Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пятницу, 14 ноября, Высоцкий и Влади приехали на квартиру фотографа Валерия Плотникова, чтобы в очередной раз позировать ему для фотографий, которые предполагалось поместить на обложку диска-гиганта, он должен был выйти на фирме «Мелодия» (во всяком случае, такое обещание было дано). Супруги были в прекрасном настроении, и Плотников легко нащелкал не один десяток снимков, где гости были запечатлены в различных ракурсах: Высоцкий и Влади сидят на кубе, Влади обнимает Высоцкого, Высоцкий с гитарой на кубе и т. д. и т. п. После удачно проделанной работы хозяин и гости уселись пить кофе.
15 ноября Высоцкий был занят в спектакле «Жизнь Галилея», 16-го — в «Пугачеве».
8 — 21 ноября съемки «Арапа» временно приостановились — заболел Митта. Сразу после выздоровления режиссер принялся наверстывать упущенное: предстояло отснять один из самых сложных эпизодов — дуэль арапа с графом. Эпизод, который длится всего лишь полминуты, снимали в течение целого дня. Пока шла работа, рапиристы, участвовавшие в съемке, донимали своего коллегу Давида Тышлера, который успел подружиться с Высоцким, просьбами о том, чтобы он уговорил актера достать им билеты в «Таганку». Однако едва съемки завершились, как Высоцкий одним из первых покинул павильон. Спортсмены, естественно, взгрустнули. Каково же было их удивление, когда, выйдя на улицу, они увидели, что Высоцкий терпеливо ждет их в своей иномарке, чтобы развезти по домам. Вот что вспоминает по этому поводуД. Тышлер:
«Через минуту наша компания заполнила вместительную машину. По дороге шумно обсуждали события прошедшего дня, еще раз переживая недавний бой, мечтали о будущих фильмах с дуэлями и рыцарскими турнирами… Высоцкий был немногословен. Окунувшись в атмосферу фехтовального поединка, подержав в руках оружие, он складывал о пережитом стихотворные строки, время от времени говорил пару из них, затем обращался к нам:
— Как, ребята, получается? Ничего? Похоже?..»
23 ноября Высоцкий был занят в спектакле «Вишневый сад». И три последующих дня снимался в «Арапе». В те дни был отснят еще один эпизод из пролога фильма: где арап соблазняет жену графа. В этой крохотной роли снималась известная актриса Ирина Печерникова. Как мы помним, всего несколько лет назад (летом 72-го) у нее случился короткий роман с Высоцким, который закончился по прихоти Ирины — она ушла от нашего героя, не пожелав делить его с Влади. Этого поступка Высоцкий ей простить не смог, после чего при встречах даже перестал здороваться со своей бывшей пассией. И вот теперь творческая судьба свела их вместе на съемочной площадке — причем в фильме они должны были изображать… страстную любовь, кувыркаясь в кровати. Вспоминает И. Печерникова:
«Для роли мне шьют потрясающей красоты платья, потом их почему-то только по грудь показывают в кадре, а они расшиты вручную, просто произведения искусства. И художницы умоляют меня ни на миллиметр не поправляться. Я держусь как спортсменка. Но на съемках в другой картине ломаю ногу и оказываюсь в гипсе (по части ног актрису вообще преследовали одни несчастья: четырьмя годами ранее, на съемках фильма „Города и годы“ она сломала себе аж обе ноги. — Ф. Р.). Мне ищут замену, только в платье никто больше не помещается, настолько оно по моей фигуре сшито. Режиссер Митта спрашивает: «Сможешь в гипсе сниматься?» Я говорю: «Смогу, но мы же должны друг к другу по лестнице взбегать!» Как немое кино: быстрые жесты, преувеличенно выразительная мимика, чтобы выглядело смешно. Митта отвечает: «Придется Владимиру Семеновичу носить тебя на руках». И деваться некуда.
Начинаются съемки. Высоцкий носит меня на руках. А мы с ним года три как поссорились и не разговариваем. И кульминация всей нашей беготни — он бросает меня на роскошную кровать, и мы изображаем там страсть. У меня сзади метров пять газового пеньюара, лицо намазано белым гримом, Володя выкрашен в шоколадный цвет (актер потом будет жаловаться, что краску ему приходилось смывать по часу, растирая мочалкой лицо чуть ли не до крови. — Ф. Р.). И когда мы дотрагиваемся друг до друга, у него остаются белые пятна, у меня — коричневые. Мы по-прежнему не разговариваем. И между нами еще моя гипсовая нога. В общем, дублей пять запороли. Режиссер кричит: «Что за актеры! У меня „Кодак“! Вы сделаете или не сделаете?!» И тут мы разозлились на самих себя и — как в огонь ухнули. «Мотор! Стоп! Спасибо! Снято!» Мы вмиг сели. А группа упала: мы выглядели как две мартышки — у меня коричневый нос, подбородок и два пятна на щеках, у него — белый нос, подбородок и пятна на щеках. Но в фильме этого не видно. Там вообще ничего не видно, ни страсти, ни гипсовой ноги…»
Между тем в процессе съемок растет число разногласий между Миттой и Высоцким. 27 ноября исполнитель роли слуги арапа Фильки Валерий Золотухин вывел в своем дневнике следующие строчки:
«Мучился усталостью на съемке. Никакой радости. Митта с Вовкой не могут работать, идет ругань и взаимораздражаемость. Я не могу быть союзником ни того, ни другого. Когда режиссер недоволен, мне стыдно отстаивать свою позицию словами. Ввязался я в это дело напрасно: хотел товарищу помочь. Ролью совсем не занимаюсь, она неинтересна для меня, значит, будет неинтересна и для зрителя. Хотя роль одна из лучших в этом сценарии. Но нет радости общения с Миттой. И вообще, от игры нет радости: слишком много забот за спиной и дел, груз суеты и жизни убил радость творчества, радость сиюминутного бытия…»
Недовольство Высоцкого режиссером было вызвано не какой-то блажью или капризами звезды, а причинами принципиального характера. Еще на стадии прочтения сценария фильм виделся ему как философская притча, где события далекого прошлого перекликались бы с тем, что происходило в России в те дни. Но по ходу съемок весь этот дух куда-то выветрился и вся философия выродилась в лубок. А ведь Высоцкий написал для фильма две серьезные песни, которые можно смело назвать одними из лучших его произведений: «Купола» («Песня о петровской Руси») и «Разбойничья» («Как во смутной волости»). Но эти песни Митта в фильм решил не включать, поскольку они вступали в явный диссонанс с тем, что им снималось.
Грязью чавкая, жирной да ржавою,Вязнут лошади по стремена, —Но влекут меня сонной державою,Что раскисла, опухла от сна.
Как уже отмечалось, держава, «опухшая от сна», это, конечно, не петровская Русь, а брежневская Россия. Наблюдая за тем, куда влекут страну престарелые мастодонты из Политбюро, Высоцкий давно пришел к мысли о том, что его родине необходим современный Петр, человек, способный вздыбить «сонную державу» и вернуть ее к полноценной жизни. По его разумению — в лоно западной цивилизации. Подобные настроения в то время были очень сильны в обществе, поскольку в период разрядки именно либеральные идеи находили наиболее короткий путь к сердцам миллионов советских граждан.
