Не случайно (СИ) - Ли Катерина

Открываю ногой дверь своей спальни, прохожу вглубь, опускаю все еще смеющуюся Полину на кровать. Нависаю над ней, смотрю в глаза. Они у нее невероятные. В первую встречу взгляд был словно потухший, усталый настолько, что даже было жаль ее… но сейчас я вижу совершенно другие глаза. Они улыбаются. В уголках глаз Полины лучиками расходятся небольшие морщинки. Наверно, раньше она часто улыбалась. И мне так нравится то, что рядом со мной ей комфортно, и хочется улыбаться…

Целую Полину в губы, смещаюсь к щеке, затем к ушку, на шею… Не могу остановиться, хочется зацеловать ее всю…

Вот и добрались мы до горяченького)) Кстати, у Марины будет своя история. Но это позже)

Полина

ПОЛИНА

Просто невероятный день! Подумать не могла, что тот хмурый и опасный мужчина, который меня напугал в первую встречу, окажется таким добрым, внимательным и страстным. Сижу на пассажирском сиденье внедорожника и смотрю на Максима. Он внимательно следит за дорогой, одна его рука на моем колене, второй расслабленно держит руль. Не могу сдержать улыбки, как малолетка, ей Богу! Даже стыдно за свое поведение! Но не могу ничего с собой поделать, губы сами растягиваются. Хочу, чтобы так было всегда. Вот эти бабочки в животе и мурашки от прикосновений. Я никогда не была такой чувственной, готова ластиться к Максу, как кошка! Настолько новы для меня все ощущения, которые я испытываю рядом с этим невероятным мужчиной! Словно и не чувствовала никогда раньше. А сейчас мой организм проснулся, и подкидывает мне гормоны, как дрова в топку.

Макс смотрит вперед, но начинает улыбаться.

— Полина Викторовна… Хватит на меня так смотреть! Иначе мы свернем на обочину… — его пальцы на моем бедре сжимаются чуть сильнее, разгоняя по телу мурашки. Сглатываю скопившуюся слюну, прикрываю глаза.

— Извините, Максим Георгич, — говорю с притворным сожалением, отводя взгляд на дорогу. — Я так больше не буду…

— Я тебе не буду! — угрожающе говорит он, смеясь. Тоже улыбаюсь, так тепло на душе. По радио тихонько какая-то медленная песня современных исполнителей. Макс начинает потихоньку подпевать припев:

— Самая, самая, самая моя… Завербован феромонами… тебя не описать…

Самая, самая, самая моя… Мы с тобой сорвемся за кордон, обнимем небеса…

Смотрю на него, не могу поверить своим ушам. Макс улыбается, смотрит на меня…

— Вот, Полина Викторовна, совсем мягким стал с тобой, песни пою… — он подмигивает мне, улыбается. Задерживаю дыхание, смотрю на Мартынова. Наверно, странно сейчас выгляжу. Прикрываю глаза, вдыхаю воздух. Легкие жжет от недостатка кислорода.

— Да вы романтик, Максим Георгич, — пытаюсь пошутить я. Сердце пытается выпрыгнуть, бьется диким ритмом в горле, которое я тру ладонью, надеясь успокоиться. Нельзя, Полина! Нельзя влюбляться… Хотя поздно, похоже… Втрескалась в Мартынова, как девчонка, и что с этим теперь делать — не могу представить.

Погружаюсь в свои мысли, Максим тоже молчит. Ловлю себя на том, что с этим мужчиной даже молчать комфортно. Просто слушаю мелодию, льющуюся из динамиков, смотрю в окно. В молчании доезжаем до дома. Выходим из машины. Нервно поправляю прическу. Мне кажется, что все вокруг сразу поймут, чем мы с Максом занимались. Хоть мы и приняли душ, но я ощущаю запах секса. Он настолько плотно нас окутывает, что начинаю чаще дышать. Мартынов подходит близко-близко, обнимает меня за плечи, целует в висок. Настолько простой жест, но так много для меня значит… Никто не целовал меня так раньше, кроме папы. Он поддерживал меня всегда и во всем, и чмокал в висок, прямо как сейчас Макс. На глаза наворачиваются неожиданные слезы. Пытаюсь сглотнуть подступивший комок, но не сдерживаюсь и всхлипываю.

— Поль, ты чего? — Мартынов растерянно смотрит на меня. А мне стыдно отчего-то. — Лисичка, не пугай меня так… Что стряслось, м? Я что-то сделал не так?…

— Нет, ты что… я просто… не знаю, как объяснить… расчувствовалась…

Мартынов выдыхает облегченно, обнимает крепче.

— Ты же ничего не скрываешь от меня, Поль? Мы ведь доверяем друг другу?

— Не скрываю, доверяем, да.

Макс целует меня в макушку, вздыхает.

— Успокоилась? — спрашивает неуверенно. Киваю, уткнувшись в его плечо. Вдыхаю аромат Мартынова, да, действительно, успокоилась. Даже странно ощущать себя защищенной рядом с мужчиной… — Пойдем, лисичка, там детки заждались, наверно…

Отлипаю от Макса, стираю пальцами остатки влаги с щек. Мартынов поправляет легким движением мою челку, запахивает на мне куртку, чмокает в губы и берет за руку. Поднимаемся в квартиру. Дети весело смеются, Лидия Семеновна тоже хохочет. Проходим в гостиную, где расположилась веселая компания. Они играют в настольную игру, не замечая нашего появления. Понимаю, смотря на детей, как им не хватало бабушки. Вот такой доброй, любящей бабули. Свекровь не общалась с ними так, как совсем незнакомая для детей домоуправительница Мартынова. Мне даже казалось, что калушата раздражали родную бабушку, и она никогда не приглашала их к себе погостить, да и у нас надолго в гостях не задерживалась, ссылаясь на срочные дела. А тут такой поворот. Дети с обожанием смотрят на Лидию Семеновну, и она отвечает им взаимностью. Непроизвольно сжимаю пальцами ладонь Мартынова, он смотрит на меня, улыбается, приподняв брови, типа: «Ну я же говорил, а ты волновалась…».

Наконец нас замечают, Макар и Ника несутся к нам. Мартынов подхватывает Макара на руки, подбрасывает к потолку. Мой сынишка заливисто хохочет. Ника обнимает меня. Целую ее в макушку, спрашиваю:

— Как дела, калушатки?

— Мама, бабушка Лида нас научила готовить пирог, — с восторгом в глазах говорит Ника. Мое сердце замирает.

— А еще мы приготовили ужин. Все вместе, представляешь, — громко и эмоционально говорит Макар, обхватив одной рукой шею Мартынова, второй — мою. — Получилось очень вкусно! Я сам резал помидоры и огурцы для салата, — с гордостью говорит сынок, а у меня опять ком в горле.

— Спасибо Вам, Лидия Семеновна, — говорю женщине, которая поднялась с дивана и, улыбаясь, смотрит на нас.

— Не за что, деточка. Мне в радость. У тебя замечательные детки, такие смышленые! — говорит она искренне и достает телефон. — Встаньте ближе, хочу вас сфотографировать.

Я смущаюсь, переводя взгляд на Макса. Он встает прямо, держа Макара так, чтобы малыш обнимал нас обоих. Ника встает посередине перед Макаром. Не могу отвести взгляда от улыбающегося Мартынова. Он такой довольный, смотрит на Лидию Семеновну.

— Вот здорово, — комментирует она, глядя в свой телефон. — Какие вы красивые, просто загляденье… — она подходит ближе, разворачивая к нам экран своего смартфона. Действительно, Макс очень гармонично смотрится с детьми… моими детьми… Он довольно улыбается, дети тоже. А я смотрю на него влюбленными глазами! Господи, влюбилась как девчонка! И мне так страшно, что все это может закончиться…

Пытаюсь улыбнуться, но не получается.

— Нужно срочно распечатать эту фотографию, — хлопочет в коридоре Лидия Семеновна, обуваясь. — Поставлю в рамку. Максимушка так редко улыбается… такой серьезный стал, когда только вырасти успел… — причитает женщина. Я подаю ей пальто, наконец, немного расслабившись. Это ее «Максимушка» просто огонь! Дети подбегают к домоуправительнице, обнимают. Она целует каждого в обе щеки.

— Бабушка, а когда ты еще к нам приедешь? — спрашивает Макар.

— Думаю, что на неделе приеду, а потом на выходных, — улыбается женщина, оборачиваясь ко мне. — Поленька, если нужна будет помощь, не стесняйся, звони… — мне тоже достается поцелуй в обе щеки. Мартынов тоже подходит за порцией нежности, сам целует женщину в щеки. Прощаемся, Макс закрывает дверь.

— Может, надо было отвезти Лидию Семеновну? Как она по темноте в такую даль… — спохватилась я, глядя в веселые глаза Мартынова.

— Не волнуйся, Поль, она на машине…

— Бабушка Лида водит машину? — с восторгом спрашивает Макар.

— Дааа, она еще мне на дороге фору даст, — улыбается Макс.