История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

После Февральской революции Марков – 2-й генерал-квартирмейстер штаба Верховного Главнокомандующего, с мая 1917 г. начальник штаба Западного фронта, а с августа 1917 г. начальник штаба Юго-Западного фронта. Генерал Марков поддержал выступление генерала Корнилова в августе 1917 г., был арестован и отправлен в Быховскую тюрьму. В середине декабря 1917 г. Марков прибыл в Новочеркасск. Активно участвовал в формировании Добровольческой армии. Его деятельность отличалась бескомпромиссным служением идеалам патриотизма, воинского долга и офицерской чести. Он отличался подчёркнутой скромностью, даже аскетизмом, деля со своими подчинёнными все тяготы походов.

С января 1918 г. Марков был назначен начальником штаба 1-й Добровольческой дивизии, а в феврале стал командиром Сводно-офицерского полка и затем командиром 1-й Отдельной пехотной бригады. С июня – начальник 1-й пехотной дивизии. «Не раз и не два в ужасном безлюдье сами собой приходили на ум мысли – нет Маркова…» – так с горечью пишет Антон Иванович Деникин о безвременной смерти своего близкого друга и соратника по тяжелым боям Великой и Гражданской войн.

В октябре 2003 г. в городе Сальске Ростовской области генералу Маркову был открыт памятник, ставший первым памятником Белому генералу в послекоммунистической России.

14 июля начался штурм станции Тихорецкой, являвшейся крупным железнодорожным узлом. Большевики были разбиты и отступили к Екатеринодару. В течение месяца на просторах Юга России кипели бои, и главная стратегическая цель была достигнута: 100-тысячная Красная армия Сорокина была отрезана от Таманской армии Ковтюха. Большевиков разбивали по частям. Именно этот маневр позволил генералу Деникину нанести поражение армии Сорокина и 14 августа 1918 г. освободить Екатеринодар.

Свидетельство очевидца

«Красные были всегда многочисленнее нас, – писал участник 2-го Кубанского похода поручик Сергей Мамонтов, – но у них не было дисциплины и офицеров, и нам всегда удавалось их бить. Патроны они получали со складов Кавказского фронта, но плохо сумели организовать доставку, и часто патронов у них было мало, как и у нас. Но Красные, менее дисциплинированные, расходовали патроны в начале боя, наши же сохраняли их под конец».

Один за другим Белые отбивали города, станицы, железнодорожные узлы. После Екатеринодара были освобождены Ставрополь и Новороссийск. С выходом из войны Турции 30 октября открылись Босфор и Дарданеллы и в Новороссийск начала поступать помощь союзников по Антанте – оружие, обмундирование, боеприпасы, новейшая техника – танки, самолеты. После взятия Ставрополя в продолжение ещё двух месяцев, в тяжелых боях, преодолевая упорное сопротивление 75-тысячной 11-й армии Красных, 25-тысячная Кавказская группа Добровольческой армии под командованием генерала В. З. Май-Маевского продолжала выполнять поставленную задачу, освобождая Северный Кавказ и занимая западное побережье Каспийского моря. Большое количество оружия и боеприпасов досталось Белым после капитуляции в ноябре 1918 г. остатков XI армии РККА.

Свидетельство очевидца

В бою под селом Белая Глина погиб любимый командир 1-го Дроздовского полка, георгиевский кавалер за Русско-японскую войну, полковник Михаил Антонович Жебрак-Русанович. «Мы заняли Великокняжескую, Николаевскую, Песчанокопскую, подошли к Белой Глине, – пишет Антон Туркул, – и под Белой Глиной натолкнулись на всю 39-ю советскую дивизию, подвезённую с Кавказа. Жебрак сам повёл в атаку 2-й и 3-й батальоны. Наш 1-й батальон был в резерве.

Мы прислушивались к бою. Ночь кипела от огня. Ночью же мы узнали, что полковник Жебрак убит со всеми чинами его штаба. На рассвете поднялся в атаку наш 1-й батальон… Командир пулемётного взвода 2-й роты поручик Милентий Димитраш заметил в утренней мгле цепи большевиков… Красные собирались нас атаковать. Димитраш – он почему-то был без фуражки, я помню, как ветер трепал его рыжеватые волосы, помню, как сухо светились его зеленоватые рысьи глаза, – вышел с пулемётом перед нашей цепью. Он сам сел за пулемёт и открыл огонь… Корниловцы уже наступали во фланг Белой Глины. Мы тоже пошли вперёд. 39-я советская дрогнула… Потери нашего полка были огромны. В ночной атаке 2-й и 3-й батальоны потеряли больше четырёхсот человек. Семьдесят человек было убито в атаке с Жербаком, многие, тяжело раненные, умирали в селе Торговом, куда их привезли… В поле, где только что промчался бой, на целине, заросшей жёсткой травой, утром мы искали тело нашего полковника Жебрака. Мы нашли его среди тел девяти офицеров его верного штаба. Командира едва можно было признать»… Полковника Жебрака Красные взяли ещё живым, били прикладами, пытали, жгли на огне… Его запытали.

«Если бы не вера в Дроздовского и в вождя Белого дела Деникина, – пишет Туркул, – если бы не понимание, что мы бьёмся за человеческую Россию против всей бесчеловеческой тьмы, мы распались бы в ту зловещую ночь и не встали бы никогда. Но мы встали. И через пять суток, ожесточённые, шли в новый бой на станицу Тихорецкая, куда откатилась 39-я советская. В голове шёл 1-й солдатский батальон, наш Белый батальон, только что сформированный из захваченных Красных. Среди них не было старых солдат, но одни заводские парни, чёрнорабочие, бывшие красногвардейцы… все они радовались плену и уверяли, что советчина… им осточертела, что они поняли, где правда».

Бывшие красноармейцы и впредь бесстрашно сражались в рядах Белой армии. За ту блестящую атаку они заслужили похвалу Дроздовского. Их батальон был переименован в 1-й пехотный солдатский полк, а позже ему было передано знамя 83-го Самурского полка и полк стал именоваться Самурским. «Полнота веры в наше дело преображала каждого из нас. Она нас возвышала, очищала. Каждый как бы становился носителем общей правды. Все пополнения, приходившие к нам, захватывало этим вдохновением. Мы каждый день отдавали кровь и жизнь», – писал Туркул.

В середине 1918 г. на Северном Кавказе тлеющий огонь Гражданской войны превратился в бушующее пламя. Люди начинали понимать, что такое большевизм. На Кавказе рядом с аулами горцев раскинулись станицы Терского и Кубанского казачьих войск. Столетия казаков и горцев связывали сложные отношения: от дружески-родственных до враждебных. И все, как хорошее, так и плохое, вышло наружу с удесятерённой силой в дни Гражданской войны. В первой половине июня 1918 г. восстали казаки Пятигорского отдела под командованием полковника Константина Агоева, георгиевского кавалера за Великую войну. В конце июня состоялся казачий съезд в Моздоке, который заявил о полном разрыве с большевиками. Терские казаки боролись на восьми фронтах, причём не только с большевиками, но и с горцами. Чеченцы и ингуши поддержали большевиков, а осетины, кабардинцы и черкесы – Белых. Поощряя национальную вражду, большевики привлекали в свои ряды чеченцев и ингушей, обещая им крупное денежное вознаграждение и земли своих врагов. Кончилось дело тем, что, взяв деньги и все разграбив, чеченцы и ингуши разошлись по своим аулам. Позднее чеченцы и ингуши восстали против большевиков и частично влились в ряды Белых. После ухода Белых с Кавказа они десятилетиями будут, проклиная тот свой кратковременный союз с большевиками, вести в горах непримиримую партизанскую войну против коммунистов.

Фронтом у станицы Прохладная, где наступали главные силы большевиков, командовал офицер-осетин Эльмурза Мистулов, георгиевский кавалер за Русско-японскую войну. В годы Первой Мировой он сражался на Кавказском фронте, командуя казачьей бригадой. На Терскую область Красные наступали с четырёх сторон, но казаки героически сражались с многократно превосходящими силами противника. 12 августа большевицкая власть города Грозного приказала разоружиться Грозненской станице. Казаки ответили отказом, и закипели бои в самом городе. Станица Боргустанская, находящаяся на стыке двух войск – Терского и Кубанского, на склонах Боргустанского хребта, вела борьбу в одиночестве. Храбрым её жителям не впервой было встречаться в бою с горцами. Всю Кавказскую войну XIX века она была форпостом борьбы с Шамилем. «Мы не терцы, не кубанцы, мы – лихие Боргустанцы», – говорили о себе казаки этой станицы. Командовал боргустанцами полковник Скобельцын. Несколько раз оставляя станицу, казаки вновь с боя брали её, пока дождались помощи от центра восстания.

Уже в конце мая 1918 г. полковник Андрей Григорьевич Шкуро, бежавший из тюрьмы Кисловодска, сформировал недалеко от города вместе с полковником Яковом Слащёвым, бывшим командиром лейб-гвардии Финляндского полка, партизанский отряд из пятнадцати человек. На весь отряд было лишь четыре винтовки и два револьвера. С этими малыми силами они освободили станицу Суворовскую, Бекешевскую и ряд других. За короткое время отряд разросся до нескольких сотен человек и овладел рядом городов в южном Ставрополье. Шкуро был произведен в генерал-майоры, его дивизия влилась в Добровольческую армию.