велика и имела глубокие корни. Кроме того, он знал, возможно, лучше, чем кто бы то ни было, какой страх испытывает лорд Валентин при одной мысли о том, что ему придется попасть в Лабиринт, что он рассматривает это не как возвышение, а как падение в темную бездну. И жестоко, чудовищно жестоко было бы проделать такое за его спиной как раз в тот момент, когда он совершает героическую, пусть даже и ошибочную, попытку восстановить мир на планете, не прибегая к оружию.

Но того требовали интересы государства. А способны ли вообще интересы государства оправдать жестокость? Хиссун знал, как ответил бы на этот вопрос лорд Валентин. Но вот в своем ответе он вовсе не был уверен. После некоторой паузы он произнес:

— Возможно, лорд Валентин и не самый подходящий корональ в нынешних условиях: у меня пока еще не сложилось определенного мнения на этот счет, и я бы предпочел узнать побольше, прежде чем дать ответ. Но могу вам сказать одно: я возражаю против его насильственного смещения, — разве такое хоть раз случалось на Маджипуре? Думаю, что нет. Но, к счастью, как мы все понимаем, в столь суровых действиях нет необходимости. Впрочем, я считаю, что вопрос о соответствии Валентина занимаемому им положению следует обсудить как-нибудь в другой раз. А вот с чем нам действительно нужно определиться вне зависимости от всех прочих обстоятельств, так это с вопросом о престолопреемнике.

При этих словах по залу прокатилась волна возбуждения. Диввис впился в Хиссуна столь пристальным взглядом, будто хотел заглянуть к нему в душу. Герцог Халанкский побагровел; принц Банглкодский застыл в неестественно прямой позе; герцог Чоргский резко подался вперед; лишь двое старейших, Канталис и Гизмайл, сохранили невозмутимость, словно проблема выбора будущего кандидата в коронали не являлась предметом забот тех, кому жить осталось недолго.

Хиссун продолжал:

— Во время обсуждения мы предпочли не затрагивать один из важнейших пунктов послания Тунигорна: смерть Элидата, который долгое время считался преемником лорда Валентина.

— Элидат не хотел становиться короналем, — сказал Стазилейн еле слышно.

— Возможно, — откликнулся Хиссун. — Он явно не проявлял ни малейшего желания занять трон после того, как стал регентом. Но я хочу подчеркнуть лишь то, что в лице трагически погибшего Элидата мы потеряли человека, которому наверняка была бы предложена корона, если бы лорд Валентин перестал быть короналем. С его гибелью мы утратили четкое представление о преемнике короналя, а ведь завтра мы можем узнать о смерти лорда Валентина или Тиевераса, или нам придется организовывать смещение лорда Валентина. Мы должны во всеоружии встретить любые неожиданности. Именно нам предстоит выбирать нового короналя, а знаем ли мы, кто им станет?

— Вы предлагаете прямо сейчас проголосовать за порядок престолонаследования? — резко спросил принц Манганот Банглкодский.

— Мне представляется, что особых сложностей у нас не возникнет, — заметил Миригант. — Перед началом великой процессии корональ назначил регента, а регент, покидая Замок, оставил вместо себя троих — как я догадываюсь, с одобрения лорда Валентина. Эти трое правили нами в течение нескольких месяцев. Если уж мы должны выбирать нового короналя, то разве не из их числа?

— Вы меня пугаете, Миригант, — сказал Стазилейн — Когда-то я думал, как, наверное, и большинство из вас в детстве, что быть короналем — просто великолепно. Я уже не мальчик, и я видел, как изменился Элидат, причем не к лучшему, когда власть навалилась на него всей своей тяжестью. Позвольте мне первым оказать почести будущему короналю, но пусть им будет кто-нибудь другой, только не Стазилейн!

— Короналем ни в коем случае не должен стать тот, кто слишком сильно желает заполучить корону, — высказался герцог Чоргский, — Но, я считаю, и не тот, кто боится ее надеть.

— Благодарю вас, Элзандир, — сказал Стазилейн. — Всем понятно, что я не претендент?

— А что скажут Диввис и Хиссун? — поинтересовался Миригант.

Хиссун ощутил, что у него подергивается щека и странно цепенеют руки и плечи. Он посмотрел на Диввиса. Тот улыбнулся, пожал плечами и промолчал. У Хиссуна зашумело в ушах, застучало в висках. Должен ли он что-то говорить? И что ему сказать? Теперь, когда наконец наступил тот миг, может ли он заявить в лицо принцам, что хочет быть короналем? Он чувствовал, что Диввис вовлечен в какую-то интригу, недоступную его пониманию; и впервые после того, как вошел сегодня в зал совещаний, он совершенно не представлял, что делать.

Тишина казалось нескончаемой.

Потом он услышал свой собственный голос — спокойный, ровный, размеренный:

— Думаю, что на этом мы можем остановиться. Выдвинуты два кандидата: теперь на очереди обсуждение их качеств. Но не здесь и не сегодня. На данный момент нами сделано достаточно. Вы хотите что-то добавить, Диввис?

— Вы говорите мудро и с глубоким пониманием дела, Хиссун. Как обычно.

— Тогда объявляется перерыв, — объявил Миригант. — Тем временем мы обдумаем все сказанное здесь и дождемся дальнейших сведений о коронале.

Хиссун поднял руку.

— Прошу еще минуту внимания.

Он дождался тишины.

— С недавнего времени мне хочется съездить в Лабиринт, навестить семью, повидаться с некоторыми из друзей. Я также считаю, что было бы полезно, если бы кто-нибудь из нас связался с чиновниками понтифекса и узнал из первых рук о состоянии его здоровья. Поскольку в ближайшие месяцы нам, возможно, придется одновременно выбирать и понтифекса, и короналя, мы должны быть готовы действовать в столь уникальной ситуации. Поэтому предлагаю направить официальную делегацию из Замка в Лабиринт, а себя — в посланники.

— Поддерживаю, — сразу же откликнулся Диввис.

Далее последовали рутинные процедуры обсуждения и голосования, потом проголосовали за объявление перерыва, и все собрание распалось на круговерть небольших групп. Хиссун остался в одиночестве и судорожно пытался прийти в себя. Несколько мгновений спустя над ним навис высокий светловолосый Стазилейн, который одновременно и хмурился, и улыбался.

— Возможно, Хиссун, вы допускаете ошибку, покидая Замок в такой момент, — тихо сказал он.