Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

— Я передам, — кивнул Аарон, поправил слегка перекосившийся воротник ее пальто и заторопился в сторону театра.

Он не передал. Он забыл. Его голова разрывалась от другой заботы. Ему предстояло встретить бригаду скорой помощи. Карета подъехала минут через десять. Зазевавшиеся зрители успели заметить пару здоровых мужчин с носилками и медика с чемоданчиком, торопившихся попасть внутрь помещения. Очень скоро они вынесли оттуда кого-то с кислородной маской на лице. Их сопровождали двое: молодой парень, который минутами раньше провел их сюда, и крупный пожилой мужчина, запыхавшийся от непривычной для его лет скорости бега. Разглядеть получше они уже ничего не смогли, и стали сами выдавать свои предположения.

— Что будем делать, когда нас попросят предоставить контакты родственников? — спросил Аарон у Альберта.

— Оставим свои. Мать я сейчас не советую беспокоить. Ей и так не легко, да и далеко она. Брат — тот совсем далеко. Друзья — вы и есть его друзья. Так что давай настраиваться на то, что мы все должны будем сами уладить… Эх Филипп, Филипп! Говорили же мы тебе, просили ума набраться…

— Альберт… ой, простите, господин Мейер-Брехт, вы действительно видите связь…

Альберт лишь посмотрел исподлобья прямо Аарону в глаза и тяжело вздохнул. Аарон был уверен в значении этого взгляда и больше не поднимал этой темы.

— Ты мне лучше скажи, что именно произошло перед тем, как он решил ставить своего «Коллекционера»? Я достаточно хорошо знаю Филиппа, чтобы предположить, что был какой-то толчок.

— Единственное, о чем я думаю серьезно — это инцидент во время пресс-конференции, — уверенно заявил Аарон. — У нас, точнее у Филиппа, были немного натянутые отношения с продюсерами этой компании, с которыми мы заключили договор. Скорее, даже и не натянутые отношения, просто недолюбливает он их. Они используют нас в чем только возможно, и это не нравится Филиппу. Он видит, как на нас делают большие деньги, и считает, что мы превращаемся из настоящих артистов — целителей человеческих душ, как он нас называет — в денежные машины. Вместе с этим, он всегда радуется, когда понимает, что мы стали востребованными, что все крепче стоим на своих ногах, но его раздражает коммерческая сторона этой медали. А во время пресс-конференции генеральный — я уже не помню в дополнение к чему — короче, он взял да и ляпнул о Филиппе, сказав что-то вроде «он такой хороший, положительный, чуть ли не самый добродетельный, изысканный автор, работы его высокоморальны», и добавил, что он использует все, что бы тот ни написал. Ну а Филипп в ответ вспылил и пообещал дать новую сенсацию. Нам он еще сказал, что в пику им напишет что-то такое, от чего они не смогут не отказаться.

Альберт еще раз тяжело вздохнул и опустил голову.

— М-мда… Вряд ли он смог бы не поддаться на эту провокацию.

Аарон вопросительно посмотрел на Альберта, но тот не заметил этого и продолжал.

— Того тоже нельзя во всем винить: он ведь не знал, что, в какой ситуации и при каких обстоятельствах можно говорить при Филиппе, а что — нет. Эх, ладно…

— Может и так, но этот генеральный сам по себе не очень-то и приятная личность. А Филиппа бесит то, что они раскручивают наши имена и лица, но не обращают внимание на внутренний потенциал. Вон, кстати, видите, как на нас смотрят медсестры? Тоже, наверное, узнали. Только бы не подходили со своими расспросами, сейчас совсем не…

— Они точно подойдут к нам, Аарон, — произнес Альберт, облизывая пересохшие губы и слегка разминая их, словно готовясь говорить. — Они уже идут к нам, и расспрашивать, мне кажется, будем их мы с тобой.

От группы медперсонала отделились две женщины и направились в их сторону, две другие остались наблюдать за происходящим, а третья достала из кармана телефон и вышла из поля зрения Аарона и Альберта. Они переглянулись и когда точно были уверены, что медики собираются говорить именно с ними, встали и сделали шаг навстречу.

— Здравствуйте, — поздоровалась с ними та, которая была постарше и, вероятно, выше по должности. Аарон и Альберт ответили на приветствие. — Кристина Ковальски, дежурный врач. Вы с больным Филиппом Сэндменом, верно?

— Да-да, так и есть.

— Кем вы ему приходитесь?

— Мы — близкие друзья Филиппа. Я — Альберт Мейер-Брехт, а это Аарон Портер.

— Мне нужно поговорить с кем-либо из родственников пациента.

— Простите пожалуйста, но в данной ситуации это невозможно, — взял на себя ответственность объяснять ситуацию Альберт. — Пожилая мать живет далеко отсюда, и даже если узнает о случившемся, не сможет приехать раньше, чем через сутки. Я полагаю, что вы должны сказать что-то важное и делать это нужно срочно. Мы — самые близкие Филиппу люди, и я заверяю вас, что вы можете доверить нам эту миссию. Мы оставили свои данные в приемной.

— Дело в том, что родственники скорее будут знать об особенностях больного, и поэтому мне хотелось бы узнать…

— Он довольно долго живет сам по себе. Он одинок.

— Тогда перейдем к делу. Вы можете сказать, на что жаловался больной в момент приступа?

— Да, он говорил, что у него жгло и давило внутри грудной клетки, боль отдавала в левую руку от плеча до кончиков пальцев. Еще я видел, как он весь вспотел и очень тяжело дышал. И он был очень напуган. Я передал всю эту информацию оператору…

— Да, я в курсе. Кстати, если он выкарабкается, то должен вам быть обязан за то, что вы не теряли времени. Тут каждая минута дорога. Он говорил с вами по пути в клинику?

— Да, говорил, чем дальше, тем голос становился слабее, да и маска мешала. Но простите пожалуйста, из чего он должен выкарабкиваться? — бледнея, спросил Альберт. Аарон боялся произнести и звук.

— Ваш друг поступил к нам с явными признаками инфаркта миокарда. Его пульс не прощупывается и мы не можем измерить давление. Его сердце очень плохо качает кровь, и если ситуация продолжит ухудшаться и перейдет нижний