Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

Позировать пришлось недолго. И хотя толпа уже собиралась двинуться дальше, человечек остановил ее всего лишь одним жестом:

– Никаких фотоаппаратов в моей галерее!

Отцепил ленточку, что перегораживала вход, пропустил нас и троих друзей, что на время съемки остались в стороне.

– Как я не люблю этих журналистов. Пишут и пишут, не понимая, о чем они пишут, – пробормотал рассерженно человечек. – Вас они, полагаю, тоже раздражают? – обратился он ко мне.

– Слегка.

– Позвольте сюда, – он отвел нас в сторону. – Буду краток и не помешаю просмотру. Я – А Ким. В два слова, не в одно, некоторые путают, – затараторил человечек. – Если у вас будут вопросы – можете меня найти. Галерея работает в обычном режиме, есть другие гости, но, если вы пожелаете их убрать, я мигом.

– Спасибо большое, – ответил я, понимая, что в большей степени он обращался к Анне. Но Ким вежливо смотрел на меня. – Мы не доставим вам хлопот.

– О, что вы. Ваше посещение – это уже подарок для меня! Вам спасибо!

– И о чем он говорил? – спросила Аня, когда мы впятером отошли от Кима подальше, в центр первого зала.

– Мы для его галереи – живая реклама, – пояснил я. – Завтра здесь будет не протолкнуться.

– Надо же, как интересно, – протянула Инна, напомнив мне о плане.

– Ты не против разделиться? – улыбнулся я Ане. Та озорно сверкнула глазами:

– Не надо подслушивать наши секреты, – и гордо развернулась следом за подружками.

– Ох уж эти женщины, – фыркнул Василь, едва они отошли подальше. – Вечно у них какие-то секреты.

– Да уж. Секретов здесь хватает, – отозвался я и осмотрелся по сторонам.

Первый зал оказался не так уж и велик, но все же в нем нашлось несколько интересных полотен. Все они были огромными, действительно огромными, но с невероятной детализацией. Даже «Последний день Помпеи» казался на их фоне простоватым полотном.

Городские пейзажи мы осматривали молча. Виды Владимира старого и нового. На каждой картине изображались люди. И каждая картина имела ширину в шесть, восемь, а то и десять метров – рядом находились таблички с описанием.

– Живописно, – сказал Василь после третьего полотна. – Но я бы сюда не пошел. Не люблю картины. Лучше выбраться на охоту. Или устроить заезд на лошадях. Как ты на это смотришь?

– Я бы предпочел скачкам заезд на автомобилях, – ответил я, рассматривая с любовью прорисованные гребни волн на полотне, где изображалось строительство гидростанции.

– Механизм послушен. А лошадь непредсказуема.

– Лошадь можно научить делать, что нужно.

– Так ты любишь, чтобы тебя слушались? Странно, что в этом случае ты выбрал Анну.

– Скажи мне, Василь, – я отвернулся от картины, когда до меня дошел смысл его слов. – Ты меня пытаешься спровоцировать, потому что тебя об этом попросила сестра или это твое обычное поведение? Ни то, ни другое тебя в моих глазах не красит.

– Да? – с вызовом спросил он. – А кто ты такой, чтобы я перед тобой ставился?

– А вот это поясни, – уже громче выдал я.

Конечно, у меня пистолет за поясом и все такое, но не могу же я поколотить человека, которого подружки Ани взяли с собой. Надо быть сдержаннее.

– Тут нечего пояснять. Ты – неизвестно кто. Мелкий дворянчик.

– Должно быть, я тогда разговариваю с каким-нибудь князем как минимум. Либо твои штаны набиты баблом.

– Чем? Что за выражения? – скривился Василь. – Впрочем, не говори ничего. И так все понятно. Хотя нет, не все. Как Анна тебя выбрала?

– Завидуешь? – решил я уколоть его, чувствуя, что без простой человеческой химии здесь тоже не обошлось.

– Беспокоюсь. И моей сестре ты сразу не понравился.

– Я почему-то не заметил.

– Она сделала мне знак.

– Как это банально, – я снова принялся рассматривать полотно, на этот раз – рабочих на массивном башенном кране.

– Будь моя воля… Эй, что вы делаете?

Я поспешно обернулся на внезапный выкрик. На плече Василя лежала тяжелая рука, а за его спиной возвышался на полголовы блондин с настолько ненатуральным цветом волос, что мне даже не потребовалось времени, чтобы распознать парик.

– Ай! – крикнул Василь, а блондин наклонился к нему и шикнул в ухо. А потом продемонстрировал лезвие, прижатое к вишневому пиджаку, и поманил меня пальцем.

– Алекс, – я назвал его по имени, будучи на сто процентов уверенным в знакомых чертах лица. Но тот не удивился.

– Угадал. Решил переключиться на золотую молодежь? Завоевываешь авторитет?

– Авторитет? У него?

Блондин фыркнул и почесал голову:

– Чертов парик. Не думал я, что ты меня так быстро раскусишь. Есть разговор. Прогуляемся?

Глава 14. Новое слово в живописи

Когда сиюминутного выхода из ситуации нет, надо тянуть время столько, сколько получится. Попутно можно проверить, когда твой противник даст слабину.

Разумеется, делать такое стоит лишь в людных местах – мало кто согласится привлечь к себе внимание случайным движением, жестом, звуком. И еще – я был уверен, что те несколько человек, которых прислала Виктория, наверняка ходят где-то поблизости. Мне же кивнул кто-то из-за спины Кима!

– Так я за этим и пришел. Идем! – скомандовал я, вызвав небольшую паузу у Алекса. – Там впереди зал с современными полотнами. Посмотрим заодно – что время терять.

– Т-ты что, его знаешь? – негромко проговорил Василь.

– Конечно знает, – в тон ему ответил Алекс и встал сбоку от парня, чтобы прикрыть лезвие, упертое тому под самые ребра. – А ты лучше помалкивай, не то сделаю тебе еще одну дырку в легких, чтобы избыток воздуха спустить.

– Грозно, правда? – я избрал долгий и, быть может, странный путь – вывести парня в парике из себя. – Но, если честно, меня он тоже раздражает. Ты ведь слышал наш разговор?

Я даже успел сделать пару шагов в сторону следующего зала, прежде чем понял, что Алекс стоит на месте. Поблизости больше не было никого:

– И чего ты встал? – обратился я к нему. – Ждешь, когда на тебя посмотрят?

– Жаль, что я не успел тебя в тот раз прикончить, – прошипел он и толкнул Василя.

– О да, тогда ты бы мог рассмотреть всю эту живопись, – я обвел руками зал. – Или и вовсе бы здесь не оказался. А вообще – кто знает, как бы все повернулось, правда?

– Максим! – пискнул Василь, а я только поднял брови:

– Если тебе что-то мешается, я тут не при чем.

– Хватит паясничать, – Алексу следовало бы рявкнуть хорошенько, но в такой ситуации он мог лишь негромко говорить. Мимо прошла пожилая пара: я их поприветствовал и снова обернулся к злодею:

– Извини, конечно, но не я нацепил на себя парик. Издалека, быть может, смотрится нормально, но вблизи… – я скривил губы. – Может, снимешь?

– Еще одно слово и я вырежу ему желудок у тебя на глазах!

– Да-а? – протянул я, наблюдая за тем, как начинают дрожать губы Василя. – Давай так: режь. Он мне все равно не нравится. А потом говори, что хотел сказать. Или наоборот – говори, потом режь. Я тебя все равно и так, и так готов