Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

И всё же… Он представил себе обаятельного бизнесмена с большущим пистолетом в руке: «Где мои деньги, Сэмми? Я дал тебе много денег. Либо предоставь результат, либо верни деньги!» Нет, этот вроде не похож на закоренелого убийцу, но мало ли… В конце концов, он может нанять кого-нибудь. Учёный наклонился вперед и прошептал, двигая своей окладистой бородой:

– Вы представляете русскую мафию?

Кернёв улыбнулся, почти рассмеялся:

– Уж скорей наполеоновскую гвардию. Месье Шнайдер, не выпить ли нам по рюмке коньяка за знакомство?

– С удовольствием. Здесь в буфете отличный мартель! Однако помните, вы обещали познакомить меня с госпожой директором.

– Непременно.

Оборудовать здание прослушкой для Кожана было делом нехитрым и привычным, главное – дождаться, когда служба безопасности проверит объект на предмет закладок, и заслать «техников» в спецовках. В подобных наскоро выстроенных конференц-холлах всегда что-нибудь не в порядке, а при желании этот непорядок можно организовать и самому. Андрея Кожан снарядил особо. Из нагрудного кармана выглядывала симпатичная паркеровская ручка, почти точная копия настоящей, она даже писать могла, но главное – умела самостоятельно записывать звук и изображение, а затем сразу же передавать их на пульт в микроавтобус за углом. Получив информацию о месье Шнайдере, Дмитрий моментально запустил поиск по всем доступным базам данных, используя в качестве невода контрольные слова: «клонирование», «искусственный интеллект», «клон человека» и так далее. Улов обнадёживал, и тихий голос Кожухова в блютуз-гарнитуре тут же сообщил другу о результатах. Всё сходились на том, что этот швейцарец – гений, смельчак и первопроходец. И потому шишек на его голову сыпется – тайга отдыхает.

Беседа за рюмкой мартеля прошла, как обычно пишут в газетах, «в тёплой дружеской обстановке». Словно невзначай, Андрей упомянул, что мартель был любимым коньяком Наполеона, надеясь перевести беседу на нужные рельсы, и тут учёного словно прорвало. Стодвадцатикилограммовый носитель запредельного IQ вдруг оживился, начал рьяно жестикулировать, рассказывая, как много сделал Бонапарт для его маленькой, но гордой родины. Он поведал, что в доме у него целая комната отведена под коллекцию реликвий той поры и что в Москве он бы непременно желал приобрести какую-нибудь вещь той эпохи, хотя бы мундирную пуговицу.

– Вот это подойдёт? – перебил ученого Кернёв, доставая из кармана золотой перстень с вензелем Наполеона на груди имперского орла. Связь замолчала, так что Кожухов забеспокоился, не вышла ли техника из строя. Техника-то работала. Просто швейцарец стоял, безмолвно открывая и закрывая рот.

– Это же наградной перстень высшего командного состава императорской гвардии! – не сводя глаз с артефакта, наконец выдавил он.

– Конкретно этот, вероятнее всего, принадлежал дивизионному генералу Жюно.

– Но откуда у вас?..

– Из одной малоизвестной коллекции.

– Но перстень же стоит огромных денег, если удастся доказать, что им владел сам Жюно…

– Мне недосуг этим заниматься. Прошу вас принять его от меня в подарок.

– Даже если это копия…

– Оригинал. В этом не может быть сомнений. Если хотите – проверьте. Любая экспертиза подтвердит его подлинность.

– О, месье, я даже не знаю, как вас благодарить! Такой бесценный подарок! Этот перстень будет главным сокровищем моей коллекции, – пробормотал док.

– Всего лишь милым сувениром, если вы решитесь взяться за то дело, которое я хочу предложить.

– Хорошо подсёк, рыбка на сковородке, – улыбнулся Кожухов.

– Шеф, – один из операторов коснулся плеча начальника агентства, – на объекте есть интересный разговор.

– Чей?

– Изображения нет, но только что один человек вышел из кафе и, кажется, доставал из кармана мобильный телефон.

– Не беда. Если надо будет, отмотаем картинку. Дай звук.

– «…Да, он повёлся на швейцарца. Нашёл к нему подход, аккуратно, почти как профи. Похоже, этот Шнайдер готов взяться за дело. Выделить грант? Слушаюсь, сейчас же передам Алле Аркадьевне. Первый грант? Хорошо, передам, что второй».

– Как интересно… – Кожухов потёр виски. – Конкурирующая фирма пытается у нас перекупить яйцеголового или войти в долю?

Голос в трубке звучал возбуждённо:

– Кернило, ты сегодняшнюю ленту новостей читал?

– Чего ты орёшь?! – Андрей взглянул на часы – в воскресенье он надеялся поспать хотя бы до девяти утра, а сейчас только восемь. Час вырван из нормальной жизни. – Я ещё не включал комп, – несколько раз закрыв и резко открыв глаза, буркнул Кернёв.

– А зря! Там интересные вещи пишут, между прочим.

– О чём?

– Кернило, не тупи, ну не о нашей же с тобой находке! О Наполеоне. Вернее, об его останках. Шарль Бонапарт, глава многоуважаемого семейства, требует вскрыть гробницу в Доме Инвалидов.

– Зачем?

– Некий американский письковед хочет вернуть императору его достоинство.

– Кожан, я только что проснулся. Что ты мелешь?

– При чём тут я, сам погляди: врач-уролог из Нью-Йорка Джордж Латтимер готов бесплатно вернуть то самое мужское достоинство, которое некий корсиканский падре захватил с собой на память о Святой Елене. Сувенир, типа. Ну, там, я не знаю, может, на шее носить. Странные у этих корсиканцев нравы. И теперь Шарль Бонапарт требует устроить экспертизу. Сам понимаешь, момент несколько конфузный, вдруг прибор не Наполеона, зачем императору вторые причиндалы?

– Да, неудобное положение, – Кернёв окончательно проснулся, – и, главное, совпадение очень подозрительное.

– Не то слово! – откликнулся друг детства. – Поверить, чтобы американский врач, да ещё и коллекционер наполеоники, вдруг решился на такой широкий жест? Рубль за сто даю, это «бесплатно» хорошо проплачено.

– Реакция французов последовала?

– В статье не говорится. Но можешь не сомневаться, что, если Шарль Бонапарт будет настаивать, саркофаг вскроют. Как ни крути, он – ближайший родственник.

– А если в гробнице не сам Наполеон, а его двойник, много они тогда по ДНК установят?

– Да, я думаю, скандал будет первостатейный. Либо Шарль не Бонапарт, либо прах не императора.

– Мне вообще кажется, что за всеми этими странными телодвижениями стоит Питон.

– Каа?

– Почти. Это прозвище Большого Босса.

– Вон оно как!.. То есть, можно сказать, что, перестав трудиться, ты стал из офисного бандерлога свободным человеком и теперь, на разгоне, хочешь сделать человека из виртуального персонажа?

– Ты мог бы не умничать?

– Я когда не умничаю, плохо думаю. Послушай, Кернило, а что мы, как тот принц Гамлет, страдаем, быть или не быть? Задай вопрос самому Наполеону. Он, может, и не знает, его ли прах в Доме Инвалидов, но уж точно в курсе, где помер.