Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков - Андрей Болотов

Всходствие сего, генерал сей, собрав войско свое около Ландберга и вступив в Польшу уже 23-го июня, начал рассылаемыми партиями всячески стараться разорять повсюду заготовленные от нас в Польше магазины, и ему удалось отнять и разорить оные в Бромберге, Рогожне, Цинне и в некоторых других местах и лишить нас более шестидесяти тысяч шефелей круп и муки. Таким же образом, и более всего, хотелось ему добраться и до нашего главного магазина в Познани. Но как место сие было нарочито укреплено, а притом приближались туда и все наши войски, как к генеральному рандеву или сборному месту, то принужден он был сие намерение оставить, а занялся отниманием у поляков силою и без заплаты хлеба и фуража, и приневоливанием самых жителей к принятию в войске своем службы, как и набрал оных силою превеликое множество.

Между тем, как сим образом пруссаки хозяйствовали в Польше, собрались наши войска все в Познань, куда 29 июня прибыл и назначенный им главным командиром помянутый генерал-аншеф граф Салтыков. Генерал Фермор, командовавший до того войсками, тотчас сдал ему начальство над оными и сам остался тут же без малейшего огорчения служить под командою оного. Чрез сие приобрел он при дворе имя великого патриота, да и при армии удержал всю свою знаменитость и, сделавшись первым советником графа Салтыкова, и первейшею пружиною всем предначинаниям, мог тем способнее отомщать обидевшим его цесарцам, что не подвергал себя за то ответу.

Первейшим делом графа Салтыкова было то, что он, учинив всей армии смотр, не стал долее ни одного дня в Познане медлить, но выступил в поход и пошел прямым путем к городу Кросену, на границах Шлезии находящемуся, при брегах реки Одера построенному. Граф Дона не преминул тотчас подвинуться туда же с своим корпусом, и сближившися с нашею армиею, старался всячески взять у ней перед и захватить большую дорогу, ведущую к реке Одеру. А самое сие и подало повод к первому в сие лето сражению у нас с пруссаками. Однако помянутому графу Дона, хотя был он и искусный генерал, не удалось при сем случае предводительствовать самому прусскими войсками, но он принужден был накануне сего дня сдать все начальство над сим корпусом другому присланному от короля генералу Веделю.

Сия перемена командира в прусской армии была никем не ожидаема, и тем более для самих пруссаков непостижима и удивительна, что генерал сей был из младших генерал-поручиков и прислан от короля с таким полномочием, какое в прусских войсках было не в обыкновении и потому для всех поразительно. Причиною присылки его было то, что король прусский недоволен был медленностию и нерешимостию графа Дона, а особливо упущением одного выгодного случая к атакованию нас при местечке Мезерице в Больше, а избрание к тому сего генерала была особливая надеятельность королевская на сего любимого им генерала. Он прислал с ним к графу Дона и ко всей армии такое письмо, которое достойно особливого внимания и было следующего содержания:

"Любезный мой генерал-поручик граф Дона!

"Обстоятельства, в которых находится состоящая под командою вашею армия, благо и выгоды моего государства и необходимая нужда, принудили меня послать следующее повеление мое к вам и ко всей вашей армии; и моя воля есть, чтоб выполнено было оно в самой точности.

"Как обстоятельства не допускают меня самому отправиться к армии Доновой для командование оною, то посылаю я генерала-поручика Веделя, снабдив его моими повелениями по сему случаю; до тех пор покуда станет он отправлять сию коммисию, представляет он точно мою особу и все генералы, генерал-поручики, генерал-майоры и другие офицеры, до последнего рядового, должны ему повиноваться точно так, как бы я сам присутствовал и повелевал. Я ему накрепко подтвердил сажать всякого тотчас под арест, кто не послушает и не исполнит того, что прикажет он своим словом, а я, всех таковых ослушников, велю судить судом военным, как преступников присяги. А дабы вся армия была известна о точной моей на сие воле, то все говоренное здесь должно обнародовано быть всему войску. Генерал Ведель представлять станет при армии то, что представляли некогда диктаторы при армиях римских. Итак, всем офицерам кто бы таковы и каких степеней они ни были, должны оказывать ему повиновение такое, какое следует мне, и выполнять распоряжение его с верностию, точностию и мужеством. Я есмь -

"В лагере при Шмотганиене, 20 июня 1759 года. Фридрих".

Ниже сего приписано было по-французски собственною королевскою рукою:

"Вы не так здоровы, чтоб могли обременять себя командою, и хорошо сделаете, когда велите себя отвезть в Берлин или в иное место, где могли бы вы опять возвратить свое здоровье. Прощайте. Фредерик".

По получении такого повеления, что оставалось господину Доне делать, как не отправиться тотчас же в Берлин, оставив армию и все на попечение господина Веделя, а сему, в силу именного повеление королевского, тотчас дать баталию с нами.

Оная и воспоследовала на другой день приезда господина Веделя, и он атаковал армию нашу на походе, когда она, продолжая шествие свое, выступила по утру в поход, по большой дороге, ведущей к Кросену, при котором назначено было соединиться ей с цесарским корпусом, шедшим к ней под командою генерала Лаудона. И так как король прусский именно господину Веделю приказал воспрепятствовать сему соединению, то и не стал он ни единого дня медлить, но не взирая, что ему ни местоположение, ни силы неприятеля, ни состояние собственной своей армии было неизвестно, атаковал ее при деревнях Палциге и Каие, неподалеку от Цилихау и реки Одера на Бранденбургских границах — 12 июля. Сражение началось в четвертом часу по полудни, и продолжалось с жестокостию до 7-ми часов вечера; господин Ведель как ни искусен был, и сколь много король на него ни надеялся, однако, баталию сию совершенно проиграл, и потеряв до шести тысяч человек убитыми, ранеными и в полое взятыми, принужден был бежать и за счастие себе еще почитал, что ему не отрезали и не перехватили дороги к Одеру, и допустили спокойно перебраться за оную.

Таким образом получили наши войски над пруссаками неоспоримую победу, и все бывшие в сем сражении единогласно свидетельствовали, что никогда еще не происходило баталии столь порядочной, какова была сия. Нигде и ни малейшего беспорядка, во все продолжение оной, не происходило, как у нас, так и пруссаков, и победу приписывают более превосходству нашей силы, преимуществу в выгодах местоположения и хорошему действию наших единорогов и шуваловских гаубиц. Прусские войски целых три раза начинали наших атаковать, и всякий раз с отчаянным почти свирепством нападали, но не могли никак одолеть оных и принуждены были наконец ретироваться. Мы потеряли в сем сражении генерал-поручика Демику, 2 штаб-офицеров, 2 капитанов, 11 обер-офицеров, а нижних чинов и рядовых 578 человек, с ранеными же всего урона считалось до 3,744 человек; а у пруссаков убит также был славный их генерал Воберзнов с 4,220 рядовыми и более нежели 1,200 человек взято было в полон; сверх того получено было в добычу 14 пушек, 4 знамя, 3 штандарта и 45 барабанов.