Ночная смена - Dok

— Ага. До всего этого мертвяцкого бедлама они выглядели как нерадивые приказчики — богатый купец умер — ну давай растаскивать что можно, пока наследник не приехал. Кстати — вот цивилизация от СССР — тоже как свет от звезды. Пока нанотехнологии не поспели — на всем старом сидели. А сейчас уже и нанодирижаблей не будет…

— Ну, без нанодирижаблей обойтись можно, а вот без водопровода и канализации — грустно…

— Это да…

— Кстати, о цивилизации — что так на базе МЧС народу много?

— Так набежали, куда ж деваться-то. Все ж МЧС, спасатели.

— А СКС откуда столько?

— Да тут склад непода…

Водитель внушительно кашляет, говоривший больной осекается.

— А патроны?

Больной показывает глазами на широкую спину в куртке с буквами МЧС на спине. И меняет тему:

— А баечка про звездочета хорошая. Турецкая?

— Нет, Лагин написал.

— Это кто такой?

— Старика Хоттабыча помнишь?

— Конечно.

— Тот же автор…

Разговор сворачивается сам собой.

Прикидываю, что сейчас поделывает братец с Мутабором.

Видимо эти мысли не мне одному в голову приходят.

Водитель, повернувшись к нам, спрашивает как раз о такой диковине, как "свой морф". Дался же он им, вот ведь. Сенсация! Приходится рассказывать еще раз, по возможности избегая скользких мест и придерживаясь канвы, данной Николаичем.

Уже и Кронштадт. Машина нас ждет. Инвалидная команда занимает места, залезаю вслед за ними — собираюсь прощаться с парнем на "Хивусе", но он машет рукой — велели ждать, скорее всего обратно вместе поплывем.

Несмотря на позднее время в больнице нас ждет несколько больше народу, чем заслуживает пяток инвалидов с сопровождающим. Получается короткая пресс-конференция, причем и главная здесь и начраз прискакал — и врачи многие. Вопросов куча, я как-то не представлял себе, что мой нелепый контакт с Мутабором вызовет такой ажиотаж.

Приходится спешно писать отчет. К моему счастью находится потертый диктофон — и мне остается наговорить все на пленку. Вроде есть, кому напечатать.

Дальше оказывается хлопотно — саперы разблокировали уже несколько зданий, освободили людей и на ремонтном заводе сейчас полный завал. Судорожно комплектуется несколько групп — в том числе и медицинская. Коллега — оториноларинголог, командовавший на берегу свалился с сердечным приступом, эвакуирован. Короче говоря — придется ехать обратно и работать там до момента, когда ситуация исправится, потому что там сейчас самый настоящий очаг санитарных потерь.

Времени хватает только на перекусить походя чем-то вроде бутербродов.

Меня несколько задевает, что врачи больницы остаются на месте — посылаются медсестры — три человека, пяток санинструкторов — и меня старшим. По дороге надо забрать братца, да и группу нашу перебрасывают обратно на завод. Сейчас уже идет замена охотничьей команды на базе МЧС на два десятка кронштадтских.

Пытаюсь выцыганить медкаменты и прочее, что необходимо в такой ситуации. Когда на руках несколько не то сотен, не то тысяч замерзших, голодных — и обезвоженных впридачу людей, многое понадобится. Мне толкуют, что уже послали, что можно и нужно. Тут вмешивается майор-танкист — как он появился, я не заметил.

— Пошлите туда еще старые газеты, ткань в рулонах, можно телефонные справочники и картона побольше.

Главная смотрит на него как на идиота.

— Мы все необходимое уже послали!

— То, что я перечислил, тоже лишним не будет. Кстати — надо также туда караульные тулупы, если есть, и валенки тоже. На тех, кто там сегодня корячился — одежонка не слишком-то теплая, а охрану налаживать надо будет.

— Но газеты-то с картоном зачем?

— От холода спасаться. Газетами — и газетной бумагой из телефонных справочников — эти, желтые страницы, например — можно неплохо подсушить сырую одежду и обувь, и утеплиться тоже можно. Просто напихиваешь ее под верхнюю одежку. Если не надо стоять, а лежишь или сидишь на чем-нибудь, сапоги надо подснять немного. Ткань нужна на портянки, носками все равно всех не обеспечишь. Если приходится стоять на замерзшей земле или утоптанном снегу или льду, надо набросать под ноги чего-нибудь. Картонные коробки очень хороши — один-два слоя дают офигительную разницу. Можно лапник, только его там сейчас не наберешь. Можно газеты опять же. Можно пакеты поверх сапог надеть. Но это не вместо картонок или других подстилок. При минус двадцати без снега мы спали на земле без обморожений. В сапогах. Приняв необходимые меры. А однажды я отморозил уши чуть не при нуле градусов и без особого ветра. Просто варежку раззявил, дурень. Так там сейчас таких дурней будет богато, вам разве это нужно? Лечить-то здесь придется. И не только обморожения — циститы там всякие, ангины, бронхиты, радикулиты, аднекситы и воспаления легких.

Главная смотрит на говорящего это офицера несколько благосклоннее.

— Хорошо, учтем. Мысль любопытная. Только сейчас уже груз укомплектован. Следующими рейсами. Эту макулатуру еще найти ж надо…

Медсестры уже собрались. Забираем санинструкторов (ну совсем мальчишки) — и отчаливаем. Или как оно называется. Если правильно-то, по военно-морскому?

Кроме людей — на корыто еще и пару мешков с медикаментами и перевязочным материалом закинули. Что в мешках — коротко докладывает сумрачная тетка — старшая у медсестер. Вроде все, что надо в таких случаях.

Тесно, зато тепло. Приходится еще раз озвучить, что там на заводе происходило. Один из санинструкторов в самом вроде неподходящем месте рассказа стал хихикать — получил от медсестры подзатыльник. Ну, пацан еще совсем…

Коротко инструктирую о том, чтоб заботились о своей безопасности. Они вооружены — у каждой и у каждого есть по пистолету, но признаются, что сами не пользовались, знания сугубо теоретические. Надо будет потом попросить Николаича и того же майора — чтоб в плане ответной любезности научили медперсонал пользоваться оружием. Времена, когда медики пользовались неприкосновенностью — закончились уже давно. Я уж не говорю про уголовников — раньше лепилу обидеть было реально западло, нынче — взятие медиков в заложники уже привычно. Но и вроде как патентованные военные стали вести себя совсем не по кодексу чести — наши, обжегшись на европейском отношении оккупантов к лекарям в Великую Отечественную сделали выводы — уже в середине войны каждый медсанбат старался сформировать у себя отделение санитаров из толковых бойцов (подбирали обстрелянных — из поступивших раненых) и всеми правдами и неправдами удерживал их у себя, а заодно разживался неучтенкой — в первую очередь автоматическим оружием, на что начальство смотрело даже не сквозь пальцы — а вообще глаза ладошками закрывало.