Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— Давай, давай! — рычал Байл, — Я хочу свой шанс убить тебя так, как ты убил остальных!

Остальных? Рафен снова задумался о том, сколь много этих существ-клонов разгуливают по звездам. Был ли этот клон тем самым мужчиной, с которым он так скоротечно столкнулся на Ваале?

Он пытался разработать свою руку, но ничего не получалось. Нисос дрался со своим врагом, Лайко все еще пытался обрести контроль над собственным телом, Рафену придется убить Фабия в одиночку.

Байл поднял жезл и начал размахивать им из стороны в сторону.

— Готов еще раз почувствовать это? — спрашивал он, кружа около Астартес. Улыбка, холодная как сам воздух в комнате, прорезала губы Кровавого Ангела, когда он принял смелое решение.

— Да, — ответил он и бросился на ренегата.

Врага он поймал врасплох, тот был удивлен такой прямолинейной атакой. И все же жезл воткнулся Рафену прямо в живот и наполнил его тело такой пыткой, которую он еще ни разу не испытывал в своей жизни. Он перенес так много оттенков агонии, и каждая имела свой цвет и вкус, каждая ощущалась уникальной и одинаково страшной. Мощь орудия Байла была яркой и ослепляющей как звезда, она разрывала его белым пламенем.

Если бы он стоял, такой удар поверг бы его на колени. Но его безумный прыжок вперед изменил ситуацию, даже упав на пол, — его тело корчилось от спазма, — сила удара Рафена отбросила Байла назад, его тяжелые ботинки попали на толстый, гладкий лед на стальном полу. Потеряв равновесие, вес Байла сработал против него и он начал заваливаться назад, ревя от ярости. Не сдержав своего падения, предатель пробил тонкий слой изморози на одном из резервуаров с жидкостью и окунулся в смесь из бурлящих, криогенных жидкостей.

Байл забился о стенки контейнера, жезл загрохотал по полу, его конечности начали чернеть от обморожения. Его охватил убийственный холод, по его телу, словно гриб, распространяющийся по стволу дерева, поднималась заморозка. Задыхаясь, предатель извернулся вперед, отчаянно пытаясь вырваться из резервуара.

Но на выходе его ждал наконечник жезла. Рафен, все еще дрожащий, кровь лилась у него из носа, ушей и глаз, со всей силой, которую только мог собрать, воткнул его в грудь Байла. Агонизирующее тело не подчинилось ренегату, тот рухнул обратно в наполненный жидкостью резервуар и начал погружаться в нее.

СОЗНАНИЕ ускользнуло, и разум Кровавого Ангела на некоторое время погрузился во тьму. В конце концов, Рафен ощутил на своем плече руку и проморгался, возвращаясь к реальности. С его лица упали кристаллики льда, и он осмотрел место, куда упал. Лайко протянул руку, и Рафен схватился за нее. Его тело болело как внутри, так и снаружи, на него навалилась усталость, которую он никогда в жизни не испытывал.

— Ты на некоторое время отключился, Кровавый Ангел, — произнес Багровый Кулак. Он вручил ему лазган, и Рафен нахмурился, когда осмотрел оружие:

— Брат Нисос?

Лайко кивнул в сторону дымящихся развалин хирургеона, под ним, с широко открытыми и безжизненными глазами, лежал Тауранец, пришпиленный к земле десятком адских манипуляторов машины.

— Он дорого продал свою жизнь.

— Он — Астартес. Мы всегда так поступаем, — Рафен торжественно зашагал в сторону воздушного шлюза. Подобрав свои ножи, Багровый Кулак последовал за ним.

— СЮДА, — сказал Церис, указывая во тьму каменного коридора. По вокс связи его голос звучал отдаленно и глухо.

Нокс бросил на него взгляд. Внутри лабиринта проходов вне стен крепости-темницы каждый из них казался одинаковым. Темно-красный свет, исходящий от сигнальных фонарей, прибитых к стенам ударными болтами, придавал всему адский, потусторонний вид, голосами баньши в проходе выли тревожные сирены. Каждые несколько метров встречались люки из загрязненной стали, из стен торчали контрольные панели, назначение которых ему было неизвестно. То тут, то там они встречали немногих Новых Людей Байла и сообща уничтожали их, но по коже Нокса бегали мурашки от зловещего ощущения близкой опасности, и то, что они ее все не встречали, сделало его нервным.

— Значит, Рафен все еще жив?

Псайкер кивнул, и оглянулся на Аджира и Туркио, которые шли по бокам от разношерстной группы сбежавших.

— Так и есть. Когда психическое искажение рассеялось, я смог более четко его считать. Он в гневе.

— А мы, вроде как, нет, — огрызнулся Нокс, — сколько еще?

— Он в башне.

— А Байл?

Церис остановился, и Нокс услышал в словах псайкера глубокое неодобрение:

— Сложно сказать. Я чую смерть и все же…

Он замолчал.

— Сержант, — Эйген, стоящий в арьергарде, заговорил по общему вокс-каналу, — вы это слышали?

Нокс поднял руку и боевыми знаками подал жест "остановиться". И немедленно каждый Астартес замер на месте и умолк. Расчленитель переключил усилитель аудио-сенсоров в своем шлеме, и шум, который заметил Эйген, превратился в порывистое шипение. Простой дух-машины шлема за секунды нашел источник звука — за ними и быстро приближается.

— Похоже на воду, — предположил Тарик, — море может затопить нижние уровни?

Нокс достал фотонную гранату и бросил ее обратно по коридору, поставив на взрыв от удара. Она немедленно рванула волной резкого, белого света, который омыл все, словно настал яркий, солнечный день.

Пол напоминал колышущуюся, чирикающую волну из очертаний с темными глазами, прямо к ним ползли змееподобные твари с огромными челюстями. Трещины в потолке позволяли им проскальзывать в коридор, с каждой проходящей секундой их падало каскадом все больше и больше.

— Потрошители! — заорал Сов и открыл огонь из болтера.

— Отступаем! — крикнул Нокс, — Если мы остановимся для битвы, они поглотят нас!

Астартес подчинились, но один из бывших заключенных — молодой скаут Ультрадесантников, — споткнулся и упал. Наступающая масса перекатилась через него и начала пожирать. Нокс стрелял на бегу, остальные держались рядом.

— Мы не можем убежать от этих ксеносов, — заорал Килан, — прикройте меня!

Воин Гвардии Воронов прыгнул к стене, к одной из контрольных кафедр.

— Делайте, как он сказал! — приказал Нокс, и остальные воины веером огня из болтерных снарядов и лазерных лучей начали поливать проход, пока гвардеец Ворона работал. Килан дернул несколько рычагов, и Нокс увидел как вдоль стены что-то задвигалось — на уровне лодыжек появились металлические сопла, спрятанные ранее в потайных пазах. Знакомый запах донесся до его обоняния даже через фильтры дыхания — прометий.

С шипящим глухим звуком гвардеец Ворона включил механизм, и кверху рванула волна пламени, завитками тянущегося к потолку туннеля. Попавшие в огненную западню угри-потрошители пронзительно визжали и умирали сотнями. Отшатнувшись обратно к группе, Килан кашлянул и сплюнул.

— Огнеметы, — объяснил он, — сростки использовали их, чтобы выжечь туннели… и сжечь мертвых.

— Огонь не будет гореть долго, — произнес Тарик, — резервуары, которые питают сопла, были взорваны при побеге.

Церис снова показал на ответвляющийся коридор:

— Сюда, — повторил он.

— ГДЕ ОН? — спросил Лайко, выглядывая из-за угла лаборатории. Держа лазган перед собой, Рафен крался вперед. По сравнению с болтером, к которому он привык, лазган в его руках казался маленьким и хрупким, к тому же он сомневался, что его хватит, чтобы убить Фабия.

Убить Фабия. Кровавый Ангел раздумывал над клятвой, которую он дал в святилище магистра Ордена, обещание своим боевым братьям и духу примарха. Он думал о том, сколько еще убийств потребуется? Сколько еще хороших и преданных космических десантников будет убито и рассечено, словно животные, сколько еще снарядов будет потрачено и галлонов крови пролито? Сколько потребуется, чтобы завершить все это?

— Не здесь, — произнес Рафен, наконец-то отвечая на вопрос Багрового Кулака. Бросив взгляд через зал, он заметил открытый люк, исходящее от него слабое желтое свечение было словно приглашение.

— Там.

— Еще выставка ужасов? — Лайко скривился.

— Комната трофеев, — объяснил Рафен, — призы Байла.

Он нахмурился и взглянул на Багрового Кулака:

— Я знаю, что ты хочешь его смерти так же сильно, как и я, но прошу тебя, умерь свой пыл, брат. Мы должны атаковать вместе.

На секунду лицо Лайко побагровело от раздражения, и, кажется, он был на грани того, чтобы обругать Кровавого Ангела за такие требования, затем он прищурился и кивнул.

— Угу, родич. Вместе.

— Тебе не понравится то, что ты увидишь там, — сказал Рафен, подходя к открытому люку. Лайко последовал за ним и, дернувшись, замер на пороге. Рафен бросил взгляд на лицо другого Астартес и заметил серию очень сильных эмоций — гнев, печаль, смирение, ужас. Кровавый Ангел представил, что на его лице были написаны точно такие же эмоции, когда Чейн и Новые Люди затащили его силком в это место.