Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон

Против своей воли Микаэль увлекся повествованием старика, но когда Хенрик Вангер попросил сделать перерыв, чтобы сходить в туалет, к нему вернулся скептический настрой. Однако хозяин еще не завершил свой рассказ, а Микаэль, как ни крути, обещал выслушать историю до конца.

– А как вы сами думаете, что с ней случилось? – спросил Микаэль, когда Хенрик Вангер вернулся в комнату.

– Обычно здесь жило человек двадцать пять, но в связи с семейной встречей в тот день на острове находилось порядка шестидесяти человек. Из них можно более или менее исключить двадцать – двадцать пять. Я полагаю, что кто-то из оставшихся – с большой долей вероятности, это был кто-то из членов семьи – убил Харриет и спрятал тело.

– Могу привести дюжину возражений.

– Давайте.

– Ну, прежде всего: если поиски проводились с такой тщательностью, как вы говорите, тело бы обязательно нашли, даже если его кто-то и спрятал.

– По правде говоря, поиски были еще более масштабными, чем я рассказал. Я стал думать, что Харриет убили, только когда уяснил для себя несколько возможностей, как могло исчезнуть ее тело. Доказательств у меня нет, но такое вполне реально.

– Хорошо, расскажите.

– Харриет исчезла около пятнадцати часов. Примерно в четырнадцать пятьдесят пять ее видел пастор Отто Фальк, спешивший к месту трагедии. Приблизительно в это же время прибыл фотограф из местной газеты, который в последующий час сделал множество снимков аварии. Мы – то есть полиция – просмотрели пленки и смогли убедиться, что ни на одном снимке Харриет нет; зато все остальные люди, находившиеся в селении, за исключением самых маленьких детей, присутствуют хотя бы на одном кадре.

Хенрик Вангер принес новый фотоальбом и положил на стол перед Микаэлем.

– Это фотографии того дня. Первый снимок сделан в Хедестаде во время детского шествия тем же фотографом примерно в тринадцать пятнадцать, и на нем видно Харриет.

Фотограф снимал со второго этажа дома, и снимок изображал праздничную улицу, по которой только что проследовала вереница грузовиков с клоунами и красотками в купальных костюмах. На тротуаре толпились зрители. Хенрик Вангер показал на стоящую среди них девушку.

– Это Харриет. До ее исчезновения остается около двух часов, и она гуляет по городу вместе с одноклассниками. Это ее последняя фотография. Но тут имеется еще один интересный снимок.

Хенрик Вангер стал листать дальше. На оставшихся страницах альбома содержалось около ста восьмидесяти фотографий – шесть пленок – катастрофы на мосту. После прослушанного рассказа было даже несколько жутковато вдруг увидеть Харриет запечатленной на четких черно-белых снимках. Фотограф хорошо знал свое дело и уловил царивший хаос. Многие снимки изображали происходившее вокруг перевернутой автоцистерны. Микаэль без труда различил жестикулирующего сорокашестилетнего Хенрика Вангера, перепачканного мазутом.

– Это мой брат Харальд. – Старик указал на мужчину в пиджаке, нагнувшегося вперед и показывавшего на что-то в разбитой машине, где сидел зажатый Аронссон. – Мой брат Харальд неприятный человек, но, думаю, его можно вычеркнуть из списка подозреваемых. За исключением нескольких минут, когда ему пришлось сбегать в усадьбу, чтобы переобуться, он все время находился на мосту.

Хенрик Вангер продолжил листать альбом. Одни снимки сменялись другими. Вот автоцистерна. Зеваки возле берега. Аронссон в разбитой машине. Обзорные снимки. Крупные планы.

– Вот интересный снимок, – сказал Хенрик Вангер. – Насколько нам удалось установить, он сделан приблизительно в пятнадцать сорок-пятнадцать сорок пять, то есть где-то через сорок пять минут после того, как Харриет встретилась с Отто Фальком. Взгляните на наш дом, на среднее окно второго этажа. Это комната Харриет. На предыдущем снимке окно закрыто. Здесь же оно открыто.

– Кто-то в этот момент находился в комнате Харриет.

– Я опросил всех; никто не признался, что открывал окно.

– Следовательно, либо его открыла сама Харриет, и, значит, в этот момент она была еще жива, либо кто-то вам солгал. Но зачем убийце заходить к ней в комнату и открывать окно? И зачем кому-то понадобилось лгать?

Хенрик Вангер покачал головой. Ответов у него не нашлось.

– Харриет исчезла в пятнадцать ноль-ноль или чуть позже. Эти фотографии дают некоторое представление о том, где в это время находился народ. Поэтому-то я и могу снять подозрение с части присутствовавших. Замечу, что по той же причине люди, отсутствующие на снимках, должны быть включены в число подозреваемых.

– Вы не ответили на вопрос о том, как, по вашему мнению, могло исчезнуть тело. Думаю, что существует вполне очевидный ответ. Обычный трюк из арсенала иллюзионистов.

– На самом деле имеется несколько вполне реальных вариантов. Убийца решается где-то около пятнадцати ноль-ноль. Он или она едва ли использовали какое-нибудь оружие – иначе могли бы остаться следы крови. Я предполагаю, что Харриет задушили и произошло это здесь во дворе, за стеной; это место не видно фотографу и не просматривается из дома. Там имеется удобная тропинка, ведущая кратчайшим путем от пасторской усадьбы, где ее видели в последний раз, обратно к дому. Сейчас там газон и кое-какие посадки, а в шестидесятых годах там была усыпанная гравием площадка, на которой парковали автомобили. Убийце требовалось лишь открыть багажник и засунуть туда тело. Когда мы на следующий день начали поиски, никто не думал, что совершено преступление, – мы бросили все силы на осмотр берегов, построек и ближайшей к дому части леса.

– Значит, багажники машин никто не проверял.

– А следующим вечером убийца мог беспрепятственно взять машину, переехать через мост и спрятать тело где-то в другом месте.

Микаэль кивнул:

– Прямо под носом у тех, кто занимался поисками. В таком случае речь идет об очень хладнокровном мерзавце.

Хенрик Вангер горько усмехнулся:

– Под ваше меткое определение подходят многие члены семьи Вангер.

В шесть часов они продолжили беседу за обедом. Анна поставила на стол жареного зайца со смородиновым желе и картошку. Хенрик Вангер принес выдержанное красное вино. У Микаэля по-прежнему оставалось много времени, чтобы успеть на последний поезд.

«Пора закругляться», – подумал он.

– Я признаю, что вы рассказали захватывающую историю. Но никак не пойму, зачем вы мне ее рассказали.

– Я ведь уже объяснил. Мне надо узнать, какая скотина убила мою внучатую племянницу. И для этого я хочу использовать вас.

– Как?

Хенрик Вангер опустил нож и вилку:

– Микаэль, скоро тридцать семь лет, как я мучительно размышляю над тем, что произошло с Харриет. С годами я стал посвящать ее поискам все больше свободного времени.

Он умолк, снял очки и стал рассматривать какое-то невидимое пятнышко на стекле. Потом обратил взгляд к Микаэлю:

– Если быть до конца честным, исчезновение Харриет явилось причиной того, что я постепенно выпустил из рук бразды правления в концерне. Я утратил интерес. Я знал, что в моем окружении находится убийца, и размышления и поиски правды стали мешать работе. Самое ужасное, что с годами это бремя не стало легче, напротив. Где-то году в семидесятом был период, когда мне хотелось только одного: чтобы меня оставили в покое. К тому времени Мартин уже вошел в правление, и ему приходилось все больше и больше брать на себя мои обязанности. В семьдесят шестом году я удалился от дел, и Мартин стал генеральным директором. Я по-прежнему сохраняю место в правлении, но после моего пятидесятилетия мне мало в чем удалось преуспеть. За последние тридцать шесть лет не было дня, чтобы я не думал об исчезновении Харриет. Вам может показаться, что у меня это стало навязчивой идеей – так, во всяком случае, считают большинство моих родственников. Так, вероятно, оно и есть.

– Это было кошмарное происшествие.

– Более того. Оно сломало мне жизнь. Чем больше проходит времени, тем лучше я это понимаю. У вас хорошо обстоит дело с самопознанием?

– Надеюсь, что да.

– У меня тоже. Случившееся никак не дает мне покоя. Однако причины с годами меняются. Поначалу это, вероятно, была скорбь. Я хотел найти ее и хотя бы похоронить, чтобы душа ее успокоилась.

– Что же изменилось?

– Теперь для меня, пожалуй, важнее найти этого хладнокровного мерзавца. Самое странное, что чем старше я становлюсь, тем больше это приобретает характер всепоглощающего хобби.

– Хобби?

– Да. Я сознательно употребляю именно это слово. Когда полицейское расследование зашло в тупик, я не остановился. Попытался подойти к делу систематично и по-научному. Я собрал все источники и сведения, какие только оказались доступны, – фотографии там, наверху, результаты полицейского расследования, записал все рассказы людей о том, что они делали в тот день. То есть почти половину своей жизни я посвятил сбору информации об одном-единственном дне.