Книга духовного роста, или Высвобождение души - Лууле Виилма

Спустя четыре месяца из ракового очага была взята новая проба, и врач сообщил, что злокачественная опухоль превратилась в доброкачественную. Женщина сказала: «Вы-mo, конечно, знаете, что такое счастье. А я не знала. И если бы не эта болезнь, наверное, так никогда и не узнала бы». Я порадовалась за них обоих. Поблагодарила ее за хорошую новость – ценный для меня подарок – и подчеркнула, чтобы они ни в коем случае не оставались почивать на лаврах.

Через пару дней в республиканских газетах появилась клеветническая статья обо мне, а я все продолжала радоваться. Приятно было сознавать, что Бог меня защитил. Сперва ниспослал хорошее, затем плохое. Из плохого, видимо, тоже придется извлечь урок.

Основным виновником развития меланомы считается солнце, но это не так. Человек, который не стыдится, что он такой, какой есть, от солнца ничем не заболевает. Но если под солнцем жарится человек, отчаянно старающийся скрыть свой стыд, то солнце действительно выводит его стыд на свет дня, словно говоря, что солнечный свет для этого и существует.

Кто СТЫДИТСЯ ПЕРЕД САМИМ СОБОЙ собственного темперамента, цвета кожи, расовой и национальной принадлежности, физических дефектов, тот ПОДАВЛЯЕТ СВОЙ ТЕМПЕРАМЕНТ УЖЕ В САМОМ ЗАРОДЫШЕ, да так, что от темперамента не остается и следа до самого конца жизни. Страх осрамиться из-за скрываемой от людей проблемы загоняет спрессованные пигментные клетки в подкожную ткань, создавая там условия для развития меланомы. Поскольку возникновение рака всегда связано с чувством сильного стыда, в любом раковом очаге должно бы быть избыточное количество меланоцитов. И уж наверняка они присутствуют на поздней стадии рака в почерневших разлагающихся тканях.

Интермедии является гормоном, выражающим то, насколько человек остается самим собой.

Для кого главная цель в жизни – стать интеллигентным, чтобы ощущать свое превосходство и этим гордиться, у того выработка интермедина уменьшается, и исчезает естественный пигмент кожи. Явление это называется депигментацией, или витилиго. В Индии мне довелось видеть много индусов – абсолютных альбиносов, у которых утраченная природная смуглость угадывалась по случайной более темной полоске либо пятнышку на коже. Речь идет о женщинах и мужчинах, которые в предыдущей жизни были белокожими. Они совершали антигуманные поступки и во искупление кармического долга родились темнокожими, то есть оказались ниже на ступень развития, нежели прежде. Все они выделялись из толпы своей интеллигентностью. Вместе с тем они были совершенно беззащитными людьми как в духовном, так и физическом смысле.

Лечить депигментацию при помощи мыслей практически невозможно, так как человеку, почитающему интеллигентность, никак не объяснишь, что ему нужно быть самим собой. Он этого не понимает. Ему кажется, что его хотят лишить интеллигентности. Кроме того, депигментация, по его мнению, относится скорее к косметическим дефектам, нежели к болезням, и потому не подвигает человека заняться исправлением умонастроения. Своего рода депигментацией является и седина. Кому седина придает солидности, тому она нравится. Кто боится старости, тому седина не в радость. А если человек с ранних лет мечтает о солидности и презирает старость, ему уже в юном возрасте приходится закрашивать свою седину.

Мне нередко приходилось иметь дело с людьми белой расы, у которых депигментация была болезнью, и потому к лечению они относились серьезно. Как и все нормальные люди, они также нуждаются в солнце, но ни разу в жизни не рискнули позагорать, чтобы не подвергнуться страшным мучениям.

Они моментально обгорают, даже если солнце скрыто облаками. Все эти люди привыкли спешить. Особенно же им не терпелось стать взрослыми и получить образование. Желание как можно быстрее стать интеллигентным человеком является для них самоцелью, ради которой они готовы даже пожертвовать жизнью. На протяжении нескольких жизней кряду их преследовало чувство стыда за свое низкое происхождение и стремление его скрыть. Кто же своего низкого происхождения не скрывал, тот шел на поправку....

Пример из жизни

Был у меня как-то раз в пациентах приятный мужчина, желавший избавиться от весьма обширных депигментированных пятен, которые находились на видных участках кожи. Мужчина этот был хорош собой, умный, трудолюбивый, материально весьма обеспеченный, интеллигентный, обходительный, заботливый, внимательный, самокритичный, но при всем при том никак не мог понять, что означает подавление темперамента. Когда я заговорила о необходимости перестать сдерживать темперамент, он пришел в волнение и заявил, что никогда прежде не был столь темпераментным. На мою просьбу все же попытаться – поначалу хотя бы из того соображения, что раз уж эта напасть пристала, значит, темперамент непременно подавляется, – он ответил по-интеллигентному холодно: «Хорошо!» но дальше этого дело не пошло.

Для него раскрепощение темперамента означало стать //^интеллигентным человеком, и все тут. Чувство ужаса из-за того, что его позор может выплыть наружу, полностью заблокировало его способность мыслить дальше. Стремление быть во всем интеллигентом стало для него навязчивой идеей, и всякий раз, когда я принималась объяснять, что жизнь нужно начинать с себя, он скрещивал на груди руки, словно желая защититься, расползался на стуле и выглядел столь затравленно, что не имело смысла продолжать разговор. Он был совершенно ошарашен тем, что я, человек, по его мнению, умный и интеллигентный, призываю его сделаться хамом. У себя дома он изредка позволял себе расслабляться и считал это нормальным. Но вне стен дома никогда себе этого не позволял. Об этом не могло быть и речи.

Всякий раз он появлялся с дружелюбной улыбкой на лице и еще с порога объявлял, что наконец-то все понял. И всякий раз я охлаждала его энтузиазм, говоря, что будь это так, депигментация у него прошла бы. Он ожидал похвалы за проделанную над собой работу, но хвалить его было не за что. В конце каждой консультации он клятвенно обещал, что отныне займется собой самым серьезным образом. Он чувствовал, что от его легкомысленного отношения и пустой траты времени у меня вот-вот лопнет терпение.

К тому времени жизнь обошлась с ним достаточно сурово во всех отношениях, в том числе финансовом. Пора уже было поумнеть, но увы. С точки зрения здравого смысла, упрекать его было не в чем – умный, толковый, работящий. Даже аритмию заработал, постоянно переживая по поводу своей работы. Когда я стала объяснять, что ему следует высвободить чувство вины, он вытаращил от удивления глаза и воскликнул: «Но я же виноват /» Я неоднократно пыталась втолковать ему, что чувство вины и сама вина – это совершенно разные вещи, но все впустую.

Пережив несколько разводов, он ощущал себя виноватым перед женами и детьми. Честно признал свою вину и в том, что позволил деловым партнерам себя обмануть. Он и грабителя встретил бы с распростертыми объятиями, а напоследок пожелал бы ему доброго здоровья – с него станется. Ни о ком он ни разу не отозвался плохо, однако искренен он не был. Он настолько боялся услышать о себе нелестный отзыв, что запретил себе заниматься самокопательством и никому не позволял вторгаться к себе в душу. Ему нравилось похваляться своим самопожертвованием.

Последнее его посещение запомнилось мне надолго, так как я извлекла из него очень полезный для себя урок. Обучая больных, я учусь сама. В течение часа я рассказывала ему о стрессах, которые обязательно нужно снять, и выразила надежду, что, может, к следующему разу он все-таки найдет время исполнить обещанное. Он встал и направился к выходу. На пороге повернулся ко мне, развел руками и воскликнул трагическим голосом: «Но я же столько поработал над собой, неужели не услышу от вас ни единого слова похвалы!» Человек, который якобы неустанно работал над собой, за целый год так и не понял, что не имеет смысла жить ради чьей-то похвалы, ради того, чтобы доказать всем, какой я молодец.

До этого момента я все миндальничала с ним, разъясняя суть его проблемы – человек он очень чувствительный – но тут терпение мое лопнуло. Отреагировала автоматически по принципу «каков вопрос, таков и ответ» и с осуждением произнесла: «Милый мой! Вы словно корова-пеструшка: черными пятнами хотите нравиться черным, а белыми – белым».

«Да, хочу,  – отозвался он на удивление быстро, – иначе как бы я мог делать бизнес ?» В первые секунды он даже не обиделся. На его слова я сказала: «Если в бизнесе вы руководствуетесь именно этим принципом, товар ваш в скором времени перестанет раскупаться. К вам приходят, чтобы купить товар, а не вас самого. Если вы не можете разобраться в себе, то не разбираетесь и в собственном товаре. Если вы желаете мне возразить, будто прекрасно разбираетесь в товаре, то, может статься, что это так, однако в покупательских потребностях все равно не разбираетесь. Неискушенному покупателю предлагаете первоклассную технику, но обращаться с нею он никак не научится. В следующий раз он уже к вам не обратится. Пойдет в другой магазин. Там работает продавец, который не стремится в первую очередь понравиться клиенту, но он чувствует покупателя и советует приобрести именно такую технику, с которой тот сумеет обращаться».