Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

На войне рыцарь, конечно же, оставался в седле, сбросив противника с лошади, и продолжал биться, как всадник имея существенное преимущество. Однако на турнире это считалось проявлением невежливости. Выбив противника из седла, победитель обычно великодушно спешивался и продолжал бой на мечах.

— Но мы не знаем, кто с кем будет биться на турнире, — продолжал Флорис. — К тому же среди оруженосцев у господина Дитриха не так много врагов — большинство юношей испытывают к нему сердечную привязанность.

Герлин кивнула. Она была рада тому, что Рюдигер чаще присоединялся к обществу Дитриха, чем к компании хвастливого Теобальда. В последнее время он стал так же усердно упражняться в шахматной игре, как и в боевом искусстве.

А вот Флорис видел не только положительные стороны в том, что у Дитриха много товарищей.

— Есть опасность, что кое-кто может втереться в доверие к Дитриху, демонстрируя наигранное дружелюбие. И тогда ему придется противостоять не только грубияну Теобальду, но и его дружкам. Вы обратили внимание на то, что господин Роланд часто приглашает всю компанию этого сорванца на особые боевые упражнения? На прошлой неделе я видел, как он сам сражался с Теобальдом. Они явно что-то затеяли! А на турнире я не буду стоять возле противников. Я буду сидеть на трибуне и переживать вместе с вами. Дитрих будет предоставлен сам себе. И я боюсь за него.

— Разве нельзя как-нибудь избежать участия в этом турнире? — спросил господин Соломон.

Флорис и Герлин совершали поездку верхом к поместью лекаря, которое находилось в часе езды от крепости. Господин Соломон остановился там, однако почти ежедневно появлялся в крепости, чтобы провести занятия с Дитрихом и другими оруженосцами по таким наукам, как астрономия, философия и стратегия. Дитрих также с рвением изучал латынь и греческий язык, чтобы читать рукописи классиков в оригинале. Господин Леон и господин Роланд заявили, что это «не рыцарское занятие», и в качестве альтернативы ввели дополнительные тренировки по боевому искусству. Придворный священник опасался, что еврей настроит оруженосцев против Церкви, однако Дитрих не желал отказываться от занятий со своим наставником-евреем. Его отец перед смертью доверил господину Соломону обучение своего сына, и только опекун имел возможность отменить эти занятия.

Флорис и Герлин все же редко виделись с лекарем, и уж тем более у них не было возможности проводить тайные совещания. А в поместье они могли поговорить откровенно. Господин Соломон велел принести самое лучшее вино и угощал своих гостей хлебом, фруктами и сыром собственного изготовления.

— Разве хозяин крепости не может просто председательствовать на турнире и не участвовать в поединках лично? — размышлял вслух лекарь, наливая вино Герлин.

Она улыбнулась ему. Как и всегда в его присутствии, она была спокойна.

— В день, когда его опояшут мечом? — Флорис покачал головой и закусил губу, что придало ему ребяческий вид.

Однако смеяться над этим было неуместно, реакция Флориса свидетельствовала о том, что они обсуждали чрезвычайно важную проблему. Герлин поняла это по тому, как мало он уделял ей внимания. В то время как Соломон при встрече не поскупился на комплименты, отметив ее румянец после поездки верхом летним днем, Флорис не стал отвлекаться на лестные замечания. Он очень беспокоился о Дитрихе.

— Значит, так не принято. Но, несомненно, это исключительная ситуация. Нужно разузнать, как поступают в том случае, когда сын знатного дворянина, проходящий церемонию посвящения в рыцари, является хозяином крепости.

Герлин поделилась своими знаниями придворного этикета.

— В таком случае на турнире председательствует его мать, которая до этого момента управляла крепостью, — поведала она. — И она не станет науськивать наемных убийц на своего сына, пока он будет сражаться в поединках. А в остальном господин Соломон прав: королю или хозяину крепости не подобает выезжать на поле боя на турнире, который он же и устраивает. В любом случае ситуация будет неловкой: если он выиграет, это будет означать, что все было подстроено. А проигрыш будет свидетельством его слабости.

Господин Соломон внимательно ее выслушал.

— Похоже, вы неплохо в этом разбираетесь, — заметил он. — И у вас была самая лучшая наставница. Итак, фройляйн Герлин, подумайте, как бы поступила в такой ситуации Алиенора Аквитанская? Поделитесь с нами, чему вас научили под покровительством «Афродиты на троне»!

Герлин задумалась, отправляя в рот виноградинку.

— Может быть, господин Дитрих проявит себя в показательном поединке, который закончится ничьей? — наконец сказала она. — Он умеет обращаться с мечом. К тому же тогда противник не будет биться во всю силу. Это должен быть не оруженосец, а такой достойный рыцарь, как вы, господин Флорис!

Флорис де Трилльон просиял.

— Это именно то, что нужно, фройляйн Герлин! Прекрасное решение!

Соломон также одобрительно закивал, и Герлин снова с радостью почувствовала тепло его зелено-карих глаз и улыбки, которая осветила его обычно такое строгое лицо и собрала в уголках глаз морщинки.

— Мое почтение, фройляйн Герлин, в вопросах дипломатии вы не уступаете своему будущему супругу. При таких хозяевах Лауэнштайн расцветет! Давайте так и поступим, господин Флорис. Вопрос только в том, как объяснить все это Дитриху. Он последнее время сочиняет стихи о рыцарях, которые бросаются в жестокий бой под знаком дамы сердца… Наверняка он будет ужасно разочарован.

Герлин улыбнулась.

— Можете спокойно предоставить это его даме сердца, — мягко произнесла она. — Госпожа Гвиневра заставляла Ланселота выполнять и не такие приказы…

Приблизительно за месяц до церемонии перед утренними упражнениями Флорис сообщил оруженосцам о программе турнира. Если не считать язвительных ухмылок господина Теобальда и его дружков, все без нареканий приняли как должное то, что Дитрих не будет принимать участия в состязаниях, а только в показательном поединке. Небогатые оруженосцы, в основном младшие сыновья из не слишком знатных семей, которым предстояла жизнь странствующих рыцарей, этому даже обрадовались и испытали облегчение: одним соперником меньше! Это увеличивало их шансы на достойное место по итогам турнира, похвалу госпожи Лютгарт или госпожи Герлин, а следовательно, и лучшее начало захватывающей, но и трудной взрослой жизни.

Сам Дитрих невозмутимо поклонился, тепло улыбаясь при этом Флорису.

— Я чрезвычайно рад, поскольку мне посчастливится получить от вас пару ударов, даже если не вы посвятите меня в рыцари! Только не жалейте меня, потерпеть поражение от вас будет для меня честью.