Колокола Обречённых - Pferd Mantel

Выйдя в гостиную, Фёдор нашёл мать и Альку плачущими.

– Ладно вам. Мам… Аля… ну перестаньте. Я туда и обратно – и Ваньку с собой привезу. И припасы. Кто знает – сколько здесь ещё сидеть… «Сайгу» я оставлю, а вы запритесь тут. Я обещаю – пулей.

Семья провожала Фёдора в Москву немым молчанием. У обеих женщин глаза были на мокром месте – Фёдору стало так жалко их – маму, Альку, Танюшку – вдруг, до слёз. «Я вернусь. Всё будет хорошо!» – подумал про себя Фёдор, и помахав им рукой, вышел за дверь.

«Джиксер» завёлся со второй попытки и потроив, заполнил серым, стоялым дымом гараж. Фёдор залил бак мотоцикла до пробки, набрал дополнительную пятилитровую канистру и притянул её к седлу сзади стропами, подкачал колёса. Выкатив мотик из гаража ни улицу прогреваться и просыпаться от сезонного сна, Фёдор набрал по очереди Геннадия и Ивана. Гена поднял трубку сразу, будто бы ждал звонка.

– Фёдор! Привет! Я ждал тебя как раз. Собраный уже, вот грузимся. Только вот новости есть из города удручающие. Там уже вояки бесчинствуют, а так – беспорядки. Сволота вся как с цепи сорвалась. Не уверен, что в город проедем.

– Ген, ну поэтому я на мотцикле. Тоже готов выезжать.

– Да ну! Может, мне тогда с тобой рвануть?

– А вещей много?

– Да нет, я на легке. Переоделся вот, своих разместил. Парни мои пока посмотрят за ними, до моего возвращения. А там им и самим надо двигаться – дело такое, у всех семьи.

– Ладно, тогда встречаемся на перекрёстке Минка – бетонка. Я светиться не буду – щеманусь в лесочке. Ты на подъезде позвони.

– Когда там будешь?

– Ну, дай пятнадцать минут. И вот ещё, Ген, раз так… у тебя, часом, лишнего пестика нигде не найдётся? Дела такие, что… А «сайгача» своего я семье пока оставил.

– Хм. Сам понимаешь, вопрос взрослый… Я подумаю тут. До встречи?

– Всё.

– Ну давай.

Иван не подходил к мобиле, и Фёдор уже запереживал за друга. Тем не менее, когда Срамнов уже был готов нажать на «красную трубочку», Ванька ответил.

– О, ты где, Федя! Уже охуел тут реально сидеть! Прикинь – наши – никто не появился. Каззлы. О чём с такими людьми базарить?

– Во как. Ну ладно, чё… Сами тогда как-нибудь. Как обстановка там, Вань?

– А как? Уже стреляют. Реально жопа. Сижу у Рославского в «пинце» и радио слушаю.

– А Рославскому-то звонил? Он-то чё?

– А у него труба в отключке. И у Женьки Долина тоже. Они, по ходу, не в стране оба – в телефонах галиматья какая-то на арабском вроде. Я хуй знает, короче.

– Ты там, короче, не отсвечивай давай. Поаккуратнее. Я вылетаю, вместе с челом одним, соседом своим, по ходу. Он какой-то большой мент, судя по подаче, но чел вроде адекватный.

– Да? Ну давай. Втроём – не вдвоём. Федь, а чё тогда? – может «пинц» экспроприируем? Чё пропадать технике? Эти хуй знает где. Не мы – так какие-нибудь уебаны нарежут «пинц», и с концами.

– А чё, мысль хорошая. А бус наш тогда как?

– Да как… я «пинц» поведу, а ты на бусе.

– Ладно, жди тогда.

– Поторопись, хуй его знает….

Отключив Ивана, Фёдор нос к носу столкнулся с дядей Мишей – маминым соседом из дома напротив.

– О, Федя! Привет! Как тебе новости, сосед? Приехал – уезжаешь?

– Здрасть, дядь Миш! Да в Москву…

– Да ты ёбнулся, сынок.

– Дядь Миш, да чё тут говорить… Надо, короче. Я к ночи обратно сюда… Попрошу – вы за моими гляньте. Мало ли чё…

– Не, ты рехнулся – ты знаешь что происходит???

– Посмотрите, дядь Миш, ага?

До места встречи с Геной Фёдор долетел минут за десять. Машин из Москвы на трассе было мало, вваливали все очень быстро, нагруженные явно выше всяких нормативов. В Москву движения не было вообще. За сотню метров до перекрёстка, чтобы лишний раз не мелькать, Фёдор свернул с Минки прямо на кладбище, выключил двигатель и снял шлем. «Простите, ребята. Я будить не хотел!» – подумал о местном населении Срамнов, и развернув «джиксер» в направлении дороги – мало ли что, вдруг валить придётся – поставил моц на подножку. Оставив своего друга наедине с могилами, он прокрался между могильных оград к краю кладбища, чтобы оценить ситуацию наперекрёстке. А там уже был развёрнут армейский кордон, стояли три БТРа, кран, в оба направления Минское шоссе было перекрыто бетонными блоками. Перед кордоном выстроилась очередь, занимающая всю ширину дороги со стороны Москвы. Бойцы проверяли документы, кого-то пропускали, но в целом, просматривалось что задачи у них другие. «Пипец они попали» – подумалось Срамнову. Через пару минут позвонил Геннадий.

– На месте?

– Ну. Я на кладбище щемлюсь, знаешь?

– Справа?

– Ну.

– Чё там за обстановка?

– Пиздец, Минка перекрыта.

– Я так и думал. Как быть?

– Староможайка как?

– Да тоже самое. В Москву не пускают. Ксива – по хую.

– На моце лесом, в объезд.

– Давай. Я не доезжая полкилометра до перекрёстка на бетонке. Подскакивай.

Фёдор завёл мотоцикл и насквозь пересёк шоссе, прямо перед каким-то синим «опелем», зашедшемся в нервном гудении. Через минуту, повернув на бетонку на глазах вояк, не проявивших к одинокому мотоциклисту особого интереса, он затормозил у того же чёрного автобуса Геннадия.

– На тебе дуру. – озираясь, Гена вручил Фёдору ТТ и запасной магазин. – А сам не дури.

– В ноженьки, Ген. Готов? Ездил раньше?

– Да мне по хую сейчас, я и у чёрта на плечах готов сидеть, лишь бы в город попасть.

Гена был одет в чёрную кожаную куртку, сразу и бесповоротно выдававшую характер занятий обладателя, джинсы и высокие чёрные берцы. Мужики перемотали канистру на бензобак, а рюкзак, вынув из него мотоджекет, Федя отдал на спину Гене. Попрощавшись с Гениным водителем и пожелав ему удачи, мужики рванули влево по первой же улочке. Явно оставив за спиной справа армейский кордон, в конце улицы продолжалась тропинка, уходящая в лес, по ней и покатили. Пару раз перевалив мотоцикл через упавшие сволы и валежник, попотев и поматерясь, через полчаса мужики были на шоссе, плотно забитым машинами со стороны Москвы. Собственно, пересечь дорогу было невозможно даже на мотоцикле. Пробка ужаснула ребят – ей не было видно начала.

– От Лесного городка, рано с утра стоим! – сплюнул под ноги усатый жилистый мужик, куривший рядом со своей «волгой», набитой скарбом так, что задние подкрылки были прижаты к покрышкам. – Суки, блядь! Так над людьми издеваются. Но ничё, прошло видать их время-то! Чё там впереди-то?

– Там вояки шоссе блоками перегородили. Вроде пускают кое-как, по соплинке в час. – объяснил Геннадий.

– Ссуки! У меня у жены приступ стенокардии, на нервах вся. Кошка, блядь, всю машину засрала.

– Крепись мужик. Нам обратно в Москву. – сообщил Фёдор.

– Да нахуя ж? Люди оттуда бегут, не знают как убечь, а вы-то?

– Да надо просто.

Мужик рассказал им, что в Лесном городке военные тоже ставили кордон, ещё с утра, и ребята поняли, что на данный момент там творится тоже самое, что и на перекрёстке. Не могли они понять и осмыслить только одного – какого, спрашивается, рожна, это всё нужно? С какой целью? Опыт, приобретённый по жизни в современной России, подсказывал, что логика тут хреновый советник – у властей своя, сермяжная логика, понять которую никогда не мог даже Геннадий, который, собственно был в системе, являясь не больше – не меньше полковником, начальником одного из следственных управлений МУРа. Его определение происходящего было исчерпывающим: «Долбоёбы. Мечутся, не знают куда кидаться. У них всегда так – чуть что – перекрыть, запретить. Расписались в беспомощности в очередной раз.»

В целом, до МКАДа добирались непросто. Проехать было сложно, а один раз огибали пробку, перетаскивая мотоцикл через кювет, полный выброшенных покрышек и всякого дерьма, стандартный комплект нечистот и говна, сопровождающего каждую, без исключения, российскую дорогу.

– Блядь. – ругнулся Геннадий, вытерев пот со лба и присев сбоку на мотоцикл на перекур. – Я был много где, Америку, Европу всю проехал. Но такого дерьма по дорогам, как у нас – не видел нигде. В Штатах – там мелкую шушеру всякую, по всякой херне под молот закона попадающую, наряжают в оранжевые клоунские комбезы, и палочки с гвоздиком на конце дают – вот такое говно по мешкам собирать. А срут там не меньше нашего, Федь! Но только у нас считается правильным людей за каждое дерьмо в хату окунать. Убил – полтора года. Спиздил три копейки – на семь годков. Ну что за етиттвою мать? Сколько ежегодно просирают на ФСИН, можно было вылизать все обочины на хер!!!

– Опять ты прав, Ген. Да нихуя никогда ничего не изменится здесь. Жили в дерьме – и продолжим. Если нас пиндосы в следующую минуту, правда, ядрёной бомбой не накроют. – улыбнулся новому другу Федя. Гена нравился ему – как мужик, товарищ, надёжный и вдумчивый, и Федя подумал – хорошо, что в такое время жизнь свела их вместе. Блин, в обычное время бы навряд ли познакомились бы, а уж по работе – не приведи Господи. Федя ухмыльнулся.