Русское Средневековье - Антон Горский

В другом, научно-популярном сочинении о Ярославе про его прозвище говорится так: «Московские летописцы XVI в. назвали его Мудрым — и под этим именем киевский князь навеки вошел в историю». Это утверждение одновременно и имеет под собой некоторые основания, и является неверным.

В «Степенной книге царского родословия», памятнике московской литературы 60-х годов XVI века, в степени, посвященной Ярославу, о нем в двух разных местах говорится следующее: «Яко же сии богомудрыи Георгии Ярославъ самъ тщашеся угодная Богу сътворити»; «Богомудрыи же Ярославъ сице вседушно подвизася о утвержение православна, яко же и святыи отець его Владимиръ». Здесь вновь мы видим не слово «мудрый», а включающий его составной эпитет «богомудрый», во-вторых же (и это опять-таки главное) — перед нами и в данном случае не прозвище, а всего лишь стоящее перед именем князя определение; таких определений по отношению к Ярославу в посвященной ему степени немало — помимо «богомудрого» он называется «благоверным», «благочестивым», «христолюбивым».

Первым из историков, кто назвал Ярослава «Мудрым», был Н.М. Карамзин, среди источников которого были и Ипатьевская летопись с определением «премудрый», и Степенная книга с определением «богомудрый». Завершая рассказ об эпохе Ярослава, он писал: «Ярослав заслужил в летописях имя Государя мудрого». Ссылки историограф не дал и вообще выразился очень осторожно — не «носил» имя «мудрого», а «заслужил» (причем слово «мудрый» напечатано со строчной буквы). Строго говоря, привычного ныне словосочетания «Ярослав Мудрый» нет и у Карамзина. Оно начинает закрепляться в историографии только в конце XIX — начале XX века.

Таким образом, князь Ярослав Владимирович не носил прозвища «Мудрый» ни у современников, ни у потомков, не «входил с этим именем в историю»: оно появляется только под пером историков Нового времени.

Прозвище «Удалой» по отношению к князю из смоленской ветви Мстиславу Мстиславичу (ум. в 1228 году), долгое время занимавшему новгородский, а затем галицкий стол, применяется в историографии начиная с С.М. Соловьева. Оно вроде бы хорошо соответствует личным качествам этого князя, отличавшегося как полководческим талантом, так и личной храбростью. Основанием для такого прозвища является посмертная характеристика Мстислава в Галицко-Волынской летописи: «Потом же Мстиславъ великыи оудатныи князь оумре». Однако дело в том, что «удатныи» означает вовсе не «удалой» (это слово в Средневековье писалось почти так же, как сейчас, — «удалый»), а «удачливый».

Некоторыми учеными данная неточность осознается, и они называют Мстислава Мстиславича не «Удалым», а «Удатным». Но исправление сути дела принципиально не меняет, поскольку «удатный» в сообщении о смерти Мстислава не является прозвищем. Хотя это определение и стоит в тексте ниже имени, относится оно не к нему, а к последующему слову «князь»: «Мстиславъ великыи оудатныи князь оумре» — т. е. «Мстислав — великий, удачливый князь — умер». Таким образом, перед нами единичное определение, констатация, что Мстиславу в жизни сопутствовала удача.

Итак, прозвища древнерусским князьям, как правило, давались не современниками, а потомками. Некоторые же из них, такие, как «Мудрый» по отношению к Ярославу Владимировичу и «Удалой» (равно как и «Удатный») по отношению к Мстиславу Мстиславичу, и вовсе не существовали в эпоху Средневековья: они являют собой фикции, возникшие под пером историков Нового времени.

Источники: Полное собрание русских летописей. Т. 1. М., 1997 (Лаврентьевская летопись);

Т. 2. М., 2001 (Ипатьевская летопись);

Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908 (Степенная книга);

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. — Л., 1950 (то же в: Полное собрание русских летописей. Т. 3. М., 2001).

Глава 9. Русь и Орда (очерк 1-й): народные восстания и карательные походы

После двух походов на Русь войск Монгольской империи во главе с внуком ее основателя Чингисхана Бату (по-русски — Батый), имевших место в 1237–1241 годах, русские земли оказались в зависимости от монгольских ханов. Поначалу верховными властителями Руси считались великие монгольские ханы, сидевшие в столице Монгольской империи — Каракоруме. В 1260-е годы западный улус Монгольской империи, «улус Джучи», как его называли (по имени отца Батыя, которому впервые были выделены во владение территории к западу от Монголии), стал самостоятельным государством, и русские земли стали зависеть теперь только от него. На Руси улус Джучи принято было называть Ордой[52]. Зависимость выражалась, во-первых, в утверждении ханами князей на их столах путем выдачи грамот — ярлыков на княжение, во-вторых, в выплате дани — выхода, а также ряда других поборов, в-третьих, в обязанности оказывать монголам военную помощь[53]. Хан Орды именовался на Руси царем — т. е. императорским титулом, равным титулу императоров Византии и Священной Римской империи.

В исторической литературе до сих пор господствует сложившаяся в XIX — первой половине XX столетия схема развития русско-ордынских отношений. Ее основные положения выглядят следующим образом.

После подчинения Руси Орде начинается и со временем все более нарастает борьба за освобождение от «ига» (как принято называть зависимость от Орды). Сначала происходят народные восстания в городах (в 1262 году — в нескольких городах Северо-Восточной Руси, в 1289 году — в Ростове, в 1327 году — в Твери); Орда постоянно предпринимает карательные походы на русские земли — как в ответ на эти восстания, так и просто с целью устрашения населения. В начале XIV века борьбу за освобождение пытаются вести тверские князья (в первую очередь Михаил Ярославич), в то время как их соперники в борьбе за верховенство на Руси — князья московские — в это время верно служат Орде. Во второй половине XIV столетия московский великий князь Дмитрий Иванович Донской ведет борьбу за свержение ига: победив в Куликовской битве 1380 года, он достигает этой цели, но через два года хан Тохтамыш, разорив Москву, зависимость восстанавливает. Падение ордынского ига происходит в 1480 году, в результате так называемого стояния на Угре.

Итак, первый этап взаимоотношений русских земель и Орды характеризуется народными восстаниями против ига и карательными походами завоевателей.

Однако при оценке городских восстаний как стадии борьбы за освобождение возникают сложности. Дело в том, что эти восстания не складываются в единую линию противостояния захватчикам. Каждое из них имело свои конкретные причины, и причины очень разные.

В ходе восстания 1262 года из нескольких городов Северо-Восточной Руси — Владимира, Ростова, Суздаля, Ярославля — были изгнаны сборщики дани. И, что может показаться удивительным, в ответ не последовало с монгольской стороны никакой кары! Это удивление рассеется, если учесть наблюдения, сделанные в 1940 году выдающимся знатоком русского Средневековья А.Н. Насоновым. Оказывается, сборщики дани были направлены вовсе не тогдашним ханом Орды — Берке, младшим братом Батыя. Они приехали из Монголии, от великого хана Хубилая. Берке же стремился сделать Орду независимой от имперских властей и взимать дань с подвластных территорий исключительно в свою пользу. И изгнание имперских сборщиков дани было ему только на руку.

Восстание в Ростове в 1289 году произошло в период междоусобной борьбы русских князей, ориентировавшихся на разные силы в Орде. Одни князья опирались на ханов, сидевших в столице Орды Сарае на Нижней Волге, другие — на Ногая, фактически самостоятельного правителя западной части Орды (от Днепра до Дуная). Ростовским княжеством в 1280-е годы владели два брата — Дмитрий и Константин Борисовичи. Константин княжил в самом Ростове, а Дмитрий — в Угличе, втором по значению городе княжества. Дмитрий вошел в число сторонников Ногая, Константин же принадлежал к числу вассалов сарайского хана. В 1288 году Константин Борисович и союзные ему князья сумели лишить Дмитрия Углича. Но в следующем году Дмитрий Борисович не только возвращает себе Углич, но занимает и Ростов, а Константин едет в Орду к сарайскому хану Телебуге. Именно в связи с этими событиями в Ростове появляется татарский военный отряд. Ростовцы восстали против чинимых им притеснений и изгнали татар. Очевидно, что этот отряд был послан в поддержку Дмитрия Ногаем. По возвращении Константина от хана Телебуги братья примирились; Дмитрий, лишившийся военной поддержки со стороны Ногая, признал верховенство сарайского хана и разделил с Константином княжение в Ростове. Кары восставшим не последовало.

В 1327 году в Тверь явился с отрядом ордынский посол, двоюродный брат самого тогдашнего хана Узбека — Чолхан (в русских письменных источниках — Шевкал, а в фольклоре, в посвященной этому событию исторической песне, — Щелкан). Он пришел вскоре после возведения Узбеком на великокняжеский престол во Владимире тверского князя Александра Михайловича. Прибытие послов с отрядами было обычной практикой в то время, особенно после возведения на стол нового князя. Воины отряда Чолхана стали чинить в Твери грабежи и насилия, и тверичи в ответ восстали. Князь Александр поддержал восставших, и ордынский отряд был перебит. В ответ Узбек послал на Тверь крупное войско, зимой 1327–1328 годов опустошившее Тверское княжество; Александр Михайлович вынужден был бежать.