Подчини волну! - Катерина Снежинская

— О, доктор Вейр, рада вас видеть! — защебетала она, посматривая на докторицу с превосходством болонки перед помоечной кошкой. — Вы… странно выглядите. С работы?

— Добрый вечер, госпожа Мирен, — отозвалась бледная стерва. — Да. Вы себе не представляете, какой сейчас наплыв клиентов. Не то, что переодеться некогда. Даже приходиться прихватывать халтуру на дом.

— Халтуру? — аккуратно приподняла бровки болонка.

При этом кожа на ее лбу даже не шелохнулась, будто шкурку приклеили.

— Угу, — докторша кивнула на Дема, — не успела во время закончить.

Дамочка озадаченно глянула на нее, потом на лейтенанта, и снова уставилась на докторшу.

— А разве вы не детский стоматолог?

— Он самый, — подтвердила Вейр, — Всего хорошего.

И, забыв предупредить лейтенанта, она вышла из лифта. Произошла заминка, потому что вместе с ней решили покинуть стальную коробку еще несколько десятков человек. И Дему пришлось пробиваться через плотную стену людей, чувствуя себя гребанным пловцом против течения.

Догнав стерву и схватив ее за плечо, он развернул дамочку к себе, едва сдерживаясь, чтобы не начать орать.

— Никогда. Больше. Такого. Не. Твори! — прошипел он. — Понятно?

— Нет, — честно ответила она, хлопая белесыми ресничками. — Чего именно мне не нужно… гм!.. творить?

— Во-первых, не отходи от меня ни на шаг, не предупредив. Во-вторых, не делай из меня идиота.

— Первый пункт я учту, а со вторым вы успешно справляетесь и без моей помощи, — мило улыбнулась она. — Меня тоже интересуют два вопроса. Первый: когда мы с вами перешли на «ты»? И второй: как вы собираетесь поступить с моей рукой? Оторвете ее или просто сплющите?

Не без труда, но он заставил свои пальцы разжаться. Чувствуя, как бешенство плещется уже где-то в носу, угрожая затопить череп.

— Извинений не будет? — поинтересовалась стерва. — Я почему-то так и подумала. Тогда сообщаю вам, что собираюсь двигаться дальше.

Она действительно развернулась и пошкандыбала вперед, виляя своим весьма внушительным задом под чертовым халатом. Дему пришлось плестись за ней, борясь с горячим желанием придушить ее немедленно. И уговаривая себя потерпеть. Потому что милый скверик, с долбанными скамеечками, на которых сидели гребанные старушки, надзирающие за визжащими пупсами, был не тем местом, где можно это сделать незаметно.

Они прошли сквер насквозь, при этом докторша едва ли не с каждой старушкой раскланялась. Детки ее тоже узнавали и махали ладошками. Вот же, мать их, популярность! Действительно — наглая, лживая, лицемерная стерва. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно было посмотреть на ее клубничную улыбочку из разряда «я само воплощение Девы»!

За парком потянулись ряды продуктовых магазинов. И народу стало еще больше. Так что Дему пришлось едва ли не приклеиться к ее спине. Спасибо Непорочной — у местных жителей с заплывшими от жира мозгами хватало ума уступать ему дорогу. Иначе бы он точно сорвался. И пихнул бы кого-нибудь со всей щедростью своей гребанной души. Только вот объяснять потом в участке, что он ничего дурного не хотел, ему долго бы пришлось.

Лейтенанту было неуютно. Это место буквально отторгало его, отхаркивало, как волос, попавший в рот. Боковым зрением он ловил собственное отражение в блестящих витринах. И сам прекрасно понимал, насколько он нелепо здесь смотрится — огромный, черный, хмурый. А вот докторица вполне вписывалась, не смотря на то, что была одета в медицинскую форму, а не в какое-нибудь пальто и гребанную шляпку. Ее мир — не его. И за это он тоже готов был благодарить Деву. Не нравилось ему тут. Все казалось искусственным, приторно-карамельным, как помада той дамочки в лифте. Дерьмо.

Поэтому когда они вышли в жилую зону, лейтенанту даже дышать стало легче. Хотя коридоры тут были неприятно светлыми, с непривычно высокими потолками и включенными в каждом свободном углу окнами, гордо демонстрирующими вид с хрен знает какого этажа. На смену клаустрофобии пришла агарофобия.

Стерва остановилась у одной из дверей, которая не отличалась от остальных ничем, кроме номера. Хотя нет, еще имелся маленький дисплей, оповещающий, что тут проживает «к. мед. н., док. Л.-М. Вейр». Кто бы еще знал, что это фигня значила.

— Вы, наверное, хотите войти первым? — поинтересовалась докторица.

Дем молча кивнул, расстегивая плащ — на всякий случай. Она, не споря, набрала на панели код, который — кто бы подумал! — был невероятно сложным: 4, 3, 2, 1. И приложила ладонь к сенсорной пластине. Дверь ослабла в пазах, с тихим шорохом отъехав в сторону. О собственной безопасности докторша явно заботилась не слишком сильно. И это напрягало. Потому что лейтенанту предстояло впихнуть в ее тупую башку элементарные вещи.

Квартира была немаленькой. При беглом осмотре Дем насчитал пять комнат — это без учета просторной кухни, холла и двух ванных. Правда, две комнаты были заперты. Хотя, судя по всему, жила она тут одна. На хрена ей такая квартира? Чтобы было чем себя занять долгими одинокими вечерами? Например, моя пол. Или у нее прислуга имелась?

— Мне уже можно войти? — крикнула докторица с порога.

Надо же, какая послушная. Он подобного поведения от стервы и не ожидал. Думал, потащится вслед за ним.

— Откройте эти двери, — вместо ответа потребовал он.

— Зачем? — удивилась дамочка, появляясь в коридоре.

— Откройте эти гребанные двери, — прорычал Дем.

Ее манера постоянно спорить бесила. Или она не спорила? Да хрен с ней, все равно бесила.

Первая комната оказалась детской. Идеальная чистота — ни пылинки. Но создавалось такое впечатление, что ребенок из нее только что вышел. На столе — открытая книжка, на спинке стула — небрежно брошенное платье все в оборочках. Из-под розовой кровати выглядывали лаковые туфельки. И все равно Дем был готов поспорить, что хренову тучу времени здесь никто не жил.

За второй дверью оказалась спальня, явно супружеская. И та же картина — чуть ли не стерильность и порядок. Правда, странный какой-то. На одной прикроватной тумбочке журналы и очки, стакан с водой. На другой — пусто. С одной стороны кровати стояли меховые шлепанцы, мужские, между прочим. С другой — ничего. Батарея двери большого встроенного шкафа почти разрядилась, и через зеркальную поверхность проглядывали полки и вешалки. И опять же — с одной аккуратные стопки одежды, с другой ничего нет.

Хрень какая-то.

— Где ваши родственники?

— Их нет, — ответила докторша, глядя куда-то вдоль коридора.

— Где. Ваши. Родственники?

Нет, она не спорила. Просто заставляла его даже самые простые вопросы повторять по десять раз.

— Умерли. Погибли. Я могу собрать свои вещи?

Дем кивнул, ощущая что-то сильно смахивающее на желание извиниться. Но она ему такой возможности не дала. Развернулась на пятках и приволокла из кладовки здоровый чемодан. Направившись, естественно, не в спальню — ее докторша заперла, как только они вышли.

Комната, в которой она видимо и проводила большую часть своего времени, выглядела обжитой. Точнее, не обжитой, а обитаемой. Примерно, как конура самого Дема. Тут спали и еще хранили свои вещи. Никаких бабских финтифлюшек вроде фотографий, картинок, рамочек и рюшечек. Даже покрывало на кровати простое — светло-серое. Впрочем, тут все было каким-то серым, словно слоем пыли покрытым.

— Вы, может, выйдите? — обернулась докторша через плечо, пристраивая чемодан на кровати.

— Зачем?

— Я хотела бы одежду собрать, мелочи.

— Собирайте, — пожал плечами лейтенант, прислоняясь спиной к косяку.

— Но… — кажется, на этот раз она собиралась-таки с ним поспорить. И опять обломала. — Впрочем, какая разница?

Собиралась она быстро и вполне по-деловому. Движения ее были четкими, как будто дамочка знает, что ей делать. Не суетилась, не дергалась, не металась. Только однажды, открыв ящик комода, постояла, разглядывая что-то внутри. Но так ничего и не достала, задвинув его обратно.

За ровными, словно по линейке отмеренными, стопками одежды, она, ничуть не смущаясь его присутствия, уложила такие же стопки белья. Хотя, смущаться там действительно было нечего: белое, практичное, никаких тебе кружавчиков.

Следя за ее сборами, Дем подал голос только один раз — когда она укладывала портативный «комп».

— Далеко не убирайте, — врачиха снова обернулась через плечо, вопросительно приподняв брови, — Его Вар должен будет проверить.

И опять ни споров, ни возражений. Послушно отложила в сторону, явно собираясь упаковать его последним. Даже скучно.

— Я собираюсь переодеться, — сообщила она, закрывая чемодан. — Будите наблюдать? Хотя, боюсь, зрелище вам эстетического удовольствия не доставит.

А вот с этим Дем, точнее, отдельные части его тела, готовы были и поспорить. Но он только мотнул подбородком в сторону ванны. Из нее подопечная точно никуда деться не могла. Честно говоря, отпустил он ее не из сочувствия или желание дать немного пространства. Любопытство лейтенанта разбирало. Что тоже было чем-то новеньким. А он уже понял, что все новое стоит нежно оберегать и лелеять. Это помогает удержать мозги на месте.