Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

был закреплён плотницкий топор, а на поясе болтался тесак в деревянных ножнах. Короткий кожаный жилет, обшитый металлическими кольцами и пластинками, вряд ли бы спас его от ударов длинных копий и кривых кавалерийских сабель. Но ни копья, ни сабли, ни мечи и ни палицы так и не коснулись стремительного Лэдоша.

Трёх врагов сразил он мечом, прежде чем лопнуло сшибшееся со сталью железо.

Двух врагов оглушил он обухом топора, двум подрубил ноги, четырём раскроил черепа.

И стремительной чёрной птицей взмыл в воздух истёртый тесак в миг, когда тяжёлый молот-клевец готовился обрушиться на блистающий шлем зазевавшегося эра Покатома…

Уже на следующий день Лэдош Белокожий получил приглашение войти в дружину благородного эра.

* * *

Когда братьям исполнилось четырнадцать лет, отец подарил им новые мечи.

— Это не простое оружие, — торжественно сказал отец, стоя перед столом, на котором лежали два свёртка бархата, перевязанные золотой тесьмой. — Над этими мечами работали три величайших мастера; их клейма стоят на клинках, рукоятях и ножнах. Эти мечи — близнецы. В каждом из них есть сталь моего старого клинка… — с этими словами отец развернул свёртки: сперва левый, с литерой «Т», вышитой золотом, потом правый, с литерой «Э».

— Это твоё оружие, Толд, — сказал отец и поднял бесценный меч словно младенца из бархатных пелёнок. — Я назвал его Непобедимым.

Толд с поклоном принял своё новое оружие из рук отца.

— А это твоё оружие Эшт. Имя этого меча — Добро Несущий.

Эшт опустился на колено и поцеловал клинок — словно приложился к отцовской руке.

— Я знаю, сейчас они кажутся вам тяжёлыми, — отец улыбнулся, — но пройдёт время, вы привыкнете к их тяжести и перестанете её замечать. Берегите эти мечи, у них есть имена, а значит есть и души.

— Да, отец, — сказал Толд, на мгновение опередив брата.

* * *

Времени прошло мало, но во многих сражениях успел побывать Лэдош Белокожий, множество врагов он убил. И даже в самых страшных сечах ни клинок, ни копьё, ни стрела противника не задевали его. За такое везение друзья дали Лэдошу новое прозвище — Счастливчик. Друзья считали, что Лэдоша берегут боги, но сам он знал, что причина его удачливости — в искренности.

Искренность — та сила, что может подчинить себе всё. Поступай так, как велит сердце, — и тогда мир встанет на твою сторону…

День ото дня росли умения Лэдоша. Неустанно постигал он новые знания, используя для этого всё свободное время. Бою на мечах учил его сивобородый Джот, искусству обращения с копьём — Красный Фекс, стрельбе из лука — Охотник Ронал. Но не только воинские науки интересовали Лэдоша. За десять дней постиг он письменную грамоту и научился читать; часто беседовал он с монахом Элом, с Отом Стихослагателем, с Волшебником Зоем, а иногда и с самим благородным эром Покатомом. Не забывал Лэдош и мудрого десятника Кенрана, и других своих прежних товарищей и наставников. Внимательно слушал он речи бывалых людей, с замиранием сердца открывал драгоценные книги.

Ум его был подобен большому узкогорлому кувшину, опущенному в воду познания…

* * *

— Я передал вам многое из того, что знал сам. Почти всё, что был способен передать, — сказал однажды отец, сидя в тени липы и глядя на повзрослевших сыновей. — Но есть вещи, рассказывать о которых бессмысленно. Их нужно самому увидеть, почувствовать, пережить — и только так — на своём опыте — их можно постичь. Невозможно описать цвет тому, кто не различает цветов, и точно так же невозможно объяснить, что такое любовь, не испытавшему это чувство… — Отец вздохнул и замолчал. Над его головой шелестела листва, и бежали вытянувшиеся длинными косами розовые облака; за его спиной, превратив всю воду пруда то ли в красное вино, то ли в кровь, садилось огромное солнце.

— Последнее время я часто думаю о смерти — и значит, она уже в пути, она идёт на мой зов, — тихо сказал отец. — Скоро я уйду во тьму, и наконец-то познаю то, что не открыто никому из живых, и что так сейчас меня мучит. Я завершаю свой путь, и делаю это со всей искренностью, что осталась в моей душе, в моём сердце. Какое-то время мы шли вместе, но дальше — скоро — вы пойдёте одни. Только так вы сможете познать то, о чём я не смог вам рассказать…

В тот вечер Толд снова опередил Эшта, хоть он был и не рад этому — старший брат первым не смог сдержать слёзы.

* * *

Сражение под городом Алдеган стало для Лэдоша-Счастливчика последним.

На огромном поле, заросшем ковылём и травой-горчанкой, сошлись две огромные армии. Тени пущенных стрел густым сумраком легли на землю. Удары лошадиных копыт размололи почву в мелкую пыль. С лязгом двинулись друг на друга шеренги закованных в броню воинов и сшиблись, грохоча, подобно грозовым тучам.

Лэдош с сотней товарищей стоял на вершине холма, с которого следили за ходом битвы эр Покатом и дюжина его полководцев. Ничто не предвещало опасности; сосредоточенный эр Покатом остриём меча рисовал на песке расположение вражеских войск, полководцы отдавали команды верховым гонцам; тревожно рокотали сигнальные барабаны, массивные, будто валуны; истошно взрёвывали боевые горны, длинные, словно сказочные змеи Эль-Гиньи.

И никто не замечал, как по северному склону холма ползут ассиэны — воины-невидимки, люди-демоны, наёмники южных земель. Каждый — в маске, скрывающей лицо; у каждого — лёгкий чёрный меч, пояс с метательными ножами и отравленными дротиками, тонкая удавка на запястье, стилет у бёдра, железные когти на перчатках, ослепляющий порошок в карманах. Никто не умеет лучше прятаться — увидеть ассиэна можно лишь за миг до смерти. Никто не дерётся так, как они — кувыркаясь и прыгая, чередуя оружие, а то и вовсе обходясь без него: кулак ассиэна подобен молоту, ладонь — словно наконечник копья, вытянутый палец — будто стальной шип.

Лэдош Счастливчик обернулся в тот миг, когда за его спиной бесшумно поднялась в