Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Скажи лучше, «мужчинам ничего нельзя доверить», – негромко рассмеялся он, но вдруг осекся. – Да только ты зря рисковала. Розы больше нет, и… Я хоть увидел тебя на прощанье и успею сказать, как обещал…

– Вы успеете встать и пойти со мной, – перебила я и вскочила. – Давайте руку!

– Куда ты меня тащишь? – Грегори споткнулся на ходу, и стало видно, что идет он как-то странно, подволакивая ноги.

– Узнаете. Держитесь за меня! – Я закинула его руку себе на плечи, и, хоть был он очень тяжел, так дело пошло на лад. – Ну же, Грегори Норвуд, переставляйте ноги хоть как-нибудь, волоком я вас не дотащу!

– Дом в другой стороне, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

– Кто вам сказал, что мы идем домой?

Мы как раз проходили – ковыляли, вернее, – мимо старых деревьев, и я сказала им:

– Простите, все вышло слишком быстро…

– Ничего, – отозвался дуб, – мы уж знаем… Весь Норвуд знает, поди не заметь такого звездопада!

– Потом соберешь землю, на которую пролилась кровь, и принесешь нам, все пожива, – деловито сказала одна из яблонь. – А теперь не мешкай!

Я и так торопилась что было сил, спотыкаясь в темноте – уже и лунный свет не спасал, его заслоняли сосны и ели! К счастью, откуда-то выскочила Чернушка, побежала впереди, громко мяукая, – с ее помощью я хоть мимо дорожки не промахивалась. Идти становилось все труднее, Грегори всей тяжестью повис у меня на плечах, и колени мои уже подгибались… Правда, у меня и мысли не возникло о том, чтобы сдаться, опуститься наземь рядом с умирающим избранником и замерзнуть с ним вдвоем, чтобы по весне на этом месте расцвел шиповник… Как бы не так!

– Я еще намерена пожить, – прошипела я, нащупав колючие ветки, расступившиеся от моего прикосновения. – И вам не дам умереть, Грегори Норвуд, даже не мечтайте! Глядите лучше…

– Что? Что это?.. – Он помотал головой, словно стряхивая сонную одурь.

– Не видите?

Уж не знаю, как шиповник умудрился так раздвинуть ветви, только лунный луч упал точно на розы. Две из них еще только набрали бутоны, а третья – расцвела, как шиповник и обещал, до первого снега…

– Это отпрыски вашей розы, – сказала я, видя, что он не верит своим глазам. – Я принесла их сюда, а шиповник выходил их. Ничего не кончено, Грегори Норвуд! Для вас я разведу хоть целый сад этих роз, только не вздумайте… Грегори?

Он медленно оседал наземь, не замечая даже, что хватается за колючий ствол в тщетной попытке устоять на ногах. Взгляд его был прикован не к розам – ко мне.

– Прости, Триша, – шепнул он и улыбнулся. – Слишком поздно…

– Ну нет… – Я кинулась рядом с ним на колени, обняла и услышала, как все медленнее бьется сильное сердце. – Ну как же так?! Фея мертва, а розы цветут, так почему…

– Заклятие не снято, – шепнула душа шиповника. – Грегори Норвуд не вымолил прощения, остался чудовищем и должен умереть.

– Ведь в условии было сказано – до тех пор, пока цветут розы!

– Цветут на розовом кусте, а я – не он, – напомнила она. – Здесь я бессильна. Я могу спасти подкидышей, но не вернуть жизнь человеку. Это и феям не под силу.

Я молча смотрела на Грегори – казалось, будто черная грива впрямь покрывается инеем, вмерзает в землю Норвуда, а сам он словно таял…

– Триша, – выговорил он, и дыхание облачком повисло в морозном воздухе. – Знаешь, я хотел хоть перед смертью увидеть свое отражение. Отражение человека, не чудовища…

– Так смотрите же, – ответила я, приподняв его голову. – Смотрите мне в глаза, Грегори Норвуд!

Он встретился со мною взглядом и замер на мгновение. Потом улыбнулся и произнес:

– Никогда в жизни никто не любил меня, и я никого не любил по-настоящему.

– Кроме Беллатрисы Райли, – ответила я, изо всех сил кусая губы, чтобы не расплакаться. Я не хотела, чтобы слезы застили мне глаза.

– Беллатрисы Норвуд, – поправил Грегори и коснулся моей щеки. – Ну же, поцелуй меня! Уже недолго осталось, я чувствую.

Его губы показались мне холодными, а сердце билось все реже.

– Спасибо тебе за все, Триша, – добавил Грегори, когда я отстранилась, и улыбнулся. Мне показалось, будто глаза его затягиваются ледком. – Спасибо за то, что осталась со мной, хоть нрав у меня не медовый… так ты говоришь? Прости, если обидел…

– Я не обижалась, – напомнила я.

– Хоть неполный год, – продолжил он, не слушая или уже не слыша, – но я чувствовал себя…

Мне показалось, что сейчас Грегори скажет «человеком», но он закончил:

– Живым. Прощай, Триша… И прости за то, что ухожу… если сможешь…

Я хотела было сказать что-нибудь, но его рука скользнула по моей щеке и бессильно упала на траву, а тело обмякло. В широко распахнутых глазах отражалась луна, а в груди больше не ощущалось биения жизни.

– Грегори. – Я осторожно потормошила его, но не добилась ответа. Злость захватила меня с головой, и я в полный голос выкрикнула: – Ну нет уж! Если вы меня еще слышите, Грегори Норвуд, то знайте – я никогда вас не прощу за то, что вы сдались! Я прикажу высечь на надгробии ваше имя и историю человека, который проиграл фее, и постараюсь, чтобы вся округа узнала об этом… А сыну или дочери, кто уж там, не знаю, расскажу, что их отец дал слабину в последнюю минуту, и не велю брать с вас пример! То ли дело Годрик Норвуд и другие ваши предки!

Я задохнулась от злости, забыв, что хотела сказать, потому что мне показалось, будто ресницы Грегори – густые, девушки бы позавидовали, но теперь покрытые инеем, – вздрогнули. Едва заметно, но все же…

– И не думайте, что я умру от горя, – добавила я и все-таки всхлипнула. – Я не имею права оставить Норвуд бесхозным! Пусть я и слабая женщина, но…

– Это ты-то слабая? – едва слышно выговорил Грегори и закашлялся, словно заново учился дышать. – Встань с земли сейчас же!

– Знаете, Грегори Норвуд, – ответила я, утерев глаза рукавом, – после всего, что случилось этой ночью, холодная земля – самое меньшее из того, что может заставить меня волноваться! Это вы вставайте… Ну?

Он с трудом сел. Казалось, тело не слушается его как следует, но вскоре Грегори потянулся привычным движением и встряхнулся – в стороны полетел осенний мусор.

– Я словно одеревенел, – пробормотал он, – так бывает, когда спишь слишком долго… Триша!

– Что, сударь?

– Мне послышалось, или… Это правда? То, о чем ты сказала?

– А если нет, вы снова умрете? – ядовито поинтересовалась я. – Вставайте уж, не то и сами простынете…

– Нет, наверно, я все-таки умер, – проговорил Грегори, с трудом поднявшись на ноги и взглянув на розы.

Удивительно, но за то малое время, что мы провели под кустом шиповника, успели распуститься и две другие, а еще более удивительным оказалось то, что они были разными. Первая – темно-алая, как кровь, вторая – белая, а третья – густо-розовая.

– Помню, ты говорила, что прививала на один куст разные розы, но это ведь… с одной и той же?

– С одной, с одной, – заверила душа шиповника. – Но уж простите, что выросло, то выросло!

– Я и не думал… – Грегори вдруг улыбнулся. – Это вы простите, госпожа, болтаю чушь. Все же не каждый день умираешь…

– На дворе ночь, – напомнила я, – и если вы еще не лишились памяти вслед за разумом, Грегори Норвуд, то должны помнить мои слова – я не позволю вам умереть!

– Беллатриса, может быть, ты перестанешь называть меня полным именем? – спросил он.

– Только после вас. Мне нравится, как оно звучит.

– Мне тоже, – усмехнулся он. – Я имею в виду – твое.

Я не стала спорить, просто обняла его – живого, настоящего, прижалась крепче, вдыхая знакомый запах – мороза и осенних листьев, и…

– В Норвудском парке всегда будут цвести розы, – сказала я. – Полудикие и живучие, как шиповник.

– И прекрасные, как все ростки семейного древа Норвудов, – без тени иронии добавил Грегори и поцеловал меня. – Жаль только, я подкачал. Будем надеяться, отпрыски не унаследуют мою неповторимую внешность!

– Это даже пикантно, – улыбнулась я. – Что до вас… Грегори Норвуд, если уж меня угораздило полюбить чудовище, то неужто я променяю его на кого-то еще?