Психосфера - Брайан Ламли

«Прежняя» любовь к нему? Разве что-то изменилось?

Прижавшись лицом к его плечу, она прикусила губы, контролируя свои мысли. Иногда (бессознательно, как она хотела верить) Ричард подслушивал её разум. Он не делал этого сейчас, но, тем не менее, почувствовал напряжение в её теле.

— Что-то не так, Вики?

— Просто я беспокоюсь о тебе. О том, что мы обсуждали вчера вечером, и эти твои сны…

Он отпустил её и начал одеваться.

— Знаю, — сказал он. — Но ты же знаешь, что они не исключительно мои собственные. Я имею в виду, что вижу сны за нас троих. Ты понимаешь?

Она кивнула:

— Да, я знаю. И, конечно, ты понимаешь, почему я беспокоюсь.

Он кивнул в ответ.

— Конечно, — он умолк, нахмурился, затем натянул футболку. — Только на этот раз сон был…

— Да?

Он пожал плечами:

— На этот раз, думаю, я видел свой личный сон. Я только хотел бы вспомнить его подробнее. Я чувствую, что в нём было нечто особенное, важное.

— Важное? Во сне?

— У меня были сны прежде, Вики, и некоторые из них были чертовски важными. Но… — Он снова пожал плечами. — Может быть, я вспомню его позже.

Но, несмотря на его пожимания плечами, она заметила, что сон продолжал занимать его, пока он одевался и совал ноги в сандалии. Она попыталась его отвлечь, спросив:

— А ты не собираешься пойти умыться?

— Что? — он посмотрел на неё с лёгкой улыбкой. — О-о! Нет, у меня есть идея получше. Искупаюсь в море, приму душ на пляже — мы ведь сегодня собирались посетить Акрополь?

— О, да! — восторженно воскликнула она. — Сейчас оттуда будет прекрасный вид. Только обещай не подходить слишком близко к краю…

Улыбка спала с его лица, и она снова закусила губу, поняв, что совершила ошибку.

— Мне просто снилось падение, Вики, — напомнил он ей. — Бодрствуя… это просто не сможет произойти. Ты это знаешь.

О, да, она это знала.

— Конечно. Я только…

— Уже оделась или еще нет? — Он отвернулся от нее, посмотрел в окно на затененный лозой черно-белый мощеный двор. — Нас ждет поздний завтрак в деревне, по пути вниз к пляжу.

Примерно девять часов спустя, как по заказу, толстый француз, за которым следил Пауло Палацци, покинул Линдос. Он и его любовница — нимфетка гораздо моложе его, с большой рыхлой грудью, которую она любила выставлять напоказ на меньшем из двух пляжей деревни — уехали из города в местном такси, их лица пылали краснотой от чрезмерного пребывания на солнце. Девушка надела свободное вечернее платье, предположительно, из-за болезненного загара. Палацци с удовлетворением отметил, что она, скорее всего, не будет носить слишком много украшений; несомненно, вес золота и камней будет вызывать сильное раздражение у быстро облезающей кожи. Как же тогда, подумал он с усмешкой, она будет справляться с гораздо большей тяжестью своего возлюбленного? Противный богатый жирный козел! Хотя, когда есть желание…

Затем, долгих и нервных двадцать минут спустя, он увидел компанию швейцарцев, появившуюся из дверей их просторной дорогой виллы и со смехом направившуюся в центр деревни, где таверна уже наполнялась шумными посетителями. К счастью, два левых верхних окна были приоткрыты. Погода действительно была не по сезону тёплой, даже для Эгейского моря, но… от этого вечера он ждал не только морского бриза, дующего в окно, да нескольких залетевших комаров! Палацци снова усмехнулся, на этот раз от собственной шутки и при мысли о комарах. Жужжащим маленьким вампирам сегодня придётся ждать своей очереди, чтобы попить крови богатеньких швейцарцев. Он, Пауло Палацци, будет первым — и его укусы будут гораздо более неприятными.

А потом наступит черёд Гаррисона. При мысли о так называемом «слепом» глаза Палацци сузились. С ним было больше проблем, чем с другими, из-за его эксцентричности, не похоже, чтобы он вообще придерживался какого-нибудь постоянного графика. Он мог даже не выйти из номера этим вечером, что стало бы плохой новостью, но не обязательно непреодолимой проблемой. Мужчина, вероятно, спал довольно крепко, конечно, должен был спать крепко, если количество потребляемого им местного бренди чего-то стоит. Хотя, возможно, он пил бренди, потому что плохо спал? Как бы то ни было, только время покажет. А время, в течение последующих нескольких часов, во всяком случае, было на стороне вора.

Вскоре начало смеркаться, и к 9:00 или 9:15 совсем стемнело. Палацци обещал ночному сторожу, что будет у скалы к этому времени. Это обещание было дано, когда он вернулся с обеда в Таверне Элли, принеся небольшую, дешёвую бутылку узо, чтобы укрепить их дружбу. Но тем не менее, Палацци не желал злоупотреблять его добродушием — или дать старикану какие-либо основания сомневаться в своих намерениях.

Он некоторое время поковырял ухоженные ногти, потом взял свой бинокль и взглянул напоследок на внутренний двор Гаррисона, освещённый затенёнными лампами над внутренней дверью. Не успел он посмотреть, как огни погасли один за другим, и, напрягая зрение, он увидел пару смутных фигур, движущихся среди теней во дворе. Затем…

Вот и они! Рука об руку, неторопливо, спустились в лабиринт улиц. И да, они одеты для танцев! Гаррисон в тонком, лёгком белом костюме и рубашке с распахнутым воротом, его спутница в блузке на бретельках и юбке-брюках.

Его спутница…

Нетерпеливая, волчья усмешка Палацци слегка сползла с лица. Ещё одна загадка: она тоже предположительно была слепой. По крайней мере, она, также, носила очки как у слепых. Ну, если о том, слепая она или нет, можно было только гадать — то красива она была без сомнений. И ее фигура…!

Палацци позволил своим мыслям вернуться к загорающей топлесс девушке, которую он видел на маленьком пляже. Забавно, как бинокль, приближая её обнажённые груди, так что кажется, что можно вытянуть губы и поцеловать их, в то же время каким-то образом словно переносит их в другое, чуждое царство. Гораздо интересней на самом деле быть в пределах досягаемости, даже если нельзя прикоснуться. Он подумал о хорошеньких английских девушках, которых видел два дня назад: они были совсем близко, особенно девушка с большой грудью. На ней не было бюстгальтера, её соски затвердели от волнения, ясно вырисовываясь под блузкой, когда она наклонилась над валами…

Палацци вдруг почувствовал эрекцию, его члену стало тесно в штанах. Ничего нового. Трепет предвкушения. Не сексуального (как он сказал себе), скорее вызванного обстановкой. Но в любом случае это было приятное предвкушение. Он погладил твёрдую выпуклость через брюки — затем обернулся с виноватым видом, услышав грохот камней, звон ключей и хриплый, пьяный, вопросительный голос старого грека.