Страх Мудреца - Патрик Ротфусс

- Нет, - сказала она, поразив меня глубиной упрека в своем голосе.

– Не хозяином.

Ты глубоко знаешь эту вещь, но ты ей не хозяин.

Плавать не значит быть хозяином воды,

съесть яблоко не значит стать его хозяином. Она проницательно взглянула на меня.

– Ты понимаешь?

Я не понимал.

Но так или иначе кивнул, так как не хотел расстраивать ее, или уводить в сторону историю.

- Как их называли раньше – именователи, без труда перемещались по всему миру.

Они знали имя лисы, знали имя зайца и знали различия между этими именами.

Она сделала глубокий вздох и не менее глубокий выдох.

- тогда пришли те, кто видел вещь и думали, как изменить ее.

Они думали как хозяева.

Они были создателями.

гордыми и мечтательными. - Она сделала примирительный жест.

- И сначала все было совсем не плохо.

Они делали удивительные вещи.- Ее лицо озарил свет воспоминаний, и она взволнованно схватила меня за руку.

- Однажды сидя на стене муреллы я ела фрукты с серебряного дерева.

Они сияли, и в темноте можно было увидеть рты и глаза тех кто их однажды попробовал!

- Мурелла была в Фаэ?

Фелуриан нахмурилась.

- Нет,

сказала она.

– Это было раньше.

Было только одно небо.

Одна луна.

Один мир, и в нем была Мурелла.

И фрукты.

И я сама, пробующая их, с глазами, светящимися в темноте.

- Как давно это было?

Она легко пожала плечами.

– Давно.

Очень давно.

Раньше, чем появилась любая книга историков, которую я видел, или о которой довелось услышать.

В архивах были копии историй Калаптериан обращенных на два тысячелетия назад, но даже они не содержали отголосков того, о чем сейчас говорила Фелуриан.

- Прости что перебил, - сказал я настолько вежливо насколько возможно и поклонился так низко, как мог, чтобы не оказаться полностью под водой.

Успокоившись, она продолжала, - фрукты были всего лишь началом,

первыми шагами ребенка.

со временем они становились все более смелыми, более храбрыми, дикими.

Старые именователи говорили – хватит, - но создатели отказались.

Они ссорились, дрались и ограничивали создателей.

Они приводили доводы, к чему это все может привести. – Ее глаза прояснились,

- но ах! – что за вещи они делали!

Это сказала женщина, соткавшая плащ из теней.

Я не мог и предположить такого, чему она могла бы поразиться.

– Что они делали?

Она широко повела рукой вокруг нас.

- Деревья? – спросил я в благоговении.

Она рассмеялась над тоном, которым я это произнес.

- Нет,

измерение Фаэ. – Она широко взмахнула рукой.

– Создана по их велению.

Самый сильный из них сшил его из куска ткани.

Место, которое они желали видеть как люди.

И в конце всей работы, каждый создатель вызвал звезду, чтобы заполнить это новое, но пустое небо.

Фелуриан улыбнулась мне.

- Тогда было два мира,

два неба,

два набора звезд. – Она подняла вверх гладкий камень.

Но, тем не менее была лишь одна луна

плавающая в уютном небе смертных.

Ее улыбка погасла.

– Но один создатель был сильнее, чем остальные,

создать звезду для него было недостаточно.

Он протянул свое желание через весь мир и вытащил луну из ее дома.

Подняв гладкий камень к небу Фелуриан тщательно прикрыла один глаз.

Она сделала жест, словно пытаясь вложить камень в рог полумесяца над нами, чтобы заполнить в нем пустоту.

- Это было слишком.

Старые именователи поняли, что создателей уже ничто не остановит. - Ее рука упала в воду.

– И кража луны привела к началу войны.

- Кто ее начал? – спросил я.

Ее рот изогнулся в крошечной улыбке.

Она прокричала: - Кто?

Кто?

- Были ли в то время суды фаэ? – мягко спросил я.

Фелуриан удивленно покачала головой.

– Нет,

как я сказала, это было до появления фаэ.

Первый и величайший из создателей

- Как его звали?

Она покачала головой.

– Нет, ни каких имен здесь.

Я не стану говорить о нем, хотя он давно закрыт за дверями из камня.

Прежде чем я успел задать еще один вопрос, Фелуриан взяла меня за руку и снова зажала камень между нашими ладонями.

- Этот создатель темного и изменчивого ока протянул руку через чистое, черное небо.

он затащил луну сюда, но не смог заставить ее остаться.

И теперь она плавает от неба фаэ к смертному небу.

Она посмотрела на меня серьезным взглядом, что вообще-то было редкой вещью на ее лице.

- Ты получил свою историю,

ты знаешь кто и когда.

Сейчас будет последний секрет.

Слушай внимательно мой полуночник. - Она снова подняла наши руки над поверхностью воды.

- Эта часть, которую тебе следует выслушать особенно внимательно.

Глаза Фелуриан казались черными в тусклом свете.

- Луна была обманута нашими мирами, как родителями, которые схватившись за ребенка, тащат его туда и сюда и ни один не готов отступить.

Она отшагнула назад и мы стояли так далеко друг от друга , как это позволял камень, который мы держали в наших руках.

- Когда она разорвана и половина в вашем небе, ты можешь видеть, как далеко мы находимся. Фелуриан сделала несколько взмахов свободной рукой по воде между нами.

- Независимо от того, как сильно мы хотим поцеловаться, пространство между нами не готово к этому.

Фелуриан подошла ближе и прижала камень к моей груди.

- Когда на вашем небе полная луна, то весь мир фаэ в напряжении,

она тянет нас так близко к вам, насколько возможно.

И оказаться тут ночью легче, чем пройти через дверь, или взойти на судно стоящее у берега. - Она улыбнулась мне. – Вот так, блуждая по дикому лесу ты и нашел Фелуриан, ребенок манилингов.

Мысль о мире фаэ, привлеченном полной луной вызывала беспокойство.

- И это верно для всех фаэ?

Она пожала плечами и кивнула.

- Имея желания и зная путь,

можно найти тысячу приоткрытых дверей между миром фаэ и твоим миром.

- Почему я никогда не слышал об этом?

Сложно было бы не заметить Фаэ, танцующую на траве мира смертных...

Она рассмеялась.

– Но это же происходит?

Мир огромен и широко время, но ты говорил, что слышал мою песню до того как увидел лунный свет в моих волосах.

Я нахмурился.

– Однако, мне кажется что должно быть больше следов тех, кто ходит между мирами.

Фелуриан пожала плечами.

- Большинство из Фаэ хитрый и неуловимый народ, которые шагают так же мягко, как дым из трубы.

Некоторые ходят среди вас в шаедах, зачарованные, как обремененные мешками мулы или носят платья, как у королевы. - Она окинула меня откровенным взглядом.