XIV принцип - Иван Охлобыстин

— Да пошел ты! — отмахнулся от него Второй и принялся собирать разбросанные поленья.

— Ты друг моего сына? — спросила слепая женщина и, не дождав­шись ответа, сообщила: — Его пока нет.

— Нет, я мимо шел, — сказал Сергей, занося за ней в дом дрова. — А кто ваш сын?

— Симбо, — ответила старушка. — Он все время на службе. Он библиотекарь. Скоро он придет. Он обещал принести молоко. Каша без молока пресная. Не говорите, что я выходила одна за дровами. Я его берегу, у него столько работы!

— Не скажу! — пообещал Второй, оглядываясь вокруг.

Помещение внутри на удивление выглядело довольно ухоженным.

Горел очаг. На столе стояла серебряная посуда, на полках покоились ка­кие-то съестные припасы в мешках. И на всем этом красовался один и тот же символ — что-то вроде зигзага со звездой посередине.

— Вы хотите есть? — спросила женщина, присаживаясь на скамью у стола.

Сергей оглянулся, увидел перекошенную от ужаса морду скейвена и отказался:

— Нет, я недавно поел. Я пойду, иначе меня будут ругать товари­щи по работе.

— Спасибо тебе, добрый мальчик, приходи вечером, я тебя угощу вкусной кашей, — поблагодарила его старушка.

— Обязательно зайду, — пообещал Сергей и вышел из дома. Как только он оказался на улице, Шарскун крепко схватил его за руку и бы­стро потащил прочь. Только оказавшись на приличном расстоянии от до­ма, он прижал обеими лапами своего спутника к стене и зашипел на него:

— Ты очень глупый, очень глупый человек! Плохой товарищ по ра­боте!

— Чего ты так напрягся-то?! — не понял тот. — Хорошая женщи­на. Больная. Чем она тебе не угодила?

— У нее везде знаки Тзинча! — зловеще объяснил ему крыс, — У нее на груди медальон со знаком Тзинча, поэтому ее здесь никто и не трогает. Все боятся Тзинча!

— Какого Тзинча? — не понял Сергей. — Фамилия сына такая?

— Клянусь Рогатой Крысой — ты самый глупый человек на этом свете, — наконец отпустил его скейвен. — Тзинч — главный бог Хаоса, страшнее него нет.

— Да ладно тебе, — попробовал его успокоить Второй. — Твой Зинч и Тзич нам только спасибо скажет, что его маме помогли. Она ме­ня вечером на кашу приглашала.

— О нет! — опять глухо простонал Шарскун, схватил своего спут­ника за руку, потащил куда-то в подворотню, за грудой полусгнивших ящиков повалил на землю и зажал лапой рот. Гут и сам Сергей заме­тил, что на улице быстро стемнело и под порывом ветра над мостовой взметнулись листья. Потом раздался раскат грома. Что-то большое двигалось по направлению к ним. Наконец он увидел самое странное существо, которое может себе представить человеческий рассудок, — дикая помесь птицы, паука и еще пары несовместимых существ шагала мимо них в сторону дома старушки. Поравнявшись с подворотней, в которой притаились напуганные спутники, существо остановилось, скрестило свои полукрылья-полуклешни и в мгновение ока преврати­лось в мужчину средних лет плотного телосложения в длинном оранже­вом камзоле. Впрочем, камзол только секунду был оранжевым, через мгновение оранжевый окрас сменился бирюзовым, потом золотым. Су­щество пригладило руками темные волосы и направилось дальше.

— Сейчас он дойдет до старухи, а та ему расскажет о «добром мальчике», и нам конец, — прошептал оцепеневший скейвен.

— Тогда бежим?! — предложил Сергей.

— Очень, очень, — согласился крыс, и они со всех ног помчались к городскому рынку.

— Ищи дверь с двумя железными сапогами, — на ходу приказал Шарскун, когда они домчались до рыночной площади.

Сергей огляделся и на свое счастье тут же обнаружил дверь, над которой, позвякивая на ветру, висели два металлических листа, выре­занных в виде сапог.

— Вон она, — показал своему обезумевшему спутнику Второй.

— Быстро, быстро! — взвизгнул скейвен и бросился к двери.

Вломившись в дом, он тут же вышиб какую-то дверь и побежал по лестнице вниз. Сергей едва поспевал за ним. Лестница заканчивалась помещением, уставленным огромными бочками.

— Так, так, так! — приговаривая, перебегал от бочки к бочке Шар­скун. Наконец он нашел, что искал, и повернул на бочке кран. Бочка беззвучно отъехала в сторону, открывая круглый лаз.

— Туда! — крикнул скейвен и первым нырнул в темное отверстие. Сергею не оставалось ничего другого, как последовать за ним. И они заскользили в темноте по винтообразному желобу куда-то вниз. Через несколько минут беспрерывного кружения их выбросило на кучу угля. Шарскун поднялся на ноги первым и в два прыжка очутился у меха­низма, отдаленно напоминающего грузовую вагонетку.

— Быстро, быстро! — не прекращая паниковать, защелкал какими- то тумблерами он. — Садись.

Сергей забрался внутрь вагонетки, скейвен прыгнул за ним и дико­винное передвижное средство, быстро набирая скорость, покатилось куда-то по единственной рельсе.

Только проехав, по примерным расчетам молодого человека, не ме­нее пяти километров от места старта, Шарскун успокоился и сделал глубокий выдох.

— Прости, я не знал, что это так опасно, — извинился Сергей и спросил: — Это действительно так опасно?

— Это в миллионы раз опасней, чем ты можешь себе предста­вить! — завизжал скейвен, потом все-таки успокоился и ответил: — Да, это очень опасно. Это Тзинч — бог изменения. Это он уничтожил Прааг и еще много других городов. Он страшный! Мы чудом ушли.

— Боюсь тебя разочаровывать, — задумчиво глядя назад, сказал молодой человек. — Но, кажется, мы еще не совсем ушли.

Шарскун взглянул туда же и обнаружил, что в нескольких десят­ках метров от них рельса, по которой двигалась вагонетка, искрясь, стремительно тлела словно бикфордов шнур.

— Прыгаем! — крикнул крыс и, действительно, сиганул из вагонет­ки вниз.

— Блин! — только и смог сказать Сергей, сжимая левой рукой свой посох и прыгая за скейвеном.

Благо оказалось невысоко, и друзья по несчастью приземлились на влажный песок. Неподалеку раздался оглушительный взрыв.

Неизвестно, сколько еще прошло времени, пока Второй нашел в себе силы спросить:

— Ты жив, дружище?

— Почти, — вздохнул, вставая с песка Шарскун: — Я меч потерял! И очень устал бояться.

— И не говори! — разделил чувства соратника Сергей, отряхива­ясь от песка, и поинтересовался: — Теперь как доберемся до места?

— Здесь много перекрестных тоннелей, может быть, в них есть хладнокровные, — ответил тот.

— Хладнокровные?!

— Это как лошади, только не такие тощие. Воспользуешься свои­ми возможностями еще разок,

— О'кей, — с помощью посоха поднимаясь на ноги, согласился пу­тешественник.