Великолепное Ориноко - Жюль Верн

Кто были эти два человека? Ни Маршаль, ни губернатор не могли их узнать за дальностью расстояния. Во всяком случае, по их костюмам можно было видеть, что это не были ни яруросы, ни мапойосы, ни какие-либо другие индейцы, посещающие территорию среднего Ориноко.

Не были ли уж это в самом деле те два француза, которые отправились в восточные равнины и возвращения которых тщетно ожидали? Суждено ли было Жану Кермору — ему пришла эта мысль в голову — увидеть соотечественников?..

Маршаль, Мигуэль, Фелипе, Варинас, губернатор и те из жителей, которые отправились с ним, замедлили шаги… Следовало ли двигаться дальше?.. Конечно, нет… Остановленные первой шеренгой черепах, они должны были бы вернуться назад, не имея возможности соединиться с теми двумя людьми, которых осаждали со всех сторон хищники.

Жан настаивал, чтобы все тотчас же двинулись к ним на помощь, нисколько не сомневаясь, что эти люди были — французский путешественник и его товарищ, натуралист…

— Это невозможно, — сказал Маршаль, — и бесполезно… Мы только подвергли бы себя бесполезному риску, не оказав им никакой помощи… Лучше дать возможность черепахам достигнуть реки… Там их масса рассеется сама собой…

— Конечно, — сказал губернатор, — но нам грозит серьезная опасность!

— Какая?..

— Если эти десятки тысяч черепах встретят на своем пути Урбану, если они не изменят направления своего пути, достигнув реки… наши дома пропали!..

К несчастью, ничем нельзя было отвратить этой катастрофы. Обойдя холмы, медленно движущаяся, но ни перед чем не останавливающаяся лавина приближалась к Урбане, от которой ее отделяло не больше 200 метров. Все было бы раздавлено, опрокинуто, уничтожено внутри города… «Трава не растет там, где прошли враги», — говорит старинная поговорка… Точно так же можно было бы сказать и теперь. Не осталось бы ни одного дома, ни одной хижины, ни одного деревца, ни одного кустика там, где прошла бы эта масса черепах…

— Огня… огня! — воскликнул Маршаль.

Огонь-это было единственное препятствие, которое можно было противопоставить такому нашествию.

При мысли об опасности, которая им угрожала, жители городка, женщины и дети, охваченные паникой, кричали от ужаса… Мысль Маршаля мигом была понята, и пассажиры лодок, их экипаж — все принялись за работу.

Перед городом расстилалась широкая равнина, покрытая густой травой, которая благодаря двум жарким дням совершенно высохла и среди которой поднимались фруктовые деревья, покрытые уже плодами.

Нужно было пожертвовать этими плантациями.

В десяти или двенадцати местах, в расстоянии ста шагов от Урбаны, была подожжена трава. Пламя сразу охватило сушь, точно вырываясь из-под земли. Густой дым смешался с облаками пыли, которую ветер относил к реке.

Тем не менее масса черепах все продвигалась вперед; конечно, она продвигалась бы до тех пор, пока первые ряды черепах не дошли до огня, который тогда потухнет…

Таким образом, несчастье не было бы предупреждено и от Урбаны, раздавленной и разрушенной, остались бы только развалины…

Случилось, однако, иначе: средство, предложенное Маршалем, должно было подействовать…

Прежде всего сержант Мартьяль, Мигуэль, его друзья и те из жителей, которые были вооружены, встретили хищников огнем из ружей, так как оба человека, находившиеся на массе черепах, защищались от хищных животных, по-видимому, уже последними снарядами.

Встреченные перекрестным огнем, несколько хищников упали под пулями, другие, испуганные пламенем, обратились в бегство, повернув к востоку, вслед за обезьянами, которые бежали впереди других животных, наполняя воздух ревом.

В этот момент можно было заметить, что оба человека бросились к линии огня, чтобы добраться до нее раньше черепах, которые двигались к ней довольно медленно…

Минуту спустя Жак Хелло и Герман Патерн — это были они — находились в безопасности около Маршаля. А масса черепах, свернув в сторону от огня, который пылал на протяжении километра, спустилась к реке и исчезла в водах Ориноко.

Глава девятая. ТРИ ПИРОГИ ПЛЫВУТ ВМЕСТЕ

Вследствие этого неожиданного нашествия, которое грозило совершенно уничтожить Урбану, отправление пирог задержалось на сутки. Так как оба француза намеревались продолжать обследование Ориноко до Сан-Фернандо на Атабапо, то не лучше ли было ехать вместе с ними? А в этом случае, чтобы дать им время отдохнуть и приготовиться к дальнейшему пути, не лучше ли было отложить отъезд до следующего дня?..

Конечно, так и решили Мигуэль, Фелипе и Варинас. После этого всякий удивился бы, если бы дядюшка с племянником оказались иного мнения. К тому же Жак Хелло и Герман Патерн, имея собственную пирогу, не были никому помехой, и, что бы ни думал сержант Мартьяль, для трех лодок идти вместе было безопаснее.

— Не забудь, что это соотечественники, — сказал ему Жан Кермор.

— Немного молоды они! — пробормотал сержант Мартьяль, покачав головой.

Так как всем интересно было узнать их историю, то французы поспешили рассказать ее.

Жак Хелло, 26 лет, был родом из Бреста. После нескольких удачно исполненных поручений ему предложено было министром народного просвещения обследовать территорию Ориноко. Он прибыл к устьям этой реки шесть недель назад.

Этот молодом человек считался замечательным исследователем, в котором храбрость сочеталась с благоразумием и поведение которого дало уже много доказательств его выносливости и энергии. Его черные волосы, блестящие глаза, цвет лица, которому горячая кровь придавала много живости, рост выше среднего, крепкое телосложение и естественное изящество всей фигуры невольно располагали к нему. Его серьезное и в то же время веселое лицо вызывало к себе симпатию с первого раза. Он нравился, не ища того сам, просто, естественно, без всякой позы, нисколько не заботясь о том, чтобы на него обращали внимание.

Его товарищ, Герман Патерн, 28 лет, посланный вместе с ним министром, был тоже бретонец. Происходил он из зажиточной семьи города Ренн. Его отец был советником суда. Его мать и обе его сестры были еще живы, тогда как Жак Хелло, единственный сын, потерял своих родителей, от которых получил наследство, достаточное для удовлетворения его потребностей.

Герман Патерн, не менее решительный, чем его давнишний товарищ по школе, но совсем иной по своему характеру, ехал или шел туда, куда его вез или вел Жак Хелло, никогда ему ни в чем не переча. Он был страстным натуралистом, интересуясь особенно областью ботаники, а также любителем-фотографом. Он готов был заниматься фотографией под пулеметом и не двинулся бы с места под выстрелами, как и его объектив. Он не был красив, но не был и уродлив; да и возможно ли быть уродливым, имея умное лицо и обладая при этом неистощимым запасом добродушия! Будучи ниже ростом, чем его товарищ, он обладал железным здоровьем и сложением, которое могло выдержать какие угодно испытания. Неутомимый ходок, не знающий устали, он обладал одним из тех желудков, которые переваривают булыжники, и никогда не жаловался, если обед плох или запоздает. Узнав, какое поручение дано Жаку Хелло, он предложил себя в качестве его помощника. Какого другого, лучшего, более полезного и более надежного товарища мог найти Жак Хелло, знавший его долгие годы? Что касается их путешествия, то оно могло продолжаться, сколько бы ни понадобилось. Никаких сроков для него установлено не было. Оно должно было совершаться не только по течению Ориноко, но и по малоисследованным его притокам, едва нанесенным на карту, — главным образом по среднему течению до Сан-Фернандо, где был намечен крайний пункт путешествия.