Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

Тут я некомпетентен. Многих подробностей не знаю. И даже – почти ничего. В те жуткие, полные страха дни я пытался отслеживать хронологию – но СМИ (те, что еще оставались, имея разрешение на вещание в ЧС) зачастую давали самую противоречивую информацию, и разобраться подчас было трудно. Знаю, что обменялись. Знаю, что наша ПРО – тогда уже превосходно функционирующая – приняла большую часть нагрузки. Знаю, что в ответ работали наши сверхзвуковые комплексы – и наверняка забрали немало на той стороне: российский сверхзвук с самого начала был впереди аналогичных образцов Запада и продолжал идти вперед семимильными шагами. Знаю, что вслед за тактическим ЯО пошло и стратегическое. Прошла информация о подрывах на линии разлома Марианского желоба (США пытались смыть Китай волной цунами), диверсию в Йеллоустонском парке с активацией супервулкана, активизация Кампи Флегреи [94] в Италии, вулкана Айра на острове Кюсю, вулкан Карымшина на Камчатке… Уже сильно позже нас трясло – и довольно сильно – но связь к тому времени оборвалась и мы, сидя в безопасном бункере, могли только догадываться, что происходит на поверхности. Но и без связи становилось ясно, что это конец. Война действительно списала все. Обнулила человечество.

Впрочем, повторюсь, трясти нас начало позже. После того, как наше уединение было нарушено и в Гексагон пришли люди из внешнего мира. Конечно, мы ждали этого, ведь АКМИ строился для подобных случаев – но никак не ожидали, что к нам занесет наш армейский спецназ.

Примерно через пару недель после начала западное внешнее КПП доложило о появлении людей. Мы уже ждали, готовились, я прикидывал, как рассказать о событиях наверху нашим воспитанникам – но каково же было наше удивление, когда в Гексагон пришли военные. Не так много, порядка полутора тысяч – а с ними спустились и работники завода. Всего около двадцати тысяч человек.

Возможно, тут стоит пояснить. Да, мы ждали армию. Но ждали мы полномасштабную эвакуацию с поверхности. Десятки тысяч народа, правительство, Президента, в конце концов… Я не могу знать, по каким квотам осуществлялся допуск в АКМИ. Говорили, что много ниже нашего горизонта залегают и частные бункера – но в Гексагоне должны были проживать обычные люди. Однако пришли только те, кто пришел.

Не стану скрывать – какое‑то время мы переживали культурный шок. Несколько месяцев наше сообщество бурлило. Во‑первых – шок наших подросших уже ребят и девчат, которые, наконец, узнали правду. Впрочем, это меньшее из зол – когда‑то они должны были узнать, мы готовились к совершеннолетию социализировать и выпускать их в большой мир, имелись отработанные методики. Во‑вторых – имевшие место различия в мировоззрении и миропонимании, мироощущении разных людских групп. Ведь если армейцы были довольно близки к мировоззрению и идеалам наших воспитанников – спецназ это единый механизм и товарищество, взаимовыручка и командный дух здесь не пустой звук – то гражданские: шахтеры, работники НИИ, рабочие завода были обычными людьми. Людьми своего времени. И в‑третьих – произошедшее давило нас со всей своей жуткой осознаваемостью. Война и страх. Одним словом, брожений было немало. И эти брожения были тем опаснее, что у нас появился новый враг. В комплекс спустились живые существа без допуска и находились в его святая святых! Нарушение! А нарушение необходимо устранить.

Я не знаю, почему боевые части НАТО не стали спускаться в Комплекс. Возможно, они просто выставили посты вокруг поселка и пошли дальше, собираясь разобраться позже. Вероятнее всего. Но нашим врагом стали машины – и уже не бутафорским, а реальным. Завод производил два типа роботизированных механизмов: собственно боевых и контрольные машины для ремонта и охраны комплекса. Это самый простой путь – комплекс гигантский, машин необходимо много – так где и налаживать производство, как не тут же, при нем?..

Первое время контролёров приходило не много. Армейцы, спускаясь вниз, почистили галереи, и необходимо было время, чтоб восполнить поголовье. Раз в два‑три месяца к нам спускалась контрольная группа механизмов – однако Главный конструктор предупредил, что ИИ завода вскоре сориентируется. Необходимо строить оборону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Собственно говоря, так и произошло. Первые месяцы нас беспокоили «холостые» механизмы. Но спустя время ситуация изменилась – теперь к КПП приходило все больше и больше машин, причем не только обычных двуногих, которых мы привыкли видеть. Боевым системам спуск вниз закрыт – но ИИ сумел обойти этот запрет, поставив «в ружье» тяжелые строительные машины: ШМП‑2000 (Шахтный Механизированный Проходчик) в обоих вариантах исполнения и МРШ‑2000 (Механизированный Разведчик Шахтный). Вооружил, бронировал – и выпустил.

С определенного момента стало понятно, что мы не выстоим. С провизией проблем не имелось, в самом Гексагоне есть модули гидропоники, искусственные озера для разведения рыбы и фермы – но вот сами атаки… С каждым разом контролёров приходило все больше и больше. И наше поражение было лишь вопросом времени. Кроме обычных мотострелков в Гексагон попали ребята из подразделений Сил Специальных Операций, самые сливки спецуры, куда брали самых подготовленных – и как же нам повезло, что изо всех армейских частей пришли именно они! Сначала мы пытались понять, что происходит на поверхности – полковник Матников выслал одну за другой несколько разведывательных групп – но люди не возвращались.

На этом и все. Я написал эту краткую записку для того, чтобы стала понятна общая картина. Более подробные сведения можно найти в базах, в дневниках экспериментов, в архивах. Часть наработок мы забираем с собой – а часть консервируем здесь в надежде, что когда‑то наши спустятся вниз и тогда станет ясно, где нас искать. Путь у нас один – вниз. Контролёры плотно закупорили дыры на поверхность, и выбраться у нас не получится. Да и стоит ли? Что увидим мы там?..

Часть дороги мы пройдем сетью обслуживания – но это будет меньшая часть. Хотелось бы большего, так как в сети обслуживания отсутствуют машины… но – увы. Документация и схемы сети остались наверху, в управлении завода, и Смоляков помнит лишь некоторые моменты. Да и то приближенно и отрывочно. Но и невозможно провести почти пятнадцать тысяч человек тайными тропами.

Я не ошибся. Именно пятнадцать. Часть населения – преимущественно жители поверхности – решили остаться в комплексе, а с ними и часть мотострелков. Я понимаю страх этих людей перед глубиной – мало кто захочет спускаться на три‑пять (а может, и больше!) километров. Они надеются продержаться до прихода наших. Что ж… не мне их судить. Они люди своего времени, таковыми и останутся. И все же к нам примкнуло порядка пяти тысяч заводских. Я не то чтобы не рад… просто считаю, что мы еще хлебнем с ними лиха. Но и не взять людей – бесчеловечно.

Я надеюсь, что мы сможем добраться до конечной точки. Будет непросто. Уж мне – точно нелегко, годы берут свое. Впрочем, за себя я волнуюсь меньше всего. Что единственно важно – то дело, которому я отдал жизнь. И я надеюсь, что когда‑нибудь оно еще послужит Родине.

20 февраля 2057 года

Ведущий консультант проекта «Российский мир»

Родиков О.С.»

Знайка замолчал.

Довольно долго Серега сидел не произнося ни слова. Вихрь осколков в голове внезапно обрел целостность, слепившись в единый шар. В нем еще зияли дыры и темные пятна неясностей – но в общем картина составилась. И снова, во второй уже раз за вечер, Серега почувствовал, как внутри поднимается не просто воодушевление – но какая‑то даже гордость. Гордость тем, что он – потомок людей, которые не пожалели себя, разменяли свою жизнь на то, чтоб сделать свою страну лучше. И одновременно с этим кипучей чернотой вспухали лютая злоба и ненависть к тем, кого так ярко описал автор записки – к предателям и подонкам, старавшимся для врага. До ужаса, до спазма, крутившего грудь, хотелось найти такого, ухватить за грудки и, глядя прямо в глаза, спросить, как когда‑то спросил своего сына Тарас Бульба: «Ну что, сынку? Помогли тебе твои ляхи?..» Помогли тебе, сука, тридцать серебряников?.. И плюнуть в дрожащую от мелкого страха поганую харю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})