Перекресток прошлого: Холод войны - Даниил Витальевич Протасов

хоть я надеялась, что после того как я убила того мужика, мне больше никогда не продеться стрелять из пистолета, но как и сказал Робин: «Другого выбора не было».

«Ну как говорила моя мама: «Ну что же, с богом!»» – сказала я про себя.

Крепко сжав ручку пистолета, я сделала глубокий вдох, и выскочила из укрытия, после чего начала стрелять по прорези грузовика, медленно отходя назад, к краю кузова.

Вскоре, я краем глаза заметила Робина, пригнувшегося за каким-то ящиком и продолжающегося вести огонь, а потом и Диму, который находился от нас чуть подальше и перезаряжал пистолет.

Дальнейшая перестрелка продолжалась совсем недолго. Практически сразу мне стало ясно, что преимущество в этом бою были на нашей стороне, так как пусть водители в отличие от нас были обученными военными, в данном случае, это им не сильно помогало. Ведь для них перестрелка была усложнена тем, что им вдвоем приходилось стрелять из узкой прорези, что сильно ограничивало их обзор, и было для них крайне неудобно, что в свою очередь мешало им попасть по нам.

Все эти обстоятельства в полной мере объясняли то почему, мне с шестого выстрела мне удалось ранить рядового Петрова в руку, тем самым заставив его бросить пистолет и с болезненным криком спрятаться в кабине. А сразу после этого, Робин или же Дима, пробили тонкую металлическую стенку отделявший кузов от кабины, и попали Фокину прямо в плечо, от чего он тоже резко убрался в кабину и от боли стал неистово колотить по стенкам кабины, заливаясь трёхэтажным матом. Но главное, что теперь они были обезврежены и на какое-то время мы могли вздохнуть спокойно.

Правда сейчас я была так напряжена, что даже подумать не могла о спокойствии, меня всю трясло, а ноги встали как вкопанные.

«Черт, неужели мне уже во второй раз в жизни, приходиться стрелять в человека» – подумала я, укоряя себя за это: – «Лишь бы это не стало для нас нормой»

Вдруг сбоку от меня разнеся какой-то шорох, что заставил меня с тревогой развернуться в ту сторону с вытянутым вперед пистолетом.

– Эй, эй, все хорошо, Валерия! Это я! – успокоил меня Робин, стоя передо мной с поднятыми руками.

– Ой, прости – смущенно сказала я, опустив пистолет – Ты как? В порядке?

– Со мной, все хорошо, спасибо – с благодарностью ответил он, отряхивая свою одежду. Но закончив, он с осуждением сказал – Валерия, когда ты уже начнешь меня слушаться? Я же вроде на понятном тебе языке сказал, не выходить из укрытия

В любой другой ситуаций, меня бы сильно разозлило, что Робин вновь начинает проявлять свою гиперопеку, и в очередной раз пытается меня ограничить. Но в этот раз я действительно собиралась выполнить его указания, и вылезла из укрытия не по своей воле.

– Я слышала какие-то крики, грохот с вашей стороны и подумала, что вам нужна помощь – кратко объяснила я.

– Это, скорее всего, был я – признался Дима, вылезая из под нагромождения ящиков – Но я не ранен, просто случайно оступился, споткнулся об какой-то мешок и, потеряв равновесия, свалился на пол. Обвалив за собой, целую груду этих ящиков

– Серьезно?! – возмущенно спросила я, издав надменный смешок – Я блять так перепугалась! Я думала что кто-то из вас ранен или того хуже. Я даже под пули полезла ради вас. И все из-за того что у Димы ноги кривые?

– Эй, мои ноги здесь не причем. Знаешь ли, сложновато ориентироваться в пространстве, когда ты мало того что ничего не видишь, так по тебе еще и стреляют – оправдывался он, за свою неуклюжесть.

– Ох, просто поразительно, что мы еще целы – сказала я, тяжело вздохнув.

– Если подумать, то в этом не так уж много поразительного – задумчиво произнес Робин, указывая мне пальцем, в сторону кабины.

Развернувшись и вглядевшись в тот полумрак, что был передо мной, мне удалось разглядеть около десятка пуль, повисших в воздухе. А затем сразу обратила внимания на свой медальон, заметив, что изображенное на нем лицо вновь светилось.

– Блин, какая же я дура! – сказала я, ударив себя рукой по лбу – Охренеть, и как я могла об этом забыть?!

И действительно, со стороны это казалось ужасно глупым забыть о такой потрясающей способности. Но с того момента когда мы ее только обнаружили, прошло столько дней, столько событий произошло. И они так сильно забили мою голову, что совсем забыла о том, что умеет этот медальон. А ведь если бы я об этом помнила, то вся перестрелка бы прошла для нас намного легче. Поскольку я во время перестрелки находилась ближе всех к кабине, то получается что большинство пуль выпущенные водителями, даже не долетели до своей цели. По сути, я стала живым щитом для Робина и Димы.

– Ты отражаешь от себя пули, как протон отталкивающий электроны! Да как о таком вообще можно забыть!? – поразился Дима.

– Ну, к такому надо еще привыкнуть – сказала я, смущенно почесав затылок.

– Постойте, помолчите минуту – перебил нас Робин, и мы замолчали, настороженно прислушивался к шуму снаружи. После чего спросил нас – Вы слышите?

Мы с Димой прислушались к звуками снаружи, и до нас донесся целый гвалт голосов, находящихся снаружи кузова, а за ними последовал звуки многочисленных шагов совместно с бряцанием автоматов, что стремительно огибали грузовик с двух сторон. Голосов было очень много и не так просто было различить четкие фразы, но из того что мы услышали, становилось понятно что их привлекли звуки стрельбы, и крайне их обеспокоили:

– Вроде стихло…

– Может они там все уже передохли…

– Или же просто выжидают подходящего момента…

– Давайте уже проверим, кто там скрывается? Что мы тут стоим как последние трусы?

– Если тебе надо то ты и иди, я первым умирать не собираюсь

– Ха ха, нам все равно придется, когда подойдет Марк, он это так просто не оставит

– Да мы даже не знаем, кто там сидит и сколько их, давайте лучше просто расстреляем кузов и все?

Ему ответил какой-то противный старческий голос:

– И повредим все его содержимое, сейчас, разбежались! Вас тут двадцать с хреном человек, и вы боитесь заглянуть, в чертов грузовик?!»

– Ну что слышите?! – снова спросил нас Робин.

– Конечно, слышим, похоже, нас окружили! – встревоженно воскликнул Дима.

– Да это-то мне было понятно, сразу, как только мы открыли огонь – отмахнулся Робин, и его голос в этот момент стало очень напряженным – Я говорю, совсем о другом звуке.