Рыбка по имени Зайка - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что случилось с Риммой Победоносцевой? – быстро спросил я.
– Да какая разница, – отмахнулась Элис, – главное, усеки: Луиса познакомить с дочерью твоего хозяина можно, и поначалу все ей классно покажется. Портфолио делать начнет, нащелкивать девочку, только чем эта затея закончится? Вот вопрос. Впрочем, ответ на него ты уже знаешь.
– Расскажи про Римму!
– Зачем? – прищурилась Элис. – К тебе ее история отношения не имеет.
– Я заплачу за информацию.
– Сто долларов, – мигом выставила цену Элис.
Я кивнул:
– Идет.
– Давай деньги, – деловито сказала девушка.
Получив купюру, она быстро сунула ее в сумочку и улыбнулась:
– Хороший у меня сегодня день, в третьем месте гонорар получаю, так бы всегда. А насчет Римки… Луис в отношении ее слегка ошибся, из-за этого весь сыр-бор и разгорелся.
– Какой?
– Ты слушай, – рассердилась Элис, – а то слова сказать не даешь!
Я покосился на девушку, вообще-то я не болтлив, но сообщение о том, что Луис был знаком с убитой Риммой, сильно взволновало меня.
Некоторое время назад, находясь, как всегда, в состоянии поиска супруги, Луис был приглашен в качестве фотографа на день рождения одного богатея. Владелец заказал ему шикарный альбом о празднике. Луису велели снимать всех подряд. Парень бегал по залам, выполняя свою работу. В какой-то момент ему захотелось пить. Луис огляделся по сторонам, схватил за плечо одну из официанток и велел ей:
– Ну-ка, притащи колу.
– Вон она стоит, – подавальщица указала пальцем на длинный стол.
– Ваще, блин, – обозлился Луис, – мне самому ее наливать? А ты тогда тут зачем?
Девушка улыбнулась и пошла за бутылкой. Не успела она отойти от парня, как к нему подлетел старый знакомый Веня Полтавский, корреспондент одной из желтых газет.
– Как дела? – спросил он.
– Шоколадно, – улыбнулся Луис.
Завязалась ничего не значащая беседа, прерванная появлением официантки.
– Вот, – перебила она мужчин, протягивая фотографу бутылку.
– А стакан? – обозлился Луис. – Ты совсем больная? Прикажешь из горла хлебать?
– Но на столе нет чистых, – попыталась оправдаться девица.
– Жуть, убогая, – рявкнул Луис, – откуда вас только понабрали. Сбегай живенько к старшему и потребуй бокал.
Девушка снова улыбнулась и исчезла в толпе гостей.
– Ничего себе, – воскликнул Венька, – в каких ты с ней отношениях?
– С кем? – удивился Луис.
– С Риммой.
– С кем? – повторил фотограф, не поняв, кого имеет в виду Полтавский.
– Кого ты сейчас за стаканом погнал, знаешь?
– Официантку.
Веня начал смеяться:
– Ну ты даешь! Позволь процитировать тебе заезженную, но очень верную фразу: «Начальство надо знать в лицо». «Официантка» – дочь хозяина праздника.
Луис чуть не уронил фотоаппарат.
– Врешь!
– Нет, спроси кого угодно, ее тут многие знают.
– Но она одета как последнее чмо, – изумился Луис, – в черную юбочку и белую блузку, прямо как сикозявки с подносами! Ты ничего не путаешь?
– Нет.
– И драгоценностей на ней никаких нет, – продолжал недоумевать Луис.
– Тем не менее она дочь владельца всего этого, – стоял на своем Веня, – ты, однако, фраернулся!
Посмеиваясь, Полтавский отошел к другому знакомому, а Луис остался на прежнем месте, ожидая возвращения Риммы. Та не замедлила появиться через пару минут с пластиковым стаканчиком.
– Извини, – пробормотал Луис, – я принял тебя за прислугу.
Римма звонко рассмеялась:
– Ерунда, мне не трудно принести воды.
– Ты супер! – воскликнул фотограф. – Другая бы охрану позвала.
– С какой стати? – продолжала смеяться Римма.
Естественно, Луис сделал все возможное, чтобы девушка согласилась встретиться с ним завтра в городе. Римма, кстати, совсем не кривлялась, охотно пошла на контакт, и через месяц Луис впал в эйфорическое состояние. Наконец-то он нашел тот вариант, о котором мечтал.
Римма была вполне привлекательная внешне, и из нее могла выйти фотомодель. Она имела ровный, не вздорный, не капризный нрав и оказалась совершенно не избалованной. Одевалась дочь банкира очень просто, никаких дорогих, эксклюзивных вещей и драгоценностей не носила, по городу передвигалась на метро и получала образование не в МГИМО, не в МГУ, не в Лондоне или Нью-Йорке, а в заштатном институте. Никакой охраны у девчонки не было, никто ей постоянно не названивал на мобильный и не задавал вопросов типа: «Ты где?» или «Когда вернешься?»
Римма без проблем оставалась на ночь у Луиса, а тот старался изо всех сил влюбить в себя богатую наследницу. Дело продвигалось вперед семимильными шагами, и в конце концов Луис произнес слова, которые мечтают услышать от своих любовников тысячи женщин:
– Дорогая, выходи за меня, вот мои сердце и рука.
Римма отреагировала на предложение восторженно. Сначала она бросилась Луису на шею, потом затараторила:
– Прямо завтра понесем заявление. Ой, хочу платье белое-белое, широкое, со шлейфом… Луис, ты меня очень любишь?
– Очень, – кивнул фотограф.
– Понимаешь, у меня есть младшая сестра, Надя. Пусть будет моей свидетельницей, ты разрешишь?
– Конечно, дорогая, – заулыбался жених.
– Ей тоже надо платье! Красивое! Мы его купим?
Луис удивился, но виду не подал.
– Естественно, приобретем любые шмотки, – согласился он, – кстати, ты уверена, что мы должны завтра идти в загс?
– А почему нет? – испугалась Римма.
– Твои родители не будут против? – осторожно начал прощупывать почву Луис. – Скандала не поднимут?
– Мама умерла, – грустно ответила Римма.
– Прости, – воскликнул Луис, – но отец-то…
И тут Римма впервые рассказала будущему мужу о себе.
Богатый Буратино не родной ее папа. Жил-был на свете Петр Шмаков, он женился на вдове с двумя дочками. Шмаков был беден, а мать Риммы и Нади богата. На ее деньги Петр и сумел раскрутить банк. Девочек Шмаков не притеснял, но особой любви к ним не испытывал, хотя они и жили все вместе несколько лет. Потом жена Шмакова скончалась, и тут выяснились совершенно удивительные вещи. Все имущество принадлежало вдовцу, у девочек не было ничего. Шмаков решил избавиться от обузы. Он купил дочкам умершей жены две комнаты в коммунальной квартире и отселил туда Римму и Надю со словами:
– Взрослые уже, нечего у меня на шее сидеть.
Может, будь сестры позубастее, они бы стали качать права, обратились к адвокатам, но девочки были тихими и предпочли покинуть дом, в котором прошло их детство. Жить им стало очень тяжело, потому что Шмаков денег никаких не давал, он постарался забыть о детях умершей жены.
Неизвестно, как разворачивались бы события дальше, но тут Петру ударило в голову пойти в политику, денег у него было много, захотелось власти. Шмаков нашел специально обученных людей, которые вели бы предвыборную кампанию и агитировали народ отдать голоса за него.
Пиарщики принялись за дело. Спустя месяц они представили Петру свои наработки. Там было много всякого, начиная с того, какие костюмы следует носить кандидату, и заканчивая планом предвыборной кампании. Один из пунктов возмутил Шмакова до глубины души.
– Что за гнусь! – заорал он, тыча пальцем в строки. – «Продемонстрировать любовь к дочерям». Это не мои девки!
– Знаем, – закивали пиарщики, – но конкуренты не дремлют. Рано или поздно они начнут рыть на вас компромат и узнают про девиц.
– И что с того? – злился Шмаков. – Эка печаль.
– Многие женщины, а они самая активная часть электората, отвернутся от вас, – задудели специалисты, – а надо, наоборот, привлечь к себе простых баб, для этого вам лучше выглядеть заботливым отцом сироток.
– Мне их у себя в особняке поселить прикажете? – взвился Шмаков. – Ни за что, хоть убейте!
Доверенные лица почесали затылки и нашли выход из создавшегося положения. В газетах появилось несколько статей, посвященных Шмакову. В частности, там рассказывалась его семейная история, тщательно подкорректированная пиарщиками. Выглядела она так: Шмаков женился на женщине с детьми и воспитывал девочек, как родных. Но после смерти матери дети взбунтовались и показали отчиму небо в алмазах. Они обвинили его в преждевременной кончине мамы, хотя всем вокруг было известно, как Шмаков любил жену и сколько сделал для того, чтобы вырвать ее из лап неизлечимой болезни. Но девушки не хотели ничего знать, скандал достиг накала, и детки стали жить отдельно. Шмаков очень переживал, даже попал в больницу с сердечным приступом. Но сейчас положение более или менее устаканилось. Девочки, правда, по-прежнему изображают самостоятельность, но Петр содержит их: одевает, обувает, кормит. Отношения между ним и Риммой с Надей налаживаются, похоже, неразумные финтифлюшки взрослеют и скоро вернутся в дом к человеку, который заменил им в свое время отца. Во всяком случае, Римма встречается со Шмаковым, присутствует на его днях рождения и праздниках, которые устраивают в банке. Надя на подобные мероприятия не ходит, она еще мала для тусовок. Шмаков не принадлежит к той категории отцов, которые позволяют детям до двадцати лет пить спиртное. Выходные Надя проводит в особняке отчима и никогда не уходит оттуда без подарка.