Америка off… - Андрей Ерпылев

— Ну что, — будничным голосом спросил Сергей спутницу, когда все приготовления к нырку были завершены, а рюкзаки с необходимым в путешествии скарбом аккуратно сложены точно в центре стартового стола. — Пойдем прямо сейчас? Или переночуем здесь, а утром…

Мэгги безразлично пожала плечами:

— А смысл? Не спать целую ночь, вертеться с боку на бок, сто раз кряду решить плюнуть на все и спокойно возвратиться домой и двести раз передумать?.. Нет уж, лучше разом решиться и все.

— Чем острее, тем быстрее… — по-русски пробормотал себе под нос Извеков.

— Что-что?

— Да так, русский фольклор… Ну, если ты не возражаешь…

Сергей помог девушке подняться и перебраться внутрь окружности через завал снаряжения. Потенциальные спасители мира встали в центре и тесно прижались друг к другу: пусть окружность и имеет достаточный диаметр, чтобы вместить все и всех, но перспектива провалиться в тартарары, ненароком оставив что-либо из организма на этом свете, не вызывала особенного энтузиазма. После этого из рюкзака на свет божий была извлечена бандура, как командир группы окрестил несерьезного вида ярко-желтую штуковину размером с крупный мужской кулак, несколько коническую по форме и покрытую красными и зелеными светящимися кнопками и блестящими окошечками дисплеев, хаотично разбросанными по всей поверхности, словно пятнышки по шляпке необычного цвета мухомора. Посредством этого агрегата, врученного тем же ветхим атлантом перед расставанием, парочка и должна была переместиться в Сферу.

Примостив игрушку на центральный колышек, Сергей, шепча себе под нос что-то вроде: «Третью зелененькую три раза, после чего пятую красненькую и восьмую зелененькую одновременно…» — настроил прибор и выпрямился, обняв спутницу за плечи.

— Готова? — шепнул он в покрасневшее от холода ушко, раздвинув губами золотистые пряди и чувствуя, как содрогаются под ладонью хрупкие плечи.

Ответный кивок он скорее угадал, чем почувствовал.

— Тогда поехали, что ли…

Указательный палец нащупал зеленую кнопку на самой макушке «мухомора»…

Глава 10

— Ну что это за страна… — тихонько ныл себе под нос старичок, выставивший перед собой полусогнутую морщинистую ладонь с намалеванным на ней ядовито-зеленым фломастером четырехзначным числом. — Только ведь начали жить помаленьку…

— Кто это начал? — живо повернулась к нему рослая дородная женщина, туго обтянутая, особенно под мышками и ниже талии, ситцевым платьицем легкомысленной раскраски в горошек. — Вы начали? Никто не начал, а вы начали?

— Почему я? — слабо возмутился пенсионер, — Все начали… Пенсии вот…

— А зарплаты? Бюджетники-то ладно, а мы на заводе?..

— Почему это «бюджетники ладно»? — тут же возмутился кто-то невидимый из-за спин стоящих после него, но, очевидно, обладающий более чем феноменальным слухом. — Чем вам бюджетники не угодили?..

Пять минут спустя вся очередь, утомившаяся торчать на жаре, практически не продвигаясь вперед, гудела, словно потревоженный ночным сладкоежкой улей. У бедного старичка, монументальной женщины в ситце и даже болеющего душой за правду бюджетника появились десятки сторонников и противников. Цепная реакция розни, близкой к классовой, тут же расколола еще недавно крепко сплоченный организм. Удивительно, но вместо ожидаемых трех фракций стихийно образовалось целых пять, не считая мелких соглашательских группок и отдельных крикунов-провокаторов, затираемых втихомолку в задние ряды с целью начистить рыло.

Оживились милиционеры, скучавшие в отдалении, как символы государева ока и призванные не допустить в случае чего…

Неизвестно, чем закончилось бы на этот раз обычное в последние дни выяснение отношений между разными группами пронумерованных граждан, имеющих разное право клевать с относительно щедрой длани государства, но по всей очереди от теряющейся вдали головы к безнадежно растянувшемуся на сотни метров хвосту пронеслось печальное: «Рубли закончились, поехала в банк…»

Кирилл Наметнов, подполковник танковых войск, передав скорбную весть дальше по эстафете, грустно посмотрел на ладонь с полурасплывшимся номером 1296, привалился к парапету и нахохлился, намереваясь ждать до упора. После неприятной новости желания склочничать у очередников как-то поубавилось, и они, понурившись, отправились на свои насиженные места, вяло переругиваясь друг с другом из-за подлинности маркера, начертавшего то или иное число на потной деснице.

Конфликт затухал на глазах. Человеколюбие недавних соперников и правдоискателей вернулось в норму до такой степени, что убить ближнего своего снова показалось грехом, а не доблестью. Рослая производственница даже протянула старичку-пенсионеру, глотавшему воздух выброшенным на берег карасем и суетливо вытряхивающему из коробочки пилюлю, крышечку термоса с прохладным домашним морсом, а бюджетник молча подставил страдальцу свой раскладной стульчик, чтобы тот мог отдохнуть минуту-другую… Кто-то шикнул на подростка, включившего на полную мощность приемник с вездесущей попсой, и тут же где-то в конце очереди задушевно затянули «Ох, калина…».

В томлении прошло полчаса. Приближался момент объявления действующего курса обмена на сегодняшний день, и атмосфера, и без того чуть ли не тропическая, стала стремительно накаляться. Кто же останется спокойным, когда от его кровных сбережений безжалостно отрезается нуль за нулем? Первым не выдержал паренек с транзисторным приемником, завопив:

— Что делают, суки?!! Три сорок семь за доллар и двести тридцать шесть за евро!!!

— Ты это бросьте мне! — грозовой тучей двинулся к возмутителю спокойствия милицейский старшина, чья форменная серо-голубая рубаха под броником походила уже на мокрую тряпку. — В общественном месте не выражаться!..

— А ты отзынь, вертухай! — вступились за пацана стоящие рядом с ним, а детина в растянутой майке и шортах, руки и грудь которого густо покрывали мастерски исполненные синие наколки, снайперски чвыркнул желтой от никотина слюной под ноги слуге закона, добавив от себя нечто столь заковыристо-вычурное, что у того разом в несколько раз усилилось потоотделение и эквивалентно этому снизилась решимость тащить и не пущать.

Увы, вскоре выяснилось, что возмутивший всех курс по сравнению с установленным данным обменником выглядел еще по-божески, так как выше трех двадцати пяти за «зеленый» им сегодня, даже при том условии, что прорвутся к вожделенному окошку, куда пускали за передвижное ограждение из колючей проволоки лишь по пять человек сразу, не выручить.

— Сволочи! Кровопийцы! — неслось отовсюду, и никому, даже самому лояльному, не приходило в голову вознести хвалу правительству и лично Самому, прилагавшим героические условия вернуть страдальцам хоть малую толику нажитого. — Чего стоим тут? Идти сразу на Краснопресненскую!.. Да что там на Краснопресненскую, на Кремль!..

Еще недавно казалось, что накалить обстановку далее уже нельзя, но человеческое море выходило из берегов, и стражи порядка уже проворно отбегали куда-то, на ходу бубня что-то неразборчивое в микрофоны раций. Где-то далеко взревели мощные двигатели, и самые робкие начали молча переглядываться…

«Черт! — Кирилл вынул из нагрудного кармана свои три сотни „зеленых“ и пристально поглядел в глаза Франклину, выглядевшему сегодня виноватым более, чем когда-либо. — А если начнут стрелять? Стоит ли штука „деревянных“ дырки в голове? Тем более что остался от нее жалкий клочок июньской…»

Действительно, инфляция за первые десять дней июля из-за бешеного количества свежеотпечатанных рублей, выбрасываемых ежедневно на рынок Центральным банком в тщетной попытке не то что удержать, а лишь слегка затормозить практически свободное падение вчерашнего короля международного валютного рынка — доллара, составила астрономическую за последнее десятилетие сумму — пятьсот шестьдесят процентов! Уже пошла в ход давно придерживаемая на всякий случай пятитысячная купюра, снова получившая забытое уже название «пятихатки», и не за горами — десятитысячная, а бешено подорожавший евро не купить даже за полтора официальных курса…

Махнув рукой на все, Кирилл одним движением располосовал надвое все три влажные купюры, швырнул их на тротуар, одернул форменную рубашку цвета хаки и, не оглядываясь, направился к станции метро, провожаемый сочувственными, сожалеющими, а местами — уважительными взглядами.

Он не ошибся. Через два часа пятнадцать минут председатель Центрального банка Российской Федерации во всеуслышание объявил по телевидению об отказе правительства от политики удержания курса валюты США к российскому рублю. Черно-зеленые бумажки с портретами усталых заморских президентов в России впервые за много лет стали стоить дешевле бумаги, на которой были напечатаны, то есть ничего…