Генерал-коммандант - Башибузук Александр

— Будет исполнено, Михаил Александрович, — Арцыбашев еще раз поклонился. — Но вынужден вас предупредить… — он сделал небольшую паузу, — о том, что я буду обязан доложить по инстанции о своем участии в случившемся. Увы, это мой служебный долг. Но не беспокойтесь, доклад последует только после того, как все закончится. А может, и не последует никогда, так как, сами понимаете, от пули не застрахован никто.

Я пропустил мимо ушей упадническое окончание спича.

— Почему после, а не до?

— Увы, если я доложу раньше, — вежливо пояснил офицер, — мне категорически запретят участвовать в деле, а прямое ослушание будет грозить военным судом. А так я смогу сослаться на непреодолимые обстоятельства, а если точнее, на банальную случайность, что наделит меня неким маневром в оправданиях.

— Не смею вам препятствовать, — спокойно ответил я.

— Честь имею…

Едва он ушел, как Клеопатра накинулась на меня с вопросами:

— Кто это? Расскажи мне все о нем немедленно!

Я невольно улыбнулся, потому что на личике девушки прослеживался искренний интерес. Н-да… получается, торкнуло не только Арцыбашева. Хотя ничего удивительного, Александр Александрович — очень представительный и мужественный, такие нравятся дамам. Высок, статен, спортивен, на морду не урод — чем-то смахивает на российского актера Балуева. Возраст тоже прямо на выданье, не больше сорока пяти. Подобная разница между супругами в наше время чаще правило, чем исключение. Хотя… с этими бабами ни в чем нельзя быть уверенным.

— Понравился? А как же я?

— Ты — это ты, а он — это он! — горячо возразила Клео. — К тому же, если я уведу у Пенни мужа, она вас, минхеер генерал, застрелит.

— А тебя?

— Может, и меня, но с меньшей вероятностью, — призналась Клеопатра. — Давай рассказывай.

— Хорошо. Он явно в тебя влюбился.

— Тоже мне новость, — фыркнула Клео. — Я и сама поняла.

— Он русский, холост, офицер, звание — подполковник: примерный аналог нашего комманданта…

— Обожаю военных! — состроив хищную рожицу, влезла Клеопатра.

— Еще раз перебьешь — вообще ничего не узнаешь. Поняла? Не слышу!

— Как прикажете, минхеер генерал!

— То-то же. По службе он связан с тайной разведывательной деятельностью. Дворянин, явно небогат, но вряд ли беден. Родственниками и потомством не отягощен. Но сразу предупрежу — Арцыбашев абсолютно предан России, то есть его будет очень трудно заполучить в Африку.

— Трудно, но не невозможно, — деловито прокомментировала Клеопатра. — А еще что-нибудь ты про него знаешь?

— Он умен, благороден и профессионал своего дела. Больше ничего существенного. А теперь займемся делом…

А дело осложнялось тем, что предстояло обезвредить бриттов без лишнего шума, при этом желательно взять в плен живым самого резидента. Азеф довольно подробно описал Коллинза, но ночная пора делала опознание весьма проблематичным.

Пришлось поломать голову, но после рекогносцировки по территории и окрестностям план действий примерно сформировался.

К счастью, наше шале было расположено на отшибе, а соседское поместье пустовало, там шел ремонт. Второе, с другой стороны, сняла семейная пара из Германии, которая, как правило, возвращалась домой только под утро, причем надравшись вдрызг после ночного вояжа по злачным заведениям. Что, при некотором везении, позволяло надеяться на то, что шум перестрелки не поднимет в районе моментальной паники. А в том, что придется стрелять, я даже не сомневался. Впрочем, посмотрим. Абсолютно всего предусмотреть невозможно.

Вернувшись в дом, я начал чертить детальный план местности. Шале располагалось примерно на десяти сотках земли, а по периметру шел высокий забор из дикого камня. На участке еще присутствовал заросший кустами малины и смородины садик, несколько подсобных сарайчиков, лодочный причал, летняя веранда и беседка.

— Ну что же, места должно хватить… — закончив, я удовлетворенно кивнул и принялся доставать из тайника весь свой арсенал.

Путешествие по умолчанию планировалось мирным, никаких военных действий не предусматривалось, но чертова паранойя, которая, к слову, не раз спасала меня, опять взяла верх, так что помимо личного оружия, с которым я никогда не расстаюсь, в Монтрё приехал целый арсенал. На границе пришлось слегка поволноваться, но, к счастью, даже не пригодились дипломатические паспорта, припасенные на такой случай, — нас вообще не досматривали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Первыми на стол легли два револьвера Нагана и глушители к ним. Пожалуй, самое удачное и самое быстрое по исполнению мое «изобретение». Конструкцию ПБС я почти досконально содрал у братьев Митиных, а навеску пороха в патроне подобрал практически с первого раза. Сильно повезло, не спорю, но, как бы там ни было, от чертежа до рабочего образца прошло всего десять дней. К слову, больше мне ни разу так не везло — остальное новаторство в стрелковом оружии шло и идет через дикие тернии. А если выражаться простым языком — через задницу.

Следом появился пистолет Борхарда-Люгера M 1900, тот самый знаменитый парабеллум, но первого выпуска, еще под патрон 7,65x21 мм. Тоже с тем же БраМитом, но с глушением у него весьма посредственно — затвор лязгает, как молотилка. Впрочем, в моем случае даже такой результат — уже преимущество.

— Держи… — Я протянул один из револьверов Клеопатре. Перед поездкой я заставил ее отстрелять несколько десятков патронов из такого нагана, так что должна справиться. А парабеллум тяжеловат для дамской ручки.

— А мне люгер больше нравится, — наморщила носик Клео. — Он такой брутальный! Прямо как ты!

— Разговорчики! — отрезал я. — Я приказывал тебе взять в поездку что-то более удобное, чем платье. Взяла?

— Конечно! — Клео картинно исполнила манерный книксен. — Я очень исполнительная, минхеер генерал.

— Тогда марш переодеваться…

Пока собирался сам, вернулся Арцыбашев. В этот раз он переоделся во все темное и походил на обычного работягу.

— Ваше поручение исполнено, Михаил Александрович. Правда, указанный человек был пьян, и я не особо уверен в том, что он… — Александр Александрович ухмыльнулся, — воспримет ваши указания должным образом.

— Опьянение — это его перманентное состояние, — улыбнулся я. — И никоим образом не сказывается на деловых качествах. Что с эксфильтрацией?

— Все подготовлено. Но, к сожалению, вынужден констатировать, что за этим поместьем уже установлено наблюдение. Правда, проникнуть к вам незамеченным не составило особого труда — наблюдателей пока всего двое.

— Где? — Я подвинул к нему схему шале и его окрестностей.

— Вот здесь и здесь… — Арцыбашев уверенно показал места на карте. — Они скорей контролируют сам район, чем вашу виллу. Но не сомневаюсь, что ваше местоположение уже к концу дня определят.

— Надеюсь… — и заметив, что русский взглядом поискал Клео, коротко сказал: — Госпожа Клеопатра у себя.

— Простите за бестактность, — Арцыбашев коротко поклонился, — но ваша жена…

— Не за что извиняться, Александр Александрович, как мужчина я вас прекрасно понимаю. И вы прекрасно знаете, что Клеопатра мне не жена. Но намек я понял. И готов прояснить ваш интерес в отношении моей спутницы.

— Так заметно, да? — Офицер едва заметно смутился.

— Увы, есть такое дело. Итак, Клео — близкая родственница моей жены. В ведомствах, подобных вашему, не состоит, на государственной службе ЮАС — тоже. Я ее взял с собой вынужденно, в связи с полным отсутствием у нас специально подготовленных кадров женского пола. Что еще… Она богата: отец — один из самых крупных в Натале коммерсантов, узами брака пока ни с кем не связана. — Я заметил, что при слове «богата» Арцыбашев слегка поскучнел, и добавил: — Но богатство не входит в обязательный прейскурант кандидата на руку и сердце, так как отец Клео начинал с нуля, да и сама Клеопатра не жалует нуворишей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Из ее увлечений — оружие, охота, верховая езда, драгоценности и театральное искусство. Из личных качеств… ну что же, буду откровенен. Клео весьма импульсивна, своенравна, если не сказать — вздорна, но умна, этого не отнимешь. И еще сразу хочу предупредить, что немецкая пословица для дам — о трех «К» — явно не подходит для мадемуазель Клеопатры: порочные веяния женской эмансипации уже давно поглотили указанную персону. Я же к ней испытываю исключительно родственные чувства, не более того. Что и неудивительно, учитываю ее близкое родство с моей женой.