Правильный ход - Лиз Томфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 10
Миллер
Я подпрыгиваю, когда открывается входная дверь, венчик в моей руке падает с громким звуком в металлическую миску.
Я потеряла счет времени. Вероятно, я провела на кухне несколько часов, с тех пор как уложила Макса спать, но время пролетело незаметно, так как я потерялась где-то между маслом, сахаром и мукой. Кухня Кая — выглядит это катастрофа. Я твердо намеревалась привести ее в порядок к тому времени, как он вернется домой, сейчас ясно не умею это сделать. Я смотрю на монитор, как он проверяет, спит ли его сын, прежде чем выйти из спальни и направиться прямо ко мне.
Интересно, насколько он разозлится. Держу пари, что у него покраснеет лицо, нахмурятся брови и широко распахнутся ледяные глаза. Рассерженный Кай — мой любимый, и я, кажется, проделываю замечательную работу по раскрытию этой его стороны.
Но я бы наслаждался этим моментом гораздо больше, если бы сама не был так зла.
Ничего не получается. Сегодня вечером я попробовала четыре новых рецепта, и все они оказались безнадежными. Продукты, которые я заказала? Все это исчезло, кроме тех, которые я купила, чтобы заполнить кладовку и холодильник Кая. Даже потрясающая, ультрасовременная кухня не может раскрыть мой творческий потенциал. Моя последняя надежда — чизкейк с кремом фреш, над которым я работаю, но даже он кажется мне унылым.
— Что, черт возьми, тут произошло?
Голос Кая сочится паникой.
Поворачиваясь, я пытаюсь вытереть немного муки с фартука, но это бесполезно. Я ей покрыта вся. — Как прошла твоя игра?
— Все было прекрасно.
Кай не смотрит мне в глаза, вместо этого его внимание продолжает блуждать по своей разрушенной кухне.
Длинный выдох, который покидает меня, сдувает прядь волос с моих глаз, но она снова падает мне на лицо. — Я хреново справляюсь со своей работой.
Он переводит свой взгляд на меня и его лицо смягчается. — Что ж, мой сын жив, и вы не сожгли дом дотла… пока. Я бы сказал, что у тебя все в полном порядке.
— Возможно, это самое приятное, что ты когда-либо говорил мне, но нет. Не эта работа. Не присмотр за Максом, а моя настоящая работа. Она у меня хреново получается.
В этот момент раздается звуковой сигнал таймера духовки. Используя кухонное полотенце, перекинутое через плечо, я вытаскиваю противень для печенья и обнаруживаю, что мой гарнир подгорел до хрустящей корочки.
— Нахуй мою жизнь. Это должна была быть крошка черного кунжута.
— Похоже, тебе это удалось. Оно определенно черное.
Мои глаза сужаются при виде гигантского бейсболиста, который выглядит слишком хорошо, прислонившись плечом к холодильнику и наблюдая за мной.
— Это даже не основной десерт. Это просто гарнир. Я даже не могу правильно приготовить гарнир. Что со мной, блять, не так? Я бросаю противень с печеньем на столешницу.
Я не плакса. Я не настолько растроенна, чтобы плакать, но у меня сформировалась ассоциация к тому, что как я думала, должно было стать рецептом, который выведет меня из этой колеи. Запрокидывая голову, я закрываю глаза, пытаясь проглотить свое разочарование.
До тех пор, пока я не чувствую, как две большие мускулистые руки заключают меня в объятия. Мои глаза распахиваются, и я вижу серую футболку, туго натянутую на груди, в которую утыкается мое лицо.
— С тобой все в порядке, — успокаивающе говорит он. Это сказано так, как он мог бы сказать эти слова своему сыну, если бы тот упал и ударился головой. Это мягко и устойчиво, и слишком сильно воздействует на мой хаотичный мозг.
Я растворяюсь в нем, мои руки скользят по его стройной талии. — Ты хорошо пахнешь.
Его грудь прижимается к моей щеке. — На этот раз я принял душ после игры
— Значит ли это, что ты доверяешь мне своего сына?
— Не спрашивай меня об этом, Монтгомери. Ты в хрупком состоянии, и мне пришлось бы солгать тебе
— Кай?
— Хммм?
— Почему ты меня обнимаешь?
Он выдыхает, и мое тело при этом прижимается к его телу. — Я не знаю. Мне показалось, что тебе это нужно. Мне говорили, что я мастер на все руки, так что, думаю, это был инстинкт.
Возможно, он что-то заподозрил, потому что если бы и было что то, что могло меня утешить, то это был его глубокий тембр голоса, сопровождаемый крепкими объятьями.
— Что происходит? — мягко спрашивает он, поглаживая рукой мою обнаженную спину.
— Я посмешище. Никто больше не хочет меня нанимать. Они собираются снять меня с обложки, и все потому, что я, черт возьми, не могу приготовить гарнир к козьему сыру "Fromang Blan", которое, по сути, просто гарнир сам по себе. Я даже не могу приготовить гарнир к гарниру! Я еще даже не добралась до чизкейка.
Он делает паузу, явно не находя слов. Когда он, начинает говорить, то поражает меня: — Ну, если быть откровенным, кто, черт возьми, вообще хочет козий сыр на десерт?
Я смеюсь ему в грудь.
— Не хочешь объяснить мне, почему татуированная няня без речевого фильтра говорит так, словно у нее ресторан, отмеченный звездой Мишлен?
Отодвигаясь от него, я сразу же начинаю скучать по его уверенности. Благодаря этому простому объятию я начинаю понимать, что именно в Кае так нравится моему отцу. Он надежный. Он стабильный.
— Прости.
Я указываю на его рубашку, которая теперь так же покрыта мукой, как и у меня.
— У меня нет ресторана, отмеченного звездой Мишлен, но я помогаю кухням заработать ее.
За стеклами его очков я вижу замешательство.
— Я работаю по контракту. Рестораны нанимают меня на три месяца, в надежде заработать звезду, я прихожу к ним на кухню и готовлю десерты. Некоторые рестораны превосходны как в основном меню, так и в десертной карте, а некоторые просто не разбираются в сладостях. Вот тут-то я и вступаю в игру.
— Итак, Майами…
— Я работала там на кухне, но постоянно все портила. Я решила взять отпуск на лето, чтобы подготовиться к своей следующей работе. Это мой самый большой проект на сегодняшний день.
— И что это за обложка, о которой ты так беспокоишься?
— Обложка Food & Wine. И я предполагаю, что заголовок будет гласить что — то вроде, — я указываю перед собой, как
