The marriage stone - Josephine Darcy

Ничего из того, что он пытался сделать, не могло пробиться сквозь чары, удерживающие его - он не мог дышать, не мог видеть, не мог думать. Его волшебство, которое всегда было очень сильным, подвело его. Кроме осознания неправильности ситуации, кроме отрицаемой боли появилась ещё и паника, когда Северус осознал, что Гарри будет там. Гарри откликнется на Зов, и Северус не сможет найти его. Не сможет защитить его.

Идея вырезать метку с тела казалась совершенно логичной в то время - тогда он и не думал о той боли, которую принесут порезы. Когда он не смог разрезать нити, связывающие метку, он просунул лезвие под ними. Когда вырезать метку не получилось, он решил отрезать всю плоть до кости. Топором или пилой, вероятно, получилось бы лучше - в отчаянии он чуть не отрезал предплечье полностью.

Северус зажмурился в ужасе. Гарри увидел это - он даже боролся с ним, пытаясь отнять кинжал. Он причинил Гарри боль? Он не мог вспомнить этого. Но он, возможно, сделал это случайно.

Его глаза в шоке расширились - он напал на Гарри. Он не был уверен в последовательности событий, но он отчетливо помнил, что напал на него - он целовал его, прижимая к полу и разрывая одежду. Поэтому Гарри лежал практически голым на кровати? Он изнасиловал его? Северус еле успел добраться до туалета, не в силах справиться с тошнотой, и его вырвало.

Его желудку потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, он сидел на холодном полу ванной и дрожал, пытаясь восстановить цепь событий. Кто-то еще был в комнате - Гарри был не один. Кто-то помог ему - кто-то остановил Северуса.

- Добби! - позвал он, и маленький эльф немедленно появился перед ним. Удивительно, эльф держал маленький пузырек с зельем в руке. Он узнал свою подпись.

- Добби думает, что хозяин Северус должен выпить это, - пропищал эльф, протягивая ему зелье.

Обескураженный таким поведением - эльфы, как известно, не приносили волшебникам зелий без приказа - Северус взял флакон. Это было успокоительное, то, в чём он отчаянно нуждался сейчас. Северус выпил зелье до дна и взглянул на эльфа.

- Я причинил ему боль? - спросил он. Раньше Добби был одним из домовых эльфов Люциуса Малфоя - поэтому прекрасно понимал, как человек может причинить боль другому.

Но Добби покачал головой, приподняв уши.

- Добби не позволит Вам причинять Хозяину Гарри боль, - ответил он. - Добби помог Хозяину Гарри с зельем Dittany и убрал гадкий кинжал. Добби знает, что делать.

Северус немного успокоился. По крайне мере он не причинил мальчику боль - напугал его, возможно, но Добби не допустил большего вреда.

- Спасибо, Добби, - прошептал он, не подозревая, что можно испытывать такую благодарность к эльфу. Северус осторожно встал.

- Принеси мне мою одежду, - эльф кивнул и исчез.

Сняв брюки, он встал под душ. Однозначно Гарри воспользовался заклинанием Scourgify - оно было эффективно, но оставляло на коже чувство зуда и сухость. Повязку на руке, которая тут же напиталась водой, пришлось снять. Раны от ножа зажили, благодаря зелью Dittany - десять баллов Гриффиндору за умение применить полученные знания на практике. Но метка всё ещё выглядела воспалённой, вызывая своим видом отвращение у Северуса.

Он все еще принадлежал Волдеморту. Не имело значения, кому он предан, не имело значения, на чьей стороне он воюет - Волдеморт всё ещё имел полную власть над ним, и он не знал почему. Никто не знал.

Он не мог представить, что во всём мире был хоть один был волшебник или ведьма, кто принял бы знак Мрака, зная что это, в действительности, означает. Предполагалось, что он был средством связи - способ для Волдеморта собирать своих последователей, и средство для всех них подстраиваться к магии друг друга для более сильных групповых заклинаний. Но теперь ясно, что метка даёт полный доступ Волдеморту к их волшебству - без их согласия. И они ничего не могли сделать с этим. Даже несмотря на защиту, поставленную Дамблдором на метку Северуса, его магией всё ещё управлял Тёмный лорд. Когда настанет время, и Волдеморт будет сражаться с Гарри, собственная магия Северуса будет использоваться против его мужа. Сама эта мысль была невыносима.

Добби оставил его одежду на бортике ванной. Северус оделся в тишине и, прежде чем выйти из ванной, снял заглушающие чары. Заглянув в комнату, он обнаружил, что Гарри до сих пор безмятежно спит на их кровати. Северус вышел из спальни, закрывая за собой дверь. Заклинанием он разжег огонь в камине - было не холодно, но так намного уютнее. Несмотря на успокоительное зелье, он всё еще чувствовал волнение и шагал взад и вперед перед огнем, прокручивая в уме события прошлого вечера. Боги, что теперь сказать Гарри? Как теперь извиняться? Как всё вокруг могло измениться так быстро?

Он попытался восстановить события прошлой ночи - воспоминания были довольно нечеткими. Что он сказал Гарри? Он помнил крики, как пытался объяснить... что-то... ему. Но подробности ускользали из памяти. Гарри боролся с ним, когда Северус напал на него? Он помнил кровь на руках - на руках Гарри. В течение восьми месяцев он упорно трудился, чтобы построить доверие между ними - попытался дать Гарри дом, чтобы он мог чувствовать защищенность и нужность - и в одно мгновение разрушил все это. И в наихудшее время - когда целый мир буквально рвется к Гарри, желая обладать им.

Громкий шум в спальне напугал его, и он тревожно обернулся. Дверь спальни рывком распахнулась, и Гарри выбежал из комнаты, в панике крича его имя. Ужас в этих зеленых глазах заставил Северуса застыть на месте.

Увидев его, Гарри резко остановился, глядя так, словно не верил собственным глазам, одну руку он прижимал к груди, как будто пытаясь удержать сердце, рвущееся из груди. Северус не смог заглушить внутренний голос, отметивший, что молодой человек был почти обнажен - и Боги, он был прекрасен!

- Ты в порядке?

Северусу потребовалось мгновение, чтобы понять, что Гарри задал вопрос - разве не он сам должен спрашивать об этом? Гарри волновался за него? Зельевар мысленно встряхнулся - и захотел дать себе хорошую затрещину. Конечно, мальчик волновался - он нашел Северуса, пытающегося отрезать себе руку вчера вечером, а когда проснулся, то вновь потерял его.

- Все хорошо, - произнёс он быстро. Что он должен был сказать? Как он должен всё исправить? - Гарри, я должен извиниться. Я не знаю, с чего начать...

Но тот не дал ему договорить, стремительно приблизившись и крепко обняв.

- Не надо, - попросил он, - просто помолчи.

Северус был потрясен, внезапно ощутив тепло чужого тела, прижавшегося к нему, мысли его вновь обратились в хаос, и он нерешительно обнял юношу. Что это? Он прощён? Просто так? Это не казалось даже отдаленно возможным - ничто в его жизни никогда не происходило так легко. Но то, как Гарри обнимает его, говорило об отчаянной жажде тепла и уюта, что возможно, перевесило его отвратительное поведение. Возможно, Гарри простил его, но как он сможет простить себя сам? Действительно ли он может принять в свою жизнь что-то столь хорошее и чистое, не разрушая?