Грани Обсидиана - Наталья Колесова

Меня уговаривают забыть, что Волки – это Волки? Вот так вот запросто перелинять, отринуть страх и злобу, точно сбросить зимний пух со шкуры?

Продолжение было еще неожиданнее – леди заговорила о Бэрине.

– Он прекрасный парень. Сильный, умный, храбрый, выдержанный и справедливый…

– И нравится женщинам, – поддакнула я.

Леди Инта улыбнулась.

– Конечно! Но если он встретит девушку, которую полюбит… думаю, с легкостью расстанется со своими подругами. Поверь мне, оборотни – хорошие семьянины. Они всегда готовы защищать свою женщину, своих детей, свою семью.

– Не они одни. – Я не понимала, к чему эти речи, но тут леди Инта посмотрела на меня серыми проницательными глазами:

– А как ты относишься к Бэрину, Лисса?

Неизвестно, из-за чего началась ссора. Когда я, привлеченная шумом и криками, выглянула во двор, по снегу катались стиснутые крепкими объятиями дерущиеся: наверху оказывался то один, то другой, взлетала рука, раздавались невнятные возгласы, ругательства, злобное рычание. Молодые парни, толпившиеся вокруг, восторженно вопили, улюлюкали, подзуживали; женщины кричали, призывая прекратить драку; собаки метались вокруг и лаяли, пытаясь цапнуть дерущихся и отбегая…

Меня оттолкнули в сторону: пожилой Волк метнулся к драчунам, ему на помощь подоспел старший конюх. Через несколько мгновений они растащили парней в стороны. В том, что вырывался из рук Волка, я узнала Гэвина: парень хрипел и рычал, из разбитого носа у него текла кровь. Второй – его приятель Рик – сыпал ругательствами, зажимая окровавленную руку. Наррон отвесил ему подзатыльник такой силы, что даже у нас в ушах зазвенело. Волк, словно щенка, встряхнул Гэвина за шиворот – тот и внимания не обратил, все, хрипя, рвался к обидчику.

Обменявшись взглядами над головами подопечных, мужчины разошлись – Наррон с Риком на конюшню, а Гэвина поволокли в замок. Я отшатнулась, когда Волки проходили мимо: злоба клекотала в горле парня, выливаясь в рычание, глаза горели яростью… от него резко пахну́ло зверем…

Народ расходился, возбужденно обсуждая случившееся. Я потопталась на месте и нерешительно направилась в конюшню. Лошади смотрели с любопытством, пофыркивая и перестукивая копытами; казалось, они обсуждают меня друг с другом, и в этом обсуждении не было враждебности или страха: если уж они не боятся своих всадников-Волков… А вот и конь Бэрина, он зовет его Вороном. Рослый жеребец обнюхал мои робко протянутые пальцы, фыркнул и позволил себя погладить. Животные не задают опасных вопросов, не унижают, не насилуют друг друга… Они так красивы и честны.

Я услышала увещевающий голос Наррона; высокий голос Рика, в котором смешивались злость и слезы.

– А чего он!..

– Ты же знаешь, незачем связываться с ним в такие дни!

– А-а-а! А ему так все можно, да?!

Я осторожно заглянула за перегородку – Наррон жил в небольшом закутке прямо при конюшне. Лежанка, накрытая теплыми одеялами, печь, стол да пара скамей – вот и все его имущество. В углу свалены уздечки, седла и стремена: то ли для хранения, то ли для починки…

– Лисса? – сказал Наррон. – Проходи, поможешь.

Парень попытался незаметно смахнуть слезы боли и злости. Уже раздетый до пояса, он сидел на табурете у огня; Наррон рассматривал его окровавленную руку.

– Хорошо же он тебя порвал, шить придется!

– А может, так зарастет? – робко спросил Рик.

– Ага, зарастет, жди, пока Обсидиан пересохнет! – Наррон загремел какими-то жестяными коробками. Но именно он сказал, не оборачиваясь: – Добрый день, леди.

А ведь это я, а не человек, должна была услышать ее приближение! Или Инта научилась так бесшумно двигаться у своих новых родственников?

– Добрый день.

Волосы забраны небрежно, наспех, выбиваются пушистыми прядями, поверх домашнего платья накинут полушубок из драгоценного голубого меха полурыбы-полузверя, добытого в далеком северном море. В руках женщина держала полотняную сумку. Рик неловко приподнялся.

– Сиди, Рик. Что тут у нас?.. Лисса, подойди, помоги мне.

Наррон попятился и уселся на скамью – наблюдать. Леди Инта осторожно развернула поврежденную руку парня к свету. Кровь уже подсыхала.

– Ничего страшного. Видишь? Ни вены, ни сухожилия не задеты, лишь кожа и мышцы. Но раз рана глубокая, придется ее зашивать…

Рик безнадежно вздохнул.

Я молчала. Рука была не порезана и не проткнута – порвана, как сказал Наррон. Тут поработали острые зубы зверя.

– Ты будешь помогать мне.

– Я не лекарка…

Леди Инта подняла на меня оценивающий взгляд. Серые глаза ее были спокойны.

– Это ничего. Главное, ты не боишься крови. Смотри. Сначала нам надо смыть кровь и очистить рану…

Я делала то, что она говорила. Бедному парню было очень больно, но он терпел, лишь иногда шипя и постанывая. Я поглядывала в его мокрое лицо (глаза крепко зажмурены, зубы стиснуты) и представляла, каково это – когда ковыряются в открытой ране, а потом иглой протыкают «на живую» кожу… От сочувствия даже у меня самой рука разболелась.

Рик приоткрыл один глаз, с недоумением разглядывая свое предплечье:

– А уже почти и не больно!

Наррон подал голос из-за моей спины:

– Это потому что женщины шьют быстрее и ловчее! Представляешь, сколько б я с тобой возился! И какие бы у меня стежки кривые да большие вышли!

– Ну вот… – Леди Инта критически оглядела свою «штопку». Вынула из свертка срезанную белокурую прядь волос, подожгла, пробормотала три раза: «как поранил, так и залечи!» – и посыпала рану пеплом. Быстро и умело перехватила руку чистыми тряпками. – Завтра я еще раз погляжу и перевяжу рану, но думаю, все будет в порядке. – Она быстро улыбнулась конюху. – У Наррона есть замечательная мазь для лошадей…

– Ладно, так уж и быть, потрачу немного и на этого молодого дурачка! Благодари леди да проваливай!

Рик снова неловко поклонился и, бормоча слова благодарности, убрался подальше – и от окровавленных тряпок, и от выволочки конюха. Леди Инта бросила тряпки в печь, начала молча собирать свои лекарские принадлежности. Наррон поглядел-поглядел на нее и сказал сурово:

– Нечего расстраиваться из-за дурных мальчишек, леди! Они испокон века дерутся. Вот увидишь – не пройдет и недели, как эти паршивцы опять будут друзьями не разлей вода! Думаешь, твой лорд или Бэрин были другими? Те еще были драчуны и задиры!

Легкая улыбка тронула плотно сжатые губы женщины.

– Такими и остались…

– А вот говорят… – нерешительно начала я. Леди Инта взглянула на меня ясными серыми глазами. В них был интерес.

– Да, Лисса?

– Говорят, если укусит оборотень, ты сам становишься оборотнем?

Наррон фыркнул, как лошадь; леди сказала спокойно:

– Это суеверие. Подай-ка мне вон ту склянку.

Я потянулась, но, вскрикнув от резкой, раздирающей боли в руке, уронила. Склянка разбилась, в нос ударило тяжелым, сладким, одуряющим – знакомым запахом. Так пахли свечи Зихарда. Я попятилась, прижимая руку к груди. Леди Инта встревоженно смотрела на меня.

– Лисса, что случилось? Ты такая бледная… что у тебя с рукой? Порезалась осколками?

Я опустила глаза: из-под стиснутых пальцев текла кровь.

Вскочивший Наррон усадил меня на табурет, на котором только что сидел Рик. У меня закружилась голова, но вовсе не из-за вида моей собственной крови – из-за проклятого запаха. Словно повернули ключ, и из-за открытой двери хлынули тоска, бессилие, отчаянье… Кажется, я даже завыла…

…Сначала пришли голоса. Я лежала, укрытая чем-то теплым и мягким. Голоса некоторое время витали надо мной бессмысленным эхом, пока я не узнала знакомое: б-э-р-и-н… Слово сложилось в имя, имя в образ – молодой, сильный… Волк!

Я резко села, отбрасывая пуховое одеяло. Разговаривавшие смолкли, обернулись ко мне.

– Как ты? – спросила леди Инта.

– Что за представление ты устроила? – одновременно с ней воскликнул Бэрин. Он так резко склонился ко мне, что я не успела отпрянуть: Волк схватил мою руку, выворачивая ее тыльной стороной вверх. От запястья к локтю шла неровная полоса, похожая на давний, заживший шрам. Бэрин легонько потряс мою руку: – Что это? Что это, я тебя спрашиваю?!

– От… отпусти меня… – Я дернула руку, но его пальцы только сжались сильнее – до боли. – Отпусти меня!

– Бэрин, – предостерегающе сказала леди Инта. Отстранила деверя – тот оскалился, но отступил. Присела рядом со мной на край высокой постели. Не пытаясь коснуться, указала на мою руку: – Лисса, ты произнесла обратное Слово переноса, но забыла снять его действие. Из-за этого у тебя на руке открылась рана, как у Рика…

– Что я сказала? – перебила я, озираясь. Снова в спальне Бэрина: каким образом на этот раз? Наррон притащил меня сюда?

– Тебе стало плохо, – пояснила леди Инта, заметив мое недоумение. – К счастью, в конюшню заглянул Бэрин узнать, как дела у Рика…

…и отнес меня к себе. Завтра все женское население замка спросит, и каков же Бэрин в постели. Кто с ним еще не любился, понятно. Если таковые здесь остались…