Одинокий голубь - Лэрри Макмуртри

Калл позволил им отдохнуть три часа и потом велел взять лучших верховых лошадей. Некоторые из коров настолько ослабели, что ковбоям приходилось спешиваться, тянуть их за хвост и орать изо всех сил. Калл понимал, что, если за следующий переход они не дойдут до воды, ему придется бросить скот, чтобы спасти лошадей. Даже после отдыха языки у некоторых коров вываливались. Они упрямились, не хотели двигаться, но усилиями утомленных людей стадо снова двинулось в путь.

Весь конец дня и большую часть ночи стадо тащилось, спотыкаясь, по равнине, а наиболее слабые отставали все больше и больше. К рассвету стадо растянулось почти на пять миль, а большинство ковбоев так же безучастно тряслись рядом. День выдался таким жарким, как когда-то в Техасе, ни малейшего ветерка, и людям казалось, что вся влага из их тел выходит вместе с потом. Они ждали вечера с нетерпением, постоянно поглядывая на солнце, но оно казалось неподвижным, будто кто-то прикрепил его к небу проволокой.

К концу дня многие коровы начали поворачивать назад, к той воде, от которой они ушли два дня назад. Ньют, пытавшийся остановить их, едва не вылетел из седла, когда три бычка налетели на него чуть ли не в лоб. Он заметил, к своему ужасу, что животные вроде ослепли, они шли, спотыкаясь, с белыми глазами. Испугавшись, он подъехал к капитану.

– Капитан, они слепнут, – ужаснулся он. Калл выглядел мрачным.

– Это не настоящая слепота, – объяснил он. – Так бывает, когда их мучает жажда. Они стараются повернуть к старому водоему.

Он велел ковбоям забыть про слабый скот и стараться гнать более сильный.

– К ночи мы должны добраться до воды, – обнадежил он.

– Если доживем до ночи, – заметил Август.

– Не можем же мы просто остановиться и умереть, – возразил Калл.

– Я и не собираюсь, – согласился Август. – Но кое-кто может. Ирландец почти без сознания. Он не приучен к такой сухой местности.

И верно, от страшной жары Аллен О'Брайен едва не свихнулся. Он временами начинал петь, хотя язык распух и губы потрескались.

– Не надо петь, – сказал ему Калл. Аллен зло посмотрел на него.

– Мне хочется плакать, – пояснил он, – да слез нет. Эта проклятая страна выжгла все мои слезы.

Калл не спал три дня и сам не совсем хорошо соображал. Он знал, что вода уже близко, но все равно усталость заставляла его сомневаться. А вдруг до нее было сто миль, а не восемьдесят. Если так, им не дойти. Он пытался вспомнить, копался в уме, припоминая детали, указывающие, где река, но чем сильнее он сосредоточивался, тем труднее ему было вспомнить. Он ехал на Чертовой Суке, но временами ему казалось, что он сидит верхом на старом Бене, муле, на которого он всецело полагался во время своих странствий по llano. Бен обладал редким чутьем в смысле направления и хорошо чувствовал воду. Некоторые презирали Калла за то, что он ездит на муле, но он не обращал на них внимания. Ставки были высоки – жизнь или смерть, – и Бен был самым надежным из всех когда-либо встреченных им животных, хоть и не блистал красой.

Ковбои утром выпили последнюю воду, ее едва хватило, чтобы смочить языки. По Кампо строго распределял ее и заботился, чтобы всем досталось поровну. Хотя старик всю дорогу шел пешком со своей палкой, он не казался сильно уставшим.

Калл же устал настолько, что чувствовал, как перестает соображать. Как ни старался, он постоянно засыпал. Однажды заснул на несколько минут, а когда проснулся, как от толчка, ему показалось, что он сражается у Форт-Фантом-хилл. Он оглянулся, высматривая индейцев, но увидел лишь ослепших от жажды животных с вывалившимися длинными языками, еле переводящих дыхание. Он снова заснул, а когда опять проснулся, было уже темно. Чертова Сука шла рысью. Когда он открыл глаза, то заметил, что мимо пробежал техасский бык. Он потянулся к поводьям, но с удивлением заметил, что руки пусты. Тут он увидел Дитца, ведущего кобылу в поводу.

Никто и никогда раньше не вел его лошадь в поводу. Калл смутился.

– Слушай, я не сплю, – сказал он почти шепотом. Дитц остановился и передал ему поводья.

– Не хотел, чтобы вы свалились, капитан, – сказал он. – Вода уже близко.

Это чувствовалось по ускорившемуся движению ста да и по тому, как лошади начали прядать ушами. Калл попытался стряхнуть сон, но создавалось впечатление, что он увяз в нем. Он все видел как в тумане, двигался через силу и был не в состоянии быстро оценить ситуацию.

Подскакал сравнительно свежий Август.

– Давай-ка поставим всех впереди, – предложил он. – Нам надо попытаться их растянуть, когда они по дойдут к воде. Иначе они все сверзнутся в первую же лужу и подавят друг друга.

Большинство коров слишком ослабли, чтобы бежать, но на рысь они перешли. Калл наконец проснулся и помог Августу, Дишу и Дитцу разбить стадо на три группы. Им это не вполне удалось. Стадо двигалось, подобно армии слепых, чуя ноздрями воду. К счастью, они вышли к реке выше, чем Калл в первый раз, и воды там оказалось больше. Так что скот распределился самостоятельно.

Калл еще не опомнился от смущения по поводу того, что заснул в седле. Но он знал, что Дитц поступил правильно. Калл все еще вспоминал Бена и тот жаркий день у Форт-Фантом-хилл, и если бы он свалился с кобылы, то там же бы и заснул. Но впервые в жизни у него не хватило сил остаться на высоте до конца, и это его тревожило.

Весь следующий день стадо подходило к реке, те самые коровы, которые, по разумению Калла, должны были превратиться в трупы, разбросанные по равнине. День у воды привел их в норму. Когда отставшие перестали появляться, Август и Диш произвели подсчет, и выяснилось, что они потеряли лишь шесть голов.

Большую часть дня ирландец просидел в луже, пытаясь оклематься. Он не помнил, что терял сознание, и злился, когда кто-нибудь дразнил его. Ньют, собиравшийся пить весь день напролет, как только доберется до воды, вскоре выяснил, что больше не может выпить ни глотка. Он отдыхал, играя в разные игры с братьями Рейни.

Дитц отправился на разведку и, вернувшись, доложил, что местность к западу скверная – мало травы и воды. Далеко на севере виднелись очертания гор, и все горячо обсуждали, что это за горы.

– Это Роки-Маунт, – сказал Август.

– Нам придется на них взбираться? – спросил Джаспер. Он пережил реки и засуху, но вовсе не хотел лазить по горам.

– Нет, – ответил Калл. – Мы двинем на север, по реке Паудер, прямо в Монтану.

– И сколько дней нам еще ехать? – поинтересовался Ньют. Он почти забыл, что Монтана существует на самом деле и что они когда-нибудь туда приедут.

– Я так думаю, недели три, может, больше, и мы подойдем к Йеллоустон, – предположил Калл.

– Уже Йеллоустон? – удивился Диш Боггетт. То была последняя река, во всяком случае, последняя, о которой они слышали. При упоминании о ней все замолчали, глядя на далекие горы.