Лицом к лицу - Эллери Квин

— Да, сэр.

— Мне казалось, этого свидетеля вызвали давать показания в пользу вашей подзащитной, а не себя самого, — обратился судья к Фрэнкеллу. — Нельзя ли перейти к делу?

— Да, ваша честь, но мы не хотим ничего утаивать от суда и присяжных…

— Попрошу без демагогии, адвокат!

— Хорошо, сэр. Мистер Хэтауэй, вы знали человека по имени Джон Тьюмелти?

— Кого-кого? — переспросил Маггер.

— Более известного как Спотти.

— Ах, Спотти! Конечно, знал. Он был моим приятелем.

— Где он сейчас?

— В холодильнике.

— Вы имеете в виду, в городском морге?

— Ага. Вчера вечером его прикончили. Кто-то воткнул ему перо в спину, пока он дремал. — Маггер говорил с возмущением, словно ему было бы легче, если бы Спотти погиб, будучи настороже и стоя лицом к лицу с убийцей.

— Поэтому Спотти не свидетельствует сегодня в пользу мисс Спанье?

— Возражаю! — крикнул прокурор, взмахнув кулаком.

— Протест принят, — кивнул судья. — Вы сами отлично это знаете, мистер Фрэнкелл. Вычеркните вопрос. Присяжные не должны его учитывать. — Маггер открыл рот. — Свидетель, не отвечайте! — Маггер тут же закрыл рот. — Продолжайте, защитник.

— Прежде чем мы перейдем к самой сути вашего свидетельства, мистер Хэтауэй, — сказал Фрэнкелл, — я хочу прояснить кое-что для этих добрых леди и джентльменов из жюри. Я спрашиваю вас — и помните, что вы под присягой, — предлагали ли вам деньги или другое материальное вознаграждение за ваши показания по этому делу?

— Не предлагали ни цента, — не без горечи ответил Маггер.

— Вы в этом уверены?

— Конечно, уверен.

— Подзащитная тоже не предлагала?

— Кто-кто?

— Леди, которую обвиняют.

— Нет, сэр.

— И я тоже?

— Вы? Нет, сэр.

— А кто-либо из друзей мисс Спанье?

— Нет, сэр.

— И никто…

— Сколько раз он должен отвечать на один и тот же вопрос? — осведомился окружной прокурор.

— И никто из связанных с защитой?

— Я уже говорил. Никто.

— Тогда почему вы согласились свидетельствовать, мистер Хэтауэй?

— Коп сказал мне, что, если я не буду отвечать на их вопросы, они сообщат офицеру, который отвечает за меня после условного освобождения.

— Вот как? Полиция предупредила вас об этом во время допроса? Когда это было?

— Ночью, когда прикончили Спотти.

— Значит, вы даете показания — правдивые показания — под давлением полиции?

— Протестую! — рявкнул окружной прокурор. — Необоснованный вывод! Дальше мы услышим о жестокости полиции при рутинном следствии!

— Сядьте на место, мистер окружной прокурор, — вздохнул судья. — Мистер Фрэнкелл, формулируйте ваши вопросы должным образом. Я уже устал напоминать вам. Никакие показания этого свидетеля не указывают на полицейское давление.

— Прошу прощения, ваша честь, — виноватым голосом произнес Юрай Фрэнкелл. — Суть в том, что свидетель дает показания в результате допроса с пристрастием, проведенного полицией, а не подкупа со стороны защиты…

— И не употребляете слова «допрос с пристрастием», мистер Фрэнкелл! Продолжайте!

— Да, ваша честь. Теперь, мистер Хэтауэй, я хочу вернуться к определенным событиям, происшедшим вечером в среду 30 декабря.

Атмосфера в зале суда сразу же стала напряженной. Казалось, все присутствующие — присяжные, публика, пресса — говорят себе: «Сейчас начнется!», не зная, что именно начнется, но чувствуя по поведению Фрэнкелла, что беднягу обвинителя ждет серьезный удар. Даже судья склонился вперед. Ведь именно вечером 30 декабря Джи-Джи Гилд отправилась в мир иной.

— Вы помните этот вечер, мистер Хэтауэй?

— Да, — ответил Маггер так горячо, словно стоял у алтаря.

— Прошло уже немало времени. Почему вы запомнили именно этот вечер?

— Потому что мне здорово повезло. — Маггер облизнул пересохшие губы. — Такого со мной еще не случалось.

— Что же столь необычное произошло в тот памятный вечер, мистер Хэтауэй?

Маггер колебался, беззвучно шевеля губами.

— Мы ждем, мистер Хэтауэй, — терпеливо произнес Фрэнкелл. Его взгляд говорил: «Перестань выглядеть так, будто репетируешь твои показания, черт тебя побери!»

— Ну, дело было так, — заговорил Маггер. — Вечер был холодный, а у меня не было ни гроша. Вот я и подошел к тому парню и спросил, не поможет ли он мне. «Конечно, приятель», — ответил он, достал бумажник, порылся в нем и сунул мне в руку деньги. Я посмотрел и чуть не свалился в обморок. Пятьдесят баксов! Я все еще размышлял, не снится ли мне это, а он говорит: «Сейчас время веселиться, старина. Но не будем забывать, что уже гораздо позже, чем мы думаем. Так что возьмите и это». Он вынул из кармана часы, протянул мне и ушел, шатаясь, прежде чем я успел хоть слово сказать.

— Шатаясь? Вы имеете в виду, что он был пьян? — быстро спросил Фрэнкелл, не глядя на присяжных.

— Я не имею в виду, что он был трезв, — ответил Маггер. — Успел здорово нагрузиться. Славный парень. Лучший из всех, кого я встречал. — Эллери не удивился, когда Маггер добавил: — Благослови его Бог.

— Где произошла эта встреча?

— На углу Сорок третьей улицы и Восьмой авеню.

На сей раз Фрэнкелл посмотрел на жюри. Эллери мог только восхищаться его прозорливостью. Фрэнкелл знал, что ни один мужчина и ни одна женщина в зале суда не поверили рассказу Маггера о его неожиданной удаче. Он попросту ограбил беднягу. Требовалась фронтальная атака на неправдоподобную историю.

— Давайте говорить прямо. Вы сказали, что подошли к пьяному в района Таймс-сквер и попросили у него милостыню, а он добровольно отдал вам пятьдесят долларов и наручные часы?

— Я и не ожидал, что мне кто-то поверит, — отозвался Маггер. — Ведь я сам думал, что мне это приснилось. Но он сделал именно это, хотя я его и пальцем не тронул.

— И это произошло за день до кануна Нового года?

— Да. Должно быть, он заранее приложился к бутылке.

Жюри попалось на крючок. В голосе Маггера слышалось изумление, напоминающее чувство Золушки при прикосновении волшебной палочки феи-крестной. Фрэнкелл был удовлетворен.

— Что случилось потом?

— Ничего. Мне не терпелось рассказать обо всем Спотти, поэтому я отправился в Центральный парк…

— Почему именно в Центральный парк?

— Спотти любил там делать свои дела. Я решил, что он работает на обычной территории, и действительно нашел его там.

— Давайте уточним, мистер Хэтауэй. Вы спешили рассказать вашему приятелю Джону Тьюмелти, или Спотти, как вы его называете, о вашей удаче, поэтому пошли в Центральный парк, где он обычно работал, и разыскали его. Вы сразу же заговорили с ним?

— Я шел по аллее и увидел, как Спотти остановил эту молодую бабенку… леди. Поэтому я подождал за кустом, пока он с ней не поговорит.

— Значит, он просил милостыню у молодой леди. Вы видите ее в этом зале, мистер Хэтауэй?

— Конечно, вижу.

— Пожалуйста, покажите ее нам.

Маггер ткнул вымытым указательным пальцем в сторону Лоретт.

— Прошу занести в протокол, что свидетель указал на мою подзащитную, Лоретт Спанье. — Теперь Фрэнкелл был сама уверенность. — А сейчас, мистер Хэтауэй, я прошу вас быть внимательным и отвечать как можно точнее. В течение времени, когда вы ожидали за кустом, пока Спотти говорил с мисс Спанье в Центральном парке, вы смотрели на часы, которые отдал вам пьяный?

— Еще как смотрел.

— Почему?

— Да я смотрел на них всю дорогу в парк! У меня сто лет не было часов, и я едва мог поверить, что мне это не снится.

— Значит, вы смотрели на часы, пока ваш приятель Спотти попрошайничал у мисс Спанье, только чтобы порадоваться обновке?

— Можно сказать и так.

— Не знаете, часы показывали правильное время?

— Я по пути дюжину раз сверял их с уличными часами и часами в витринах магазинов. Какой смысл иметь часы, если они врут?

— Никакого, мистер Хэтауэй, полностью с вами согласен. А какое время показывали ваши часы, когда вы видели, как Спотти остановил мисс Спанье, чтобы попросить милостыню?

— Точно без двадцати двенадцать, — быстро ответил Маггер.

— Вы в этом уверены, мистер Хэтауэй?

— Конечно, уверен.

— То есть это произошло за двадцать минут до полуночи?

— Как я сказал.

— В среду 30 декабря — в ту ночь, когда была убита Глори Гилд?

— Да, сэр.

— В Центральном парке?

— Да.

Фрэнкелл направился к столу защиты. Выражение лица окружного прокурора, казалось, вызвало у него сочувствие. Он печально улыбнулся, словно говоря: «Простите, старина, mais c'est la guerre, n'est-ce pas?[44]» Внезапно он снова повернулся к Маггеру.

— Еще один вопрос. Мисс Спанье — молодая леди, сидящая там, — дала что-нибудь Спотти?