Назад в СССР: 1987 Книга 7 (СИ) - Гаусс Максим

Пошли гудки. Из трубки раздался знакомый голос, правда, не тот, что был мне нужен.

— Слушаю! Капитан Погодин!

— Федор, привет. Это лейтенант Савельев. Из Припяти. Помнишь такого? — я слегка скривился от того, что попал не совсем по адресу.

— А, привет. Конечно, помню. Это же ты катался в багажнике моей «Волги»?

— Да, было дело. Подскажи, как мне Андрея услышать?

— Петрова?

— А что, у вас там еще один Андрей появился? — ответил я вопросом на вопрос. Федор понял, что затупил, потому поспешил исправиться.

— Так это… Он на оперативно-следственном мероприятии.

— Дай угадаю, у Светланы Валерьевны? — уточнил я.

— Угу… — нехотя признался Погодин. — А ты чего хотел-то?

— Скажем так, это личное, — уклончиво ответил я. — Слушай, Федя, окажи услугу. Как Курсант вернется со своего «мероприятия», пусть мне позвонит? Желательно, в двенадцать. Номер я тебе продиктую. Дело очень важное.

— Хорошо, записываю.

Я быстро продиктовал ему свой домашний телефон, после чего отключился. Жаль, конечно, что я не попал на Андрюху.

Пусть это и не телефонный разговор, но других способов решить проблему у меня пока что не было.

После разговора с Москвой, я направился прямиком к химчистке. Примерно, через километр, в сквере обратил внимание, что там обосновалась целая группа художников. Одни рисовали осеннюю природу, другие слонялись без дела. Третьи что-то обсуждали между собой, спорили. Я заметил с краю молодую девушку, которая только что закончила работу над ярким рисунком.

И тут у меня появилась занятная идея…

Глава 11

В разработке

— Девушка, доброе утро! — поприветствовал я, подходя ближе к художнице.

Честно говоря, даже удивился тому факту, что их здесь столько собралось — более десятка. В Припяти что, какая-то художественная гимназия появилась, что ли? В любом случае, мне это было на руку. Да и с девушками разговаривать проще.

Художница отвлеклась от своих дел и взглянула на меня с недоумением. Буквально через секунду взгляд уже сменился на заинтересованный. Скользнула взглядом по правой руке, наверняка приметила обручальное кольцо.

— Доброе, — чуть улыбнувшись, отозвалась она. — Вам помочь?

Я подошел к ней исключительно по делу, никакие случайные знакомства меня не интересовали в принципе. Давно не интересовали — я был женат.

— Лейтенант Савельев, КГБ СССР, — я показал ей свое удостоверение и та сразу как-то заволновалась. Это вполне нормальная реакция любого гражданина, который сталкивается с сотрудником комитета государственной безопасности. Знали и уважали, но чаще просто опасались, боясь вляпаться в неприятности.

— Вы можете мне помочь в одном вопросе?

— Если это в моих силах, то конечно, — неуверенно ответила девушка.

— Простите, как вас зовут?

— Марина.

— Марина, в целях содействия органам государственной безопасности, мне очень требуется помощь художника. Дело государственной важности. Скажите, вы можете со слов нарисовать приблизительный портрет? Достаточно просто эскиза карандашом. Без масла там, без красок.

— Ну, со слов это будет непросто. Художнику нужно видеть то, что он рисует. Я раньше работала с портретами, но уже больше года этим не занимаюсь. Но я готова попробовать, правда, с первого раза нужный результат вряд ли получится.

— Отлично. Когда можете начать?

— Да хоть сейчас. У меня до самого обеда никаких дел нет. Какой будет размер портрета?

— «А4», даже меньше, — не подумав, с ходу выпалил я.

— Простите? — не поняла Марина, посмотрев на меня с растерянностью. Само собой, как художник, такого понятия она еще не знала. Другое дело чертежники — те еще с середины шестидесятых знали.

— Самый обычный, разворот тетради! — поправился я и для убедительности, еще в воздухе изобразил приблизительный размер.

— А, ясно. Кого рисуем? — спросила она. — Наверное, женщину?

— Нет, не угадали. Мужчину. Возраст примерно сорок, сорок пять лет. Коротко стриженный. Жесткое лицо, прямой нос. Близкорасположенные глаза. И еще небольшие усы. Выступающий лоб, скулы узкие.

— А это кто?

— Подозреваемый. В похищении девушек.

Я намеренно говорил так, чтобы расположить к себе художницу. Впрочем, это было лишнее — удостоверение уже сделало большую часть работы. Каждый гражданин Союза понимал, что отказывать сотруднику КГБ категорически нельзя. Конечно, находились и такие, но их были единицы.

— Урод, какой-то! — несмело выдала свое экспертное заключение Марина, взявшись за карандаш.

— Не то слово, — хмыкнул я.

И художница начала работу. Вообще, процесс я себе представлял несколько иначе, но ее подход меня удивился, поэтому возражать я не стал. Зря она прибеднялась — получалось у нее очень даже хорошо. Правда, не то, что нужно. Поэтому первый экземпляр художественного фоторобота она даже не доделала — скомканный лист полетел в стоящую неподалеку мусорную урну. Со вторым экземпляром оказалось чуть лучше — изображенный там мужчина уже отдаленно смахивал на того, кто сидел со мной в белой «Волге». И все же, не то.

По прошествии полутора часов, после многочисленных правок и указаний, третий экземпляр получился именно таким, каким нужно. Здесь художница, под моим чутким руководством отразила все детали. Если оценить ее работу в процентном соотношении к моим представлениям, то это было где-то в районе восьмидесяти пяти — девяноста процентов соответствия.

Конечно, тот человек предупреждал меня, что изменил свою внешность, но я в это особо не верил. Безусловно, усы или нос можно было и нацепить, но общие признаки в любом случае останутся неизменными. А у меня память на лица хорошая, детали подмечаю верно. И все же, вряд ли он настолько глуп. Выбранная им стратегия — вовсе не страховка.

Когда Марина закончила работу, было уже почти одиннадцать. Я быстро отошел к ближайшему гастроному и приобрел пару шоколадок «Улыбка» с волком и зайцем из «Ну, погоди!».

Вернувшись обратно, быстро оценил финальный вариант.

— Марина, спасибо за помощь! — я протянул девушке обе плитки. — А это вам к чаю… Так сказать, компенсация за отнятое у вас время.

Та явно не ожидала подобного, потому что на пару секунд просто сидела в ступоре, затем все-таки приняла «подгон».

— Спасибо, товарищ лейтенант! — чуть осмелела она. — Как там у вас говорят, служу Советскому Союзу?

— Это в армии, а в комитете иначе, — поправил я. — Удачи вам.

Затем я забрал портрет и направился к химчистке, куда и собирался изначально.

Идти пришлось аж до Проспекта Строителей. Там тоже пришлось поплутать — за прошедшее время в атомограде произошли некоторые изменения.

Я все время задавался вопросом — почему похитивший мою жену человек, выбрал именно эту химчистку? Их же по городу около десятка! Что это, дело привычки или какой-то бзик?

Вполне возможно, что сейчас за мной наблюдали. Несколько раз я менял направление движения, заходил в магазины, сидел на попадавшихся на пути лавочках — я не заметил ничего подозрительного. И все же, это еще ни о чем не говорило. Кто знает, может у них там невидимки в штате есть. Или хамелеоны.

Здание химчистки было одноэтажным, окна выходили на дорогу. С другой стороны дороги была роща, в которой я когда-то обнаружил труп гражданки Цветаевой. Помнится, тогда по серии жестоких убийств в Припяти работала вся межведомственная следственная группа, во главе с Гороховым. Именно тогда мы и познакомились с Андреем Петровым — меня включили в список подозреваемых. Ох, нелегкое было время. Но сейчас все закрутилось куда серьезнее — раньше у меня было много времени, я переживал лишь за свою собственную шкуру, а сейчас…

Поднялся по ступенькам, вошел внутрь. Сразу же ощутил влажноватый запах какой-то неизвестной ядреной химии, стирального порошка и хлорки. За большим деревянными прилавком сидела женщина, лет пятидесяти с небольшим. Весь ее внешний вид, чем-то напоминал горгулью. При моем появлении она чуть приподнялась с места, видимо, чтобы лучше видеть посетителя. Кроме нас в просторном зале никого больше не было.