Сын банкира - Николай Леонов

Обсудив свои текущие планы, приятели распределили направления дальнейшего поиска. Гуров взял на себя оставшихся из взятых им на заметку киднеперов. Стас решил разыскать знакомую Зинаиды Ивановны и бывших владельцев фирмы «Дельта-Электроникс-Фёст» с тем, чтобы проверить их, как он выразился, «на вшивость».

Имея на руках домашние адреса Сочняка и Хаджиняна, Гуров решил начать с Сочняка. Тот до заключения проживал в Орехово-Зуеве. Скорее всего из мест «не столь отдаленных» Сочняк мог вернуться только туда. Но на всякий случай Лев уточнил через регистрационную базу данных – там ли он? Ответ поступил незамедлительно. Гражданин Сочняк Семен Николаевич действительно проживал по прежнему адресу.

Служебная «Волга» вновь мчалась по московским проспектам в сторону МКАД. Гуров, рассеянно озирая привычный городской пейзаж, обдумывал пути дальнейшего поиска пропавшего сына банкира. Что-то в этом «пасьянсе» доводов, фактов и умозаключений не клеилось и не хотело выстраиваться даже в подобие более-менее пристойной версии. Гуров чувствовал, что и эта поездка не даст абсолютно ничего, что проверенные схемы расследования в этом случае не сработают, что нужно искать какой-то иной путь. Но какой?

Из дебрей глубокой задумчивости его вывела реплика водителя, все того же Анатолия:

– Подъезжаем к Орехово-Зуеву!

Лев огляделся. Мимо проносились павильоны автобусных остановок, под ветром колыхались тополя, заметно подросшие с той поры, как он был здесь в последний раз. Прибавилось на въезде в город и всевозможных коммерческих объектов – киосков, кафе, палаток торговцев шаурмой и прочим. Еще раз взвесив все «за» и «против», он решил первым делом заехать в местный горотдел.

Найдя своего старого знакомого из МОБ майора Артюхина, Гуров попросил его выяснить, находится ли Сочняк в пределах города и как его разыскать. Интересовало Льва и то, чем тот занимается, не было ли поползновений возобновить «карьеру» киднепера. Артюхин нашел по телефону участкового, «опекающего» микрорайон, где проживал Сочняк, и тот огорошил Гурова в общем-то весьма позитивной новостью: Сочняк наглухо «завязал» со своими прежними криминальными делами и подался во вполне легальную коммерцию – занялся рыботорговлей.

– В общем, от работорговли перешел к рыботорговле, – передавая трубку Гурову, скаламбурил Артюхин.

Уточнив у участкового, как найти на одном из крупных городских рынков Сочняка, Гуров отправился взглянуть на него лично. Тот и впрямь выглядел заправским рыбником отчасти старомодного фасона – с бородой, в картузе «а-ля Жириновский», ситцевой рубахе в синий горошек и клеенчатом переднике. Узнав, кто к нему пожаловал, Сочняк восторгов не выразил, но и явного неудовольствия тоже не стал выказывать.

– Семен Николаевич, я не буду притворяться, играть в кошки-мышки и намерен спросить вас напрямую, – Гуров говорил деловито, как если бы выяснял цены на копченую скумбрию и свежемороженого минтая. – Где вы находились и чем занимались четыре дня назад?

– Здесь же и находился, – не явив даже тени возмущения, спокойно ответил новоявленный коммерсант. – У меня сейчас бизнес. Со старыми делами покончено раз и навсегда. А если нужны свидетели, то – вот они, все, кто тут торгует. Спросите, любой подтвердит.

Из Орехово-Зуева Гуров отправился в Быково. Там, правда, уже по другому адресу, проживал Хаджинян. Здесь Лев тоже заехал в райотдел, но быковские коллеги также поспешили его огорошить. По их словам, недели полторы назад Хаджинян выпал из окна девятого этажа. Проживал он на четвертом, а вот как попал на девятый, в чужую квартиру – никто не мог даже предположить. Квартира эта хозяевами сдавалась внаем, но именно в это время в ней никто не проживал. Опера, занимавшиеся этим делом, только и смогли выяснить, что в квартиру Хаджинян попал, открыв дверь отмычкой. Был ли еще кто-нибудь, кроме него, – никто не видел. Никто из соседей той квартиры не слышал никакого шума – криков, ударов, топота, что могло говорить только о том, что выяснения отношений в ее стенах не происходило.

Ввиду отсутствия прямых улик о насильственном характере смерти Хаджиняна было принято решение признать случившееся несчастным случаем. Впрочем, кое-кто из оперов настаивал на том, что это суицид. Однако это, в конечном итоге, особого значения уже не имело – прокуратура уголовное дело закрыла, и следствия, как такового, фактически не проводилось.

Гуров не был уверен, что случай с Хаджиняном хотя бы отдаленно имеет отношение к похищению сына американского банкира, однако все же решил встретиться с его семьей. Подъехав к панельному, многоквартирному дому, перед которым зеленел небольшой скверик – судя по всему, плод усилий жильцов этого дома, – Лев подошел к среднему подъезду. Увидев восседающий на лавочке местный пенсионерский «фейс-контроль», он направился к бабуськам, внимательно разглядывающим незнакомца.

– Добрый день! – Гуров изобразил растерянное смущение. – Как поживаете?

– Да мы-то поживаем ничего… – с некоторой долей подозрительности в голосе откликнулась самая молодая, лет шестидесяти, явно только недавно примкнувшая к группе «фейс-контроля». – А вы-то откуда и к кому?

– Мне сказали, что в этом доме сдают квартиру. И вроде бы даже недорого… Вот хотел бы узнать – как тут у вас? Тихо? Спокойно?

– А-а… – бабуськи тут же разом оживились. – Квартиру-то сдают, только из-за нее тут не больно тихо, – ответила за всех та же собеседница.

– Это почему же? – Гуров изобразил наивное недоумение.

– Да она, говорят, несчастливая, – вступила в разговор бабуська, похожая на татарку. – В прошлом годе жил в ней один молодой, вены себе порезал. Врач потом сказал, что он наркоманством занимался, вот из-за этого умом-то и тронулся. Его когда нашли, уже портиться начал. А вот больше недели назад из окна выпрыгнул мужик, разбился насмерть.

– Да не выпрыгнул, вытолкнули его! – сердито не согласилась с ней старушка в деревенском, цветастом платке. – С мужиком каким-то не поладил. Тот его на аферу подбивал, а Сашка-то отказался. Вот он его туда заманил и в окно вытолкнул.

– Сашка – это так звали погибшего? – продолжая разыгрывать наивного «ботаника», поинтересовался Гуров.

– Да нет, звали-то его Арсеном, армянин он, по фамилии Хажинян… вроде так. Это уж мы его по-своему окрестили Сашкой. Так-то он, говорят, из тюремщиков! – понизив голос, со значением известила бабуська в платке. – Сидел, говорят, за то, что людей умыкал, а потом за них требовал выкуп. Ну а тут, как из тюрьмы вышел, еще года два назад, на Дашке, продавщице, женился. Ну, та баба с характером, сразу поставила: или бросай свое бандитство, или уходи. Ну, он бросил. Открыл свою мастерскую – машины чинил. Хорошо они жили. У Дашки свой мальчишка лет десяти, а год назад она и Сашке сына родила. И вот тут такое…

– Ну и при чем тогда какой-то мужик? – подлил масла в огонь Гуров.

– И я тоже так говорю! – обрадованно встряла в разговор крупная тетка в старомодной соломенной шляпке. – Я слышала другое, что у Сашки была другая семья, жена из его нации, а он после тюрьмы ее бросил. Вот ее братья, они ж тоже армяне, кровь, знаете ли, чрезвычайно горячая, приезжали к нему выяснять – за что он их сестру бросил. Ну, разругались, они его и выбросили из окна. А насчет какой-то там аферы и в самом деле – выдумка.

– Да как же выдумки, если Светка из сороковой квартиры своими глазами видела, как они, с тем криминалом, на этом же самом месте разговоры вели! Криминал тот был русский, приглядный такой, говорят, а посмотрит – как зверь какой, – вскипела бабуська в платке, вероятнее всего, самая осведомленная. – Они как заметили, что на их глазеют, сразу же в подъезд зашли. Ну, видно, наверх поднялись, а там и вовсе рассорились…

– А хозяева той квартиры, что сдается, где живут? – следуя «правилу Штирлица», спросил Лев напоследок, чтобы, не напрягаясь, попасть в нужную ему квартиру.

– Да в этом же подъезде и живут, на третьем этаже, квартира тридцать четвертая, – пояснила одна из них.

Преисполненные жажды помочь, как бабуськи оценили, приличному человеку, они чуть ли не хором сообщили код замка и даже объяснили, какого цвета дверь тридцать четвертой квартиры. Когда Гуров подошел к лифту, из-за створок двери слышался характерный гул работающего механизма. Издав завершающее пронзительное жужжание, лифт остановился, и из его кабины вышла очень эффектная, светловолосая женщина в темной косынке. На вид ей было около тридцати. Лишь взглянув на нее, Гуров сразу же понял, кто это.

– Простите, вы – Даша Хаджинян? – доставая удостоверение, спросил он. – Я из уголовного розыска, хотел бы с вами поговорить. Но, думаю, пока убийство вашего мужа не раскрыто, не стоит оглашать, что вы общались с сотрудником милиции. Ваши соседки по дому, что сейчас тут заседают на лавочке, думают, будто я пришел снимать квартиру. Где бы мы с вами могли побеседовать?