Юная жена - Сюзанна Форстер

Желание вновь пронзило все его существо. Пульсирующий в ее лоне член стал твердым, как сталь. Чейс хотел было послать все к черту и закончить то, что начал. Но что-то удерживало его. Даже страсть и смущение не помешали ему понять, что на карту поставлено слишком многое. Дело было не только в ее девственности. Хотя и одного этого достаточно, чтобы остановиться. Дело в том, какое значение приобретал этот акт теперь, когда он знал, что это ее первый раз.

– Энни, – он взял ее лицо в свои ладони, заставляя слушать. – Зачем ты позволила мне думать... Энни, почему ты не сказала правду?

– Что? – спросила она в недоумении.

– Что ты никогда раньше не была с мужчиной.

Она отвела глаза, но не смогла скрыть чувств, бушевавших в ней, – любовь и страстное желание, вину и отчаяние.

– Какая разница теперь, Чейс? Я здесь и хочу быть с тобой.

– Энни, во имя господа, ты же девственница...

Она схватила его за руки, смертельная тоска зазвучала в ее голосе:

– Почему это важно, что мы не занимались любовью раньше? Мы ведь поженились. Мы произнесли клятву.

Чейс принял решение, что нужно немедленно остановиться. Если он останется в ней еще мгновение, он сделает ее счастливой. Он будет любить ее безумно, всепоглощающе, всеми способами. Он проникнет в нее так глубоко, как только сможет. Он не испытает оргазма, пока не будет иметь ее всю – каждый удар ее сердца, каждый уголок ее души.

Чейс коснулся ее лица, и сожаление пронзило его, когда он отодвинулся. Энни вздрогнула, но не пыталась задержать. Когда их колени столкнулись, оба ощутили болезненную неловкость. Но никто не проронил и слова. Что делать дальше? Молчание прервала Энни:

– Да, Чейс, – холодными пальцами она провела по его плечу, – я девственница. Я никогда не занималась любовью. Но это не так уж плохо, верно? Никто не прикасался ко мне, кроме тебя. С тех пор, как ты...

Господи праведный! Что же это такое?! Он опустил голову на руки, с болью ощущая трепет собственного тела. Так или иначе, но Энни Вэлс решила-таки добиться своего. Он взглянул на нее. Есть только один способ избавиться от наваждения. Чейс должен убраться из этого дома. Немедленно.

Глава 8

– Жизнь, – произнесла Энни, – это шипы и розы. Она не помнила, где точно услышала это изречение, но теперь была совершенно согласна с его утверждением. Даже если ты получаешь в подарок восхитительные розы, они всегда оказываются с шипами...

Чейс ушел два дня назад. Собрал оружие, одежду и умчался на своем джипе, не сказав, куда он направляется и когда вернется.

Чувство вины перед ним удержало Энни от попытки остановить Чейса. Она обманула его, но ведь без злого умысла. Просто она питала глупую надежду, что он будет ласков и терпелив, тогда бы и девственность ее не стала преградой. Она даже воображала, что мужчина бывает польщен тем, что женщина всю жизнь ждала именно его. Но не Чейс. Он сбежал и – растворился в неизвестности.

Энни хлюпнула носом и положила руку на притихшего пса, что сидел рядом. Джем был ее отрадой в эти дни. Безответные беседы с ним были ее долгими запутанными рассуждениями о том, как трудно иметь дело с мужчиной, сопротивляющимся изо всех сил. Беседуя с собакой, Энни не испытывала одиночества. Индейцы тропических лесов всегда верили в существование души у животных. К тому же у Энни не было других собеседников.

– Итак, Джем, выходит, мое дело – крах?

Пес бросил на нее понимающий взгляд, и Энни почувствовала, как острая стрела пронзила сердце. Да, Чейс хочет выбросить ее из своей жизни, и, по-видимому, ничто уже не изменит его решения. Все ее попытки сблизиться с ним только отгоняли его подальше.

Безутешная в своих душевных мучениях Энни побрела в дом. Она стала собирать скромные пожитки. И задумалась. А что будет, если она действительно уйдет? Энни огляделась: сколько сил потратила, чтобы украсить дом. Мысли ее настойчиво возвращались к объятиям и поцелуям Чейса. Она же видела и страсть, и желание, и нежность в его глазах. Он тоже вздрогнул, когда она опустила голову ему на грудь.

– Нет, равнодушные мужчины себя так не ведут, – сказала она вслух. Она пошла в ванную, чтобы забрать свое полотенце, и вдруг остановилась на пороге, осознав смысл этого своего заключения. Конечно, Чейс не равнодушен к ней! Только не хочет этого.

Глубина чувств пугает его. И он борется с собой. Возможно, он даже слишком неравнодушен... Нет-нет, подобное – абсурд, в лучшем случае – ее навязчивое желание.

Энни пыталась обуздать хаотичность своих мыслей, но, побуждаемая горячим сердцем, она приводила все новые доказательства своего безумного предположения. Как он набросился на нее, как был взволнован, когда застал ее на пороге ванной комнаты! Все вроде ясно, как божий день. И странное поведение Чейса становилось все понятнее. Энни, наконец, догадалась, почему он сбежал. Он не мог сладить с силой своих чувств.

Но возможно ли это? Был ли хоть малейший шанс, что он сможет когда-либо всерьез влюбиться в нее? Влюбленный Чейс Бодин?!

Энни подошла к окну, залитому серебристым лунным светом. Может быть, попытки Чейса подчеркнуть свое безразличие показывали обратное? И, скорее всего, его напускные злость и грубость были всего лишь отражением внутренней борьбы.

Выйдя на крыльцо, Энни стала пристально всматриваться в темноту ночи, отыскивая глазами дорогу, которая увела от нее Чейса. Энни не хотела углубляться в свои ощущения. Они были так новы и еще так хрупки. Энни надеялась, что божественное провидение наставит ее на путь истинный. Она искала ответ – и нашла его. Если она права (а с каждым новым ударом сердца уверенность возрастала), – то нужно попытаться найти способ растолковать все Чейсу. Она сама должна помочь ему понять, что еще сейчас начала понимать сама.

– Ты что, подхватил скоротечный грипп, приятель?

Чейс кивнул бармену. Да, он подхватил «скоротечный грипп» – так в этих местах называли тяжелое похмелье. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое хотя бы на время, пока он будет пить.

– Кажется, тебе нужно молочка от бешеной коровки? – захихикал бармен. Быстро налив двойную порцию, он толкнул стакан с виски вдоль стойки.

Выпив, Чейс сразу расслабился. Крашеная блондинка подсела к нему и принялась заигрывать. Но Чейс, кажется, не собирался поощрять ее навязчивость. Он пришел в «Устрицы прерий», чтобы как раз спрятаться от женщин. Женщины... Они нарушают мужское уединение, сбивают с толку и отнимают даже любовь собаки...

Пододвинув к бармену стакан за новой порцией виски, Чейс обратил внимание на суматоху у входа.

– Вы только посмотрите, – шипела блондинка, – эти верзилы придираются даже к парнишке.