Посадочная полоса 08 - Артур Хейли

— Молодчина! — похвалил ее Спенсер. — Ты говорила так уверенно, будто ничего не случилось, обыкновенная посадка.

Она попыталась улыбнуться.

— Не совсем так.

— Ты же все прекрасно понимаешь, — хмуро проговорил Спенсер. — Я бы хотел, чтобы ты также поняла, что я не стал бы настаивать на немедленной посадке, если бы… У нас нет больше времени. Но я должен быть совершенно уверен, что ты понимаешь, почему я хочу… так или иначе… посадить самолет с первого же захода.

— Да, — сказала она просто. — Я понимаю. — Она пристегнула ремень и положила стиснутые руки на колени.

Скользя под корпусом самолета, поблескивали далекие огни аэродрома. Они были страшно малы и недостижимы, — похожие на красные и янтарные бусины, случайно рассыпанные каким-то ребенком.

Спенсер почти слышал учащенное биение своего сердца. Казалось, будто весь его организм совершал свои особые приготовления, каким-то образом предугадывая опасность складывающейся ситуации, в которой вся жизнь будет зависеть от минуты или даже секунды.

И вот он слышит свой собственный голос:

— Ну, приступим. Пора, Джанет. Я начинаю снижение. Все… начал…

ГЛАВА XI

Стоя на балконе, опоясывающем башню командно-диспетчерского пункта, Гарри Бёрдек опустил бинокль и отдал его назад дежурному. Пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь просчет в плане Трелливена, он еще раз мысленно его проверил. Самолет пролетит над Ванкувером на высоте ниже двух тысяч футов, постепенно снижаясь на этом длинном подветренном отрезке пути. В это время со Спенсером будет проведена последняя тренировка перед посадкой. Затем последует широкий разворот в сторону аэродрома, это даст пилоту достаточно времени, чтобы отработать скорость снижения и приготовиться к заходу на посадку.

Неплохой замысел, который еще больше выигрывает оттого, что все будет происходить при нарастающем свете утра. Но тут Бёрдек вдруг подумал о том, как будут воспринимать происходящее те пассажиры, у которых еще есть силы на волнение. Они увидят, что остров Си-Айленд и сам аэропорт останутся позади и самолет окажется над широкой полосой залива. А в это время их пилот будет завершать последние приготовления. Бёрдек вдруг почувствовал себя так, как если бы он сам находился вместе с пассажирами в самолете. Его внезапно сковало удушающее напряжение, приходящее вместе с ощущением опасности. Он весь содрогнулся. Проникший сквозь мокрую рубашку холодный утренний воздух полоснул его по коже, как острие ножа.

Казалось, мир вокруг затаил дыхание. Время приостановилось, но ненадолго.

— Легли на курс 253,— донесся из усилителя женский голос. — Мы быстро идем на снижение.

— Ветер не изменился? — спросил Трелливен.

— На лучшее мы и не можем рассчитывать: дует под небольшим углом к полосе 08.

Это была самая длинная взлетно-посадочная полоса аэродрома.

— Радиолокаторная, — произнес Трелливен в микрофон, — все время давайте мне знать, слышите ли вы меня в эфире или нет. Нам предстоит не совсем обычная посадка по радио. И если вы заметите, что 714-му грозит какая-то опасность, тут же прервите нас и сообщите.

Бёрдек тронул Трелливена за плечо.

— Капитан, а что, если сделать еще один заход, чтобы продержать их в воздухе, пока совсем не рассветет и у него не будет…

— Все уже решено, — отрезал Трелливен. — У этого парня и так нервы на пределе.

Бёрдек пожал плечами и отошел. Трелливен продолжил ему вслед уже более спокойным тоном:

— Я понимаю ваше состояние, Гарри. Но поймите и его тоже, каково ему среди всего этого нагромождения приборов и рычагов. Он ведь чувствует себя как на острие бритвы.

— А вдруг он неудачно зайдет на посадку? — вмешался в разговор Гримзелл. — Как тогда быть?

— Скорее всего так и случится, не буду этого отрицать, — мрачно ответил Трелливен. — Если дело окажется безнадежным, я постараюсь его убедить в необходимости иного пути.

Подобно гигантской тяжелой птице, самолет «Импресс», спрятанный в ранней утренней дымке, медленно пролетел над западной частью ипподрома Лэндслауи и затем над рекой Фрейзер. Справа уже начали проступать очертания моста, соединявшего большую землю с Си-Айленд.

— Ну, а теперь, Джордж, — сказал Трелливен в микрофон, — поставь регулятор смеси на положение «взлет», то есть в самую верхнюю точку.

Переведя взгляд на свои ручные часы, он стал следить за движением минутной стрелки.

— Когда будешь готов, Джордж, перемести рукоятку регулятора нагревателя на холод. Она находится перед рычагами управления двигателями.

— Как у него с горючим? — хрипло спросил Бёрдек.

— Мы уже проверяли, — ответил Гримзелл. — Он сейчас летит на основном крыльевом баке.

В это время Спенсер внимательно проверял показания прибора за прибором. Его лицо было напряженно я сосредоточенно. До него доходили последние наставления Трелливена:

— Следующее, что ты должен сделать, это переключить воздухоочиститель, а компрессоры поставить на низкий режим работы. Ну, давай.

Спенсер недоуменно обвел глазами пульт.

— Регулятор воздухоочистителя расположен под регулятором смеси. Передвинь его в верхнее положение.

— Ты его видишь, Джанет? — встревоженно спросил Спенсер.

— Да, да, вижу, — откликнулась она. — Посмотрите! Прямо под нами аэродром. Видите главную посадочную полосу, самую длинную?

— Надеюсь, она будет для нас достаточно длинной, — процедил сквозь зубы Спенсер, не поднимая головы.

Трелливен продолжал с земли:

— Компрессоры регулируются четырьмя рукоятками, расположенными справа от регулятора смеси. Поставьте их тоже, в верхнее положение.

— Сделала? — спросил Спенсер.

— Да.

— Молодчина.

Не решаясь оторвать взгляд от пульта, Спенсер все же ощущал, как линия горизонта то уходила вниз, то вновь поднималась. Гул моторов стал неровен.

— Теперь выпусти закрылки на 15°,—инструктировал Трелливен. — Для этого переставь рукоятку на второе деление. Индикатор находится в центре приборной доски. Когда это проделаешь, плавно верни скорость на 140 узлов и снова приведи самолет в горизонтальный полет. Закончив с этим, включи гидросистему слева от автопилота.

Диспетчер радиолокатора прокричал Трелливену, стараясь, чтобы тот услышал его через наушники:

— Пусть теперь ляжет на курс 225. Я получил данные высоты полета. Высота колеблется от 900 до 1300 футов.

— Смените курс на 225, — проговорил Трелливен в микрофон. — И следите за высотой… Она слишком прыгает. Держи ее постоянной на 1000 футов.

— Он слишком быстро снижается, — сообщил оператор — 1000… 900… 800… 700…

— Следи за высотой, — предупреждающе произнес Трелливен. — Дай больше газа! Подними нос вверх! Вы должны быть на 1000 футов.

— 550… 450…— продолжал оператор, покрываясь потом, но выдерживая спокойный тон. — Не очень хорошо, капитан. 400… 400… 450… Он поднимается. 500…

Трелливена на мгновение сломило. Он сорвал наушники и метнулся в сторону Бёрдека.

— Он не может вести его, — закричал он. — Это же очевидно!

— Не прерывайте связь, — захлебываясь, проговорил Бёрдек, бросаясь к капитану и хватая его за руку. — Ради бога, продолжайте. Говорите ему, что надо делать.

Трелливен схватил микрофон.

— Спенсер, — проговорил он раздельно. — Вы сейчас не сможете сразу пойти на посадку. Вам придется сделать еще несколько заходов и потренироваться. У вас горючего еще на два часа. Держись, старина! Держись!

Все напряженно ждали, что ответит Спенсер.

— Оставьте это горючее себе. Я иду на посадку. Вы слышите меня? Иду на посадку. В самолете находятся люди, которые могут вот-вот погибнуть, а вы говорите — два часа! Может быть, самолет и зарылся немного носом, но ничего, сейчас я его выправил. Так что давайте продолжать. Сейчас я буду выпускать шасси.

Все в диспетчерской услышали, как он произнес:

— Джанет, выпустить шасси!

— Хорошо, хорошо, Джордж, — тяжело проговорил Трелливен и снова натянул наушники. Он уже овладел собой, но одна щека продолжала еще нервно подергиваться.

Бёрдек подошел к огромному окну, всматриваясь в край неба низко над горизонтом. Он был обложен тяжелыми облаками, и пробивавшийся сквозь них рассвет был мрачен и тускл. Он услышал, как Трелливен объяснил, что нужно делать для разворота на 180° влево, чтобы вернуть самолет назад к аэродрому. Он наставлял Спенсера проделать это медленно и ровно, в то время как будет произведена последняя проверка. Чеканящий и монотонный голос Трелливена создавал невеселый фон для размышлений управляющего агентством «Мэпл Лиф».

— Да, нелегко все это, ох, как нелегко, — сказал он сидевшему поблизости диспетчеру. Тот скорчил ответную гримасу. — Одно может только утешить, — продолжал Бёрдек. — Что бы ни случилось в эти две-три минуты, потом уже не будет такой нервотрепки.