Петр Смородин - Владимир Архангельский

Относительно условий приема в союз было определено: «В члены ССРМ принимаются все до 21 года, признающие Программу и Устав союза». Таким образом, открывались в союз двери и для учащейся молодежи.

Но, видимо, не все делегаты были удовлетворены Программой и Уставом, и для их доработки создали комиссию: Петр Смородин и Оскар Рыбкин. Они выполнили эту работу, указав даты, когда она была сделана: «18–28 августа 1917 года», хотя конференция закрылась 21 августа…

Прошли три дня напряженных и бурных заседаний. Все решения были оглашены и приняты. И конференция провозгласила создание Петроградского социалистического союза рабочей молодежи. Одновременно она решила завязать связи со всеми пролетарскими юношескими организациями России, чтобы создать Всероссийский ССРМ.

Делегаты единодушно избрали столичный городской комитет: Е. Пылаева, П. Смородин, И. Канкин, Л. Левенсон, М. Глебов, А. Устинов, М. Тарасов и М. Кузнецов. Вошел в комитет и Павел Бурмистров: он переболел «левой» болезнью анархизма и примкнул к большевикам, как пророчил ему Скороходов еще весной.

Председателем стал рабочий Орудийного завода Эдуард Леске, его заместителем — Василий Алексеев, секретарем — Оскар Рывкин. Почти все члены комитета были выдающимися представителями рабочего юношества Питера, выделялись политической зрелостью, беспредельной преданностью рабочему классу и организаторским талантом.

Первому составу Петроградского комитета ССРМ конференция дала наказ: «1) Установить связь со всеми районными организациями; 2) провести перерегистрацию членов союза; 3) отпечатать единую для всех, принятую конференцией, программу и устав; 4) обследовать положение рабочей молодежи и подростков на предприятиях; 5) войти в связь с профессиональными союзами и принять все меры к проведению 6-часового рабочего дня; 6) войти с предложением в правительственные органы и требовать избирательных прав несовершеннолетним; 7) издать свой печатный орган; 8) связаться со всеми существующими организациями молодежи и с Интернационалом».

Решающий шаг к будущему комсомолу был сделан. И отзвук его прошел по всей стране…

РАЗГРОМ КОРНИЛОВА

Начались будни нового союза. Но, по сути дела, лишь дважды успели собраться всем комитетом, даже с кругом актива. Евгения Герр хорошо запомнила первое заседание. Чаевничали в «Ленинской беседке» Станислава Косиора, прикидывали так и этак, где достать помещение для союза? Стоит оно денег, а их не было.

Вася Алексеев заметил, что помещение — не самое важное дело. Надо оперативнее создавать столичную организацию, идти на заводы, оформлять коллективы. Потом объединить их в масштабе районов и выбрать районные комитеты. Очень к месту вспомнил он, что недавно говорил молодежному активу крупнейший организатор партии Яков Михайлович Свердлов:

— Пусть каждый из вас запомнит, что тот день, в который он не побывал на заводе и не привлек к делу хоть одного молодого рабочего или работницу, — пропащий день!

Распределили людей для руководства в районах. Но снова послышались голоса: «А где взять деньги, чтобы напечатать членские билеты? Без билетов и союз не союз!»

Выступил Смородин. Евгения Герр давно приглядывалась к нему и в тот вечер набросала для памяти его портрет: коренастый двадцатилетний крепыш, с широким волевым лицом, с упрямым чубом темно-русых волос и суровым, испытующим взглядом больших серых глаз. Он, по мнению Герр, «являл собой яркий пример того, какие прекрасные силы таились в народе, какие самородки давил капитализм».

Он и предложил провести платные митинги-концерты в некоторых районах, а доход разделить пополам между ПК союза и районными организациями. С Петром согласились все. К концу заседания пришел Станислав Косиор — плотный, небольшого роста, с бритой голевой, в длинной толстовке защитного цвета. Он быстро завладел разговором, сказал, чтоб не сокрушались по поводу помещения: нарвские большевики согласны временно отдать для штаб-квартиры союза свой зал в райкоме партии.

Петр уехал на Петроградскую сторону готовить районное собрание. Но его пришлось отложить: поступило весьма тревожное известие о корниловском мятеже.

Не сговариваясь, просто по велению сердца второй раз собрались ранним утром всем комитетом за Нарвской заставой и объявили себя боевым штабом молодых рабочих по борьбе с контрреволюцией.

Смородин заявил, что уходит на фронтовую линию против мятежников в район Гатчины. В согласии с ним выступили Левенсон с Выборгской стороны и активист Лепешкин из-за Невской заставы.

Возражений не было. В комитете оставили Василия Алексеева (общее руководство), Михаила Глебова (организация пропаганды) и Елизавету Пылаеву (по связи с ПК большевиков).

На Петроградской стороне к приезду Петра все было как на пожаре. Скороходов встал во главе революционного центра и штаба Красной гвардии. Военное руководство было передано комендатуре Крамера, и по всем заводским улицам вышагивали солдаты и красногвардейцы.

Молодежь фабрики Керстена поголовно вошла в красногвардейский отряд и маршировала в фабричном дворе. На других предприятиях отбирали в Красную гвардию более стойких и физически крепких. Со слезами на глазах прибегали пареньки к Петру с жалобой:

— Не берут! Заступись!

— Не могу, не хватает оружия! Собирайтесь завтра чуть свет к Троицкому мосту, отправляйтесь рыть окопы, ставить заграждения. Обед сготовить для бойцов, песню спеть на привале. Ей-богу, и это отчаянно важное дело!

Военным лагерем стали заводы и фабрики. Токарь — за станком, а у правой руки — винтовка, подсумок. Кончил смену — поспеши на заводской двор: там и построение в рядах, и ружейные приемы, и понятие о меткой стрельбе.

Таня Граф забросила дела в райкоме партии. Вокруг нее толпились студентки-медички, сестры из Петропавловской больницы: они срочно формировали санитарные отряды района. На заводе врачебных заготовлений и на фабрике Шаплыгина нашлись инструменты и перевязочные материалы.

Словом, за три дня большевики сделали район крепостью. Да и весь город повернулся против мятежников. В революционной армии — шестьдесят тысяч бойцов. Многие из них заняли боевые позиции под Пулковом, Дудергофом, Царским Селом и Гатчиной. Все готово к встрече ненавистного врага!

И Смородин отправился под Гатчину. Обстановка была ему ясна. ЦК и ПК большевиков дали указания: столицу окружать кольцом окопов и проволочных заграждений; в частях Керенского, который обратился за помощью к пролетарским массам Питера, развертывать агитацию за партию. С самим Керенским на митингах не церемониться, потому что он был и остается самым опасным корниловцем, как недавно писал Ленин.