Строгий режим - Виталий Дёмочка

— Ну, ладно, — раздался неохотный голос Валька. — Хотя, как ты говоришь, Шеляева фамилия?

— Ну, — ответил Протас, уже предчувствуя что-то недоброе.

— Вот тут у меня малёк в один восемь, Ольге Ш. написано. С семь восемь идёт, только щас передали. Там видать только щас словились с девять три через продол у вас, вот только что передали. Щас отправлять будем на восемь шесть…

В голове Протаса помутнело от злости… «Вот ссу-ка», — ругался он про себя в адрес смотрящего.

— Валёк, — произнёс он севшим голосом, — братишка, посмотри, когда со старухи почта пойдёт, будет ли ответ на этот малёк. Лады?

Бандера стоял возле умывальника и уже десять минут чистил зубы, на которые раньше тратил не более минуты-полторы. Возле него стоял Вано, который в хате отвечал за дорогу. Пользуясь шумом льющейся воды и начавшимся после проверки гомоном в хате Бандера потихоньку, сквозь зубы говорил Вано.

— Ты кончай мне тут отмазки лепить, порядочно, не порядочно, — зло цедил он, — ты делай чё тебе говорю, и всё. Я же сказал, всю ответственность на себя беру.

— Виталь, всплывёт, бля буду, с меня спросят, не с тебя, — оправдывающимся голосом говорил Вано. — А оно всплывёт по-любому, трассу всю пробьют и всплывёт. Человек среди людей живёт…

— Ещё раз говорю тебе, Вано, — Бандера злился на непонятливость трассового, но голоса не повышал. К тому же он понимал прекрасно, что Вано по-своему прав, ведь на трассе он, а не Бандера, и к своёму делу он относится со всей арестантской порядочностью, — среди людей он живёт, потому что я его подтянул. Барыга это. Понимаешь? Ба-ры-га. И с нами он только потому, что поиметь с него хотим. Усёк?

— А если трассу пробивать будут, что делать?

— Пробивать если и будет кто-то, то только я сам. Ты чё, не видишь, на чьей он шконке лежит? Со мной он. Понял? Ну а я уже трассу пробью… мало ли где там этот малёк мог затеряться.

Бандера решился на этот шаг, придя своим бандитским умом к выводу, что такой человек как Юрий, этот «сынок», который без своих богатых родителей не стоил бы и ногтя даже Потапа, не достоин такой девушки как Ольга. Он решил сделать всё, чтобы не дать ему с ней общаться и попытаться самому закрутить с этим прелестным созданием. Сейчас, когда он показывал кивком головы на лежащего на его шконке Юрия, он заметил, как тот пишет что-то на листке бумаги и понял, что это очередное «письмо» Ольге.

— Ну, а если… — хотел было что-то ещё спросить уже сдающийся Вано, но Бандера перебил его:

— А если он тебе даст малёк на один восемь, просто делай вид, что передал дальше по трассе, а сам мне его. Понял?

— Но он может и сам в пятнадцатую отдать. Чё тут? Руку протянул. Кабура вот она…

— Это не твоя забота, — голос Бандеры звучал ещё злее после того, как он увидел пишущего со счастливым лицом Юрия, — ты делай чё тебе говорят. Если он тебе даст. А если сам отправит, там его ещё перехватят. В один четыре А Варыч сидит. Но чтобы до этого Юрика ни один малёк с один восемь не дошёл в любом случае.

Бандера блефовал. Его друг по воле действительно сидел в следующей за пятнадцатой хатой, через которую шла дорога. Но подключить к этому делу ещё кого-то он бы не решился. Такие поступки в тюрьме балансируют, как говорится, на грани. И в случае чего, вывезти потом такую тему и пояснить, что ты прав, по силам только очень сильному и авторитетному человеку. Бандера, конечно, в себе был уверен, но решил, что лучше пусть знают только он и Вано, чем ещё кто-то третий.

Пожевав немного челюстями и подумав, Вано всё-таки кивнул в знак согласия и отошёл. А Бандера, сполоснув, наконец, свои начищенные до блеска зубы, вытерся полотенцем и, проходя мимо шныря Петровича, сказал ему, чтобы тот заварил чаю. Он не спал уже давно и теперь глаза слипались, а ещё нужно было проконтролировать, чтобы Вано не передал всё же Юрию малёк от Ольги. Под пристальным взглядом Бандеры тот, конечно, не решится этого сделать и отдаст маляву ему. Но сумеет ли он продержаться ещё одну ночь и не уснуть, он не знал.

Ольга даже и представить себе не могла, через какую жёсткую фильтрацию шло её «письмо» к любимому. У идущей на нерест рыбы гораздо больше шансов пройти все сети рыбаков и добраться до места нерестилища, потому что её много. А Ольгина малявка была одна.

Не знала Ольга и о том, что с большим трудом пройдя восьмёрку, где Плетень всё-таки решил пропустить её малявку, она всё же затормозилась на старом корпусе. Трассовики с нового корпуса не принимали «почту», хотя уже словились и натянули заново контрольку. Вглядываясь в выставленные через решётки мартышки, они улавливали за углом корпуса выглядывающую голову опера, который, охотясь за этой единственной малявкой, не давал пройти всей кишке с грузами. Иногда они даже слышали, как железная кошка опускается на асфальт, когда его руки от постоянного напряжения затекали и он опускал её ненадолго.

Но Ольга была в неведении, и поэтому ждала ответа от Юрия. У неё теперь была своя шконка у окна, и она сидела на ней и пила чай с остатками конфет, которые, пока она спала весь день, прислал в обед её любимый.

Раньше на этой шконке спала Зинка Звезда. После посещения смотрящего, который почему-то отнёсся к Ольге с повышенным вниманием, Коса освободила для неё шконку своей самой близкой подруги Ленки, переложив ту на верхнюю шконку к Звезде. А Ольга сказала, что ей лучше наверху, и теперь Зинка спала по очереди с Ленкой на её шконке. Но девушки были не в обиде, так как это прибавление в их семейке сулило особые дивиденды, слишком уж к ней проявляли интерес авторитетные и обеспеченные люди централа. Часть этих дивидендов они уже увидели сегодня, наевшись конфет, которых раньше даже не видели никогда. И теперь все они относились к Ольге с повышенным вниманием уже не только потому, что за неё пришёл хлопотать сам смотрящий тюрьмы.

Ольга и сама не понимала, почему так всё произошло. Догадывалась, конечно, что понравилась этому мужчине, который заходил. Но как он узнал о ней и почему решил ей помочь, она не знала. Первоначальное предположение, что это друг Юрия, опроверг сам Александр, начав задавать Ольге вопросы о ней самой.

Она, конечно, знала о том, что красива и уже давно привыкла к ухаживаниям сразу нескольких мужчин. Но на воле это всё происходило в открытую, все были на виду. Здесь же ей было немного непонятно, почему о ней беспокоятся те, кто раньше даже в глаза её не видел. Ладно сосед, но этот Александр… ещё какой-то Олег из восьмёрки… сейчас вот ещё какой-то Вита-ля малёк прислал с той же камеры, где сидит Юрка. Коса сказала, что перед самой проверкой кто-то открыл кормушку и закинул. Ольга обрадованно открыла его, думая, что это от Юрки, но там был другой почерк и подпись «Виталя». Она даже не стала сразу его читать и сейчас, сидя по-турецки и попивая чай с конфетами, взяла его в руки.

Привет, Оля. Тем, кто рядом тоже привет говори и наилучшие пожелания. Пишу вот по какому вопросу. Узнал немного о твоём деле и хочу немного помочь и поддержать. Только мне нужно знать подробности твоего дела от тебя, потому что твоего подельника, который сидит тут в нашей хате, то ли так накрыло сильно, то ли он и был такой тупой. Тормозит конкретно, ничего сказать толком не может и ни с кем не общается. А на этой неделе вам уже придёт приговор и нужно будет писать касачку. У меня есть человек, который может сделать это грамотно и профессионально. Будь добра, напиши мне, пожалуйста, обо всём, что произошло. Малёк подпиши «В х15А Витале». Ну и хочу сказать тебе несколько тёплых слое для поднятия духа. Крепись, Оля. Здесь не санаторий, сама видишь, но жить можно. Тем более, когда есть друзья. Так что, если что нужно будет или будут какие проблемы, пиши, помогу всем, чем могу. Всё будет нормально. Держись.

Пока всё. С истинным арестантским

уважением обнимаю. Виталя.

P.S. Жду ответ.

Прочитав эту маляву, Ольга сначала оцепенела, но потом пришла в себя и стала думать, что бы это могло означать. Но мысли так быстро разлетелись в разные направления, что она долго не могла собрать их в кучу и сделать хоть какой-нибудь вывод или хотя бы предположение. Идущая с параши к шконке Коса заметила её состояние и спросила:

— Чё это с тобой, подруга?

Ольга слышала, что она спросила это совсем дружеским и участливым тоном. Она никак не могла привыкнуть к тому, что Коса не издевается над ней, а наоборот, заботится. Ольга тоже связывала это с появлением в их камере этого человека, который сначала в мальке подписывался просто — Саня, а как только её увидел, представился солидно — Александр. Ольга видела, что Коса отнеслась к нему не только любовно-заискивающе, как ко всем мужчинам, но и с явным уважением.

— Сама не знаю что, — непонимающе ответила Ольга и протянула ей малёк. — На вот, посмотри. А то я что-то совсем ничё не понимаю.