Упивающийся (СИ) - TialGrimm

- А когда ты закинул меня в трущобы Китая, заставив месяц жить как нищий!? – «Я тогда конечно случайно познакомился с Цао и его шайкой, но не суть».

- Отец всевышний, ты мне все мои поступки сейчас припоминать будешь? Надо было всё же в бордель идти, вот как чуял. В следующий раз пойду туда.

- Желаю там же и остаться, желательно навсегда.

- Вот и останусь. Перенесу туда свою лабораторию и останусь!

…..

- Рааа! Как же бесит! Грёбаные демоны!

- Успокойся.

- Успокоиться? Издеваешься, старик!? Я мог убить на**й двух демонов и ш*юх из Церкви! Мог забрать их святые железки, но всё с*ка обломала эта ё**ная стерва Гремори! – экзорцист был зол. Из его рта буквально вытекала пена, а вены по всему телу вздулись, словно готовые в любой момент лопнуть. Неудача с убийством церковниц бесила его, а если быть честным до конца, его раздражало отсутствие крови на своих руках как таковой. Позволить своим жертвам выжить для него было непростительной оплошностью.

- Сам помнишь о приказе господина. Сейчас её трогать нельзя. – словно маленькому ребёнку объяснял очевидные для себя слова Балба.

- Да какого хрена!? Х*ли она такая неприкасаемая!?

- Потому что она умрёт только лично от рук господина Кокабиэля, оболтус. Её смерть должна знаменовать начало новой войны, и никому кроме себя господин этого сделать не позволит. Да и ты сам виноват. Мог сразу быстро расправиться с ними, но в итоге решил поиграться с добычей, вот и проворонил свой шанс.

- Не смей! – экзорциста в капюшоне затрясло. Непонятно только от чего именно. – Не. Смей. Гов-ворить. О. В-в-ворон-нах. Не смей!

- Тц, совсем забыл. – тихо цокнув, сказал Балба.

«Епископ геноцида», как его прозвали в Церкви за «безбожную» деятельность весьма странно относился к своему помощнику. С одной стороны сильный и исполнительный, а эти качества Балба всегда ценил, но с другой и головной боли от него тоже было немало. Как ни крути, парень был безумцем, и не таким, каким многие клеймили Галилея за его фанатичный интерес к святым мечам, это было чем-то более близким к абсолютной одержимости. Психика была раздроблена, самоконтроль минимальный, терпение и рассудительность соответствующие, и справляться с этим помогали только три вещи. Присутствие рядом Кокабиэля, особое успокоительное, что возвращало этому индивиду краткую ясность ума, или же кровавая резня, желательно с как можно большим количеством жертв, да и в целом последние два варианта лучше было использовать в симбиозе, иначе безумие приходило слишком быстро.

Кто и каким образом так поиграл с душевным равновесием этого бедолаги Балба не знал, хотя и догадывался, но раз даже Кокабиэль был заинтересован его состоянием, то это говорило о многом. Да и обращение с ним у господина весьма странное. Балбе просто дали в команду этого парня, при этом не как слугу, а именно напарника, что конечно добавляло головной боли, так мало того, Кокабиэль лично сказал священнику об условиях и правилах, которым нужно следовать при работе с этим психом. Не пытаться показывать ему свой авторитет, стараться по минимуму держать его у крупных скоплений деревьев и, что самое главное, не говорить при нём о воронах. Максимально странные условия с отсутствием практического смысла, но Балба и не думал их оспаривать, Кокабиэль очень не любит сомнений в своих приказах, да и священнику в целом было на это всё равно, главное чтобы свои функции выполнял исправно.

И вот вроде всё так и было. Во время атак владельцев Экскалибуров этот берсерк показал себя наилучшим образом, мечники и иные священнослужители не могли толком ничего ему сделать, а он сам оставлял за собой лишь трупы, пепел и страдания. Идеальная машина геноцида, ничего не скажешь, но стоило им только приступить к следующей фазе плана, как тот начал усиленно лететь с катушек. Припадки агрессии и безумия участились, препараты помогали всё менее эффективно, а жажда крови достигла ненормальных показателей даже по меркам заядлого серийного убийцы. И ведь с этим толком ничего не поделать, ибо просто отдать приказ не выйдет, успокоительное действует слабо, а до момента кровавой бани нужно ещё подождать, а ждать этот маньяк очень не любит. Кокабиэль конечно заверил Балбу о преданности данного индивида, но если быть до конца честным, падшему епископу было порой не по себе находиться рядом с ним, особенно во время припадков. Кто знает когда ему окончательно сорвёт крышу, и тот начнёт без разбору кромсать всё вокруг, в том числе и своего напарника. Вот уж действительно, щекотливая ситуация без большого количества альтернатив.

- Успокойся, у тебя скоро будет возможность исправить свой промах. Как только господин Кокабиэль закончит со своими делами и лично прибудет сюда, у нас будет гораздо большая свобода действий. Тогда ты сможешь разобраться со своими неудавшимися жертвами.

- РРрРррр. Да, но они не так важны. Важно лишь найти этого ублюдка! – с рычанием в голосе проговорил парень.

- «Опять он про того человека. Стоит только о нём подумать, и он словно одержимый начинает зацикливаться на нём одном. Ощущение будто он создан специально для убийства этого Ишимуры, и не для чего больше. Этот человек действительно так опасен, или же за всем стоит что-то иное?». – Да-да, скоро ты сможешь сразиться со своей целью, главное не сорвись раньше времени. Мы с тобой уже кучу раз об этом говорили.

- Иш-ш-шимур-ра. Иш-шимура. Ишимура! ( П.А. вспомнилось это легендарное «Кенобиии!!!» от Мола) – с шипением и яростью начал бездумно повторять одну и ту же фамилию псих, в конце и вовсе срываясь на крик.

- «Опять». – с усталостью подумал Галилей. – «Ладно, сойдёт. Уж лучше так, чем неконтролируемые припадки шизофрении. В таких ситуациях он хотя бы более менее стабилен. Тц, из всех возможных вариантов мне в напарники дали маньяка-шизофреника. Вот уж действительно, карма за грехи людские. Но не суть, осталось лишь немного потерпеть, и тогда в нашем плотном сотрудничестве уже не будет нужды. Совсем скоро я совершу цель своей жизни. Легендарнейший святой меч». – каждый был безумен по-своему, и пока явный безумец без умолку бормотал имя столь ненавистного ему человека, священник столь же фанатично думал про цель всей своей жизни. Оба они были психами, но одним двигала ненависть, а другим наоборот, фанатичная эйфория, и если вспомнить все совершённые Балбай деяния, возникал вполне резонный вопрос. А кто из этих двоих «людей» на самом деле страшнее?