Ставка больше, чем жизнь - Анджей Збых

— Теперь мы должны думать о будущем нашего народа, о будущем Германии, — сказал он.

— Что вы намереваетесь делать, господин генерал? — уже по-деловому спросил Клос.

— Мы скоро будем им нужны, — продолжал философствовать Вильман. — Мы им, а они нам.

— О ком вы говорите? — Клос понимал, кого имеет в виду генерал, но он хотел услышать ответ.

— О них, — пренебрежительно кивнул Вильман на окно, за которым стоял американский военный полицейский в белой каске. — Я говорю об американцах. И поэтому, — добавил генерал, — мы должны выглядеть перед ними как можно чище, лояльней. Нам необходимо отречься от таких, как Вольф. Вермахт, — вдруг заговорил он высокопарным тоном, — не расстреливал военнопленных. Это делали военные преступники, такие, как Вольф…

«Ведь знает, что это не так, — подумал Клос, — но красивыми фразами пытается заглушить угрызения совести».

— Я думаю, нам надо помочь американцам найти группенфюрера Вольфа, который, как я предполагаю, находится в этом лагере. Мы должны им его выдать. Но нужно, чтобы это исходило не только от меня, но было решением всего офицерского корпуса. Что вы скажете на это, Клос?

— Вы когда-нибудь видели Вольфа? Вам известно хотя бы, как он выглядит? — Клосу была необходима любая, даже минимальная, информация о группенфюрере. Для этого он здесь и остался.

— Нет, — ответил генерал, — я никогда его не видел.

— А может быть, вам известно, господин генерал, под каким именем он числится здесь, в лагере, и какой на нем мундир?

— Не имею понятия, — ответил генерал. — Но я думаю, что мы должны вместе его разыскать. И тогда…

Открылась дверь. Полковник Лейтцке возвращался в зал со своей шашечной доской. Ему, видимо, так и не удалось найти партнера.

— Ну и как, господа, обсудили все свои секреты? Быстро же вы договорились выдать их американцам. Приехали какие-то два молокососа, от которых за километр смердит разведкой. Они уже собрали всех офицеров внизу. Мне приказано передать, что они с нетерпением ждут вас. Вызывают по списку — одного уже начали допрашивать. Штурмбанфюрера Фаренвирста, если я не ошибаюсь.

— Пойдемте, Клос, — сказал Вильман, поднимаясь с нар. — Странные манеры у этих американцев. Они должны были начать допрос с меня — я имею высшее офицерское звание в этом лагере.

— Нужно было меня расстрелять там, около почты, — вмешался Лейтцке. — Тогда бы вас, господин генерал, вызвали в первую очередь, так как их прежде всего интересуют военные преступники.

4

Двое американцев, приехавшие на автомашине, — Робертс и Карпинский — были представителями службы безопасности. Об этом они сообщили 1-му лейтенанту Левису, который встречал их у двери комендатуры.

— Нас прежде всего интересуют военные преступники, — подчеркнул цель визита Карпинский.

— О'кей! — понимающе ответил Левис. — Меня предупредили о вашем приезде. Большой зал и прилегающие к нему комнаты в вашем распоряжении.

— Вы приготовили к нашему приезду что-нибудь кроме комнат? — спросил Робертс.

— Найдется пара бутылочек еще из старого запаса, — улыбаясь ответил Левис, но, заметив, что прибывшие офицеры не склонны к шуткам, сразу же переменил тон: — Вам, видимо, уже известно о раскопках в лесу за фабрикой?

— Мы еще поговорим об этом! — оборвал его Карпинский.

— Офицеры размещены в том крыле. В остальных помещениях — солдаты, — докладывал Левис. — Однако не исключено, что среди рядовых могут скрываться и офицеры, которые сменили свои мундиры. Возможно, что это офицеры СС.

— Все может быть, — ответил Карпинский. — Этим мы займемся позднее. Надеюсь, у нас полный комплект местной СД?

— Да. Генерал Вильман сделал из них букет и преподнес его нам в подарок. За это он получил благодарность: мы назначили его немецким комендантом лагеря.

— Начнем со старших офицеров, — сказал Карпинский. — У вас есть список?

— Да. Прошу вас пройти в мою комнату. Кстати, может быть, выпьете по рюмочке?

— Можно, но только по одной, — ответил Карпинский.

— Ты очень спешишь добраться до этих убийц, — с оттенком иронии произнес Робертс.

— Прежде всего меня интересует один из них! — резко бросил Карпинский. — Если только он находится в этом лагере…

— Вы имеете в виду группенфюрера Вольфа? — вмешался Левис. — А не стоит ли объявить в лагере, что тот, кто его укажет, получит вознаграждение?

Но идея Левиса не получила одобрения у прибывших офицеров.

Первым, кого вызвали на допрос, был штурмбанфюрер СД Фаренвирст. Немец вошел в сопровождении солдата военной полиции.

— Фамилия, имя, звание? — отрывисто спросил Робертс.

Он был зол на Карпинского за то, что тот не захотел поддержать предложение Левиса перенести допрос на вечер. После осмотра выкопанных изо рва трупов он имел только одно желание — напиться.

— Фаренвирст Отто, штурмбанфюрер.

— С какого года в партии?

— С 1933-го, в СС — с 1936-го.

— Семейное положение?

— Женат, шестеро детей.

— Прохождение службы?

— В тридцать шестом переведен из СА в СС, в сороковом — в СД. Во время войны находился только в России и Польше.

— Хватит! — прервал его Карпинский. — Скажите, вы знали группенфюрера Вольфа?

— Так точно! — быстро ответил немец, как будто ждал этого вопроса.

— Опишите его наружность!

— Блондин, с вытянутым лицом, худощавый, без особых примет, — охотно докладывал Фаренвирст. — Рост около 180 сантиметров, возраст — не более сорока.

— Он в лагере?

— Не знаю, я его не видел. В лагере находятся сотни людей.

— Ты лжешь! — крикнул Робертс. — Отвечай! Он скрывается под другим именем? В чужом мундире?.

— Не знаю, — ответил тот с безразличным видом.

— Об этом тебе тоже ничего не известно? — Карпинский бросил на стол пачку фотоснимков состоявшейся утром эксгумации трупов военнопленных, расстрелянных фашистами.

— Нет, неизвестно, понятия не имею, — прошептал гестаповец.

— В городе было пятьсот военнопленных. Что с ними случилось?

— Я не занимался рабочими-иностранцами.

— Однако тебе известно, что они работали на фабрике по изготовлению амуниции?

— Могу только еще раз заявить, что лично я не имел никакого отношения к этим иностранцам. Я выполнял только приказы своего непосредственного начальника группенфюрера Вольфа.

— Кто занимался военнопленными? — спросил Карпинский. Слово «занимался» он произнес с особой интонацией.

— Я не смогу ответить на этот вопрос.