Забавы Пилата - Юрий Шубин

За полковником одна за другой закрылись две полированные двери тамбура.

– Ну, как сегодня шеф? – приветливо мурлыкнула секретарша Маша.

– Что? – не сразу понял вопрос полковник. – Ах, шеф. Нормально, – улыбнулся он и вышел в коридор.

Генерал еще раз прокрутил в голове сумасшедшее предложение полковника. Теоретически план был реален, но ФСБ – не Академия наук и не исследовательский институт, в котором уместно разводить теории, научные споры и ставить рискованные эксперименты, причем на людях. Силовое ведомство должно быть уверено в том, что делает, а тут какая-то экзотика. А во что выльется бюджет оперативного мероприятия? Тоже вопрос. Хотя в данной ситуации это не столь важно. Для поиска транскодера денег жалеть никто не будет.

На карту поставлено очень много, и план полковника тоже шанс. Нужно доложить директору и посмотреть на его реакцию, а там видно будет. У бывшего «Первого главка» хорошие возможности за рубежом, и уж если они сумели своровать у американцев атомные секреты, то что для них достать какой-то там военный «жучок»? Конечно, сейчас и их позиции заметно ослабли – «дерьмократы» все спецслужбы задушили, как котят, чтобы самим за воровство и предательство в Лефортово не сесть, но база сохранилась.

По прикидкам Волкова, директор ФСБ уже должен вернуться с заседания Совета безопасности под председательством президента. Генерал снял трубку прямой связи с директором и попросился на прием.

Просьба была удовлетворена.

Примерно через час директор ФСБ позвонил коллеге в СВР. А еще через двадцать минут в кабинет руководителя Российской внешней разведки вошел мужчина среднего роста, подтянутый, аккуратный и энергичный.

Это был начальник Управления научно-технической разведки…

Пилат не любил глупого риска. Всякий риск должен быть или хорошо просчитан, или хорошо оплачен, в противном случае это дешевый пофигизм, которого в России хватало во все времена. Или, как любил говорить Пилат, это «матросовщина», имея в виду подвиг Александра Матросова, закрывшего грудью пулемет. Про такие прецеденты, скажем, у тех же американцев Пилат ничего не слышал и сам не собирался их повторять. В гараж Баркаса он направился не темной ночью, когда это могло бы вызвать подозрения, а светлым днем, используя примитивный грим и сведения, полученные от убитой женщины.

Уверенной походкой в ворота гаражного кооператива «Дорожник» вошел мужчина среднего роста с волосами, забранными в резиночку, с густыми черными усами и шрамом на правой щеке. Его невзрачная одежда выдавала в нем работягу среднего звена. Может, бригадир.

– Вы в какой бокс? – строго окликнул его сторож из окошка, отвернувшись от голубого экрана.

– Восемнадцатый, – не останавливаясь, доброжелательно ответил мужик.

По телевизору передавали последние известия, и голова сторожа торопливо исчезла за зарешеченным стеклом.

Пилат без труда отыскал нужный бокс, натянул обязательные перчатки и открыл калитку. Из глубины гаража на него смотрела знакомая морда синего фургона «Фольксваген-Транспортер».

Пилат ликующе усмехнулся. Он вошел внутрь унылого «машино-места» с шиферной крышей и заперся изнутри. Наемник с трепетом распахнул заднюю дверь машины и…

Кроме запаски, лебедки, небрежно брошенной треноги с блоком, газового резака и других приспособлений, в кузове ничего не было.

НЕ БЫЛО ЕГО СУМКИ С КОМПЬЮТЕРОМ, В КОТОРЫЙ СКАЧАНА РАБОЧАЯ ПРОГРАММА! НЕ БЫЛО ТРАНСКОДЕРА И ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО!

Обыск продолжался почти два часа, с каждой «пустой» минутой усиливая злость. Пилат заглядывал в каждую баночку, на каждую полочку, он простучал молотком кирпичную кладку ямы, обшарил машину со всех сторон, залез под днище, проверил пол, заглянул на крышу… Пилат проверил все, что можно было проверить, но ничего не нашел.

Колючим удушливым комом к горлу подкатила страшная злость. Она стучалась в висках, ныла в голове, пинала в грудь, до хруста суставов заставляла сжимать кулаки.

Какой-то уркаган Баркас смог его так кинуть!

За железными воротами послышались отчетливые, приближающиеся шаги.

Обеспокоенный долгим отсутствием мужика из восемнадцатого бокса сторож решил пойти посмотреть, что с ним. Сколько таких случаев было, когда люди заводят машины в гаражах, а потом задыхаются, сами того не замечая. Особенно зимой, но и сейчас весна не слишком теплая – кто его знает!

Сторож подошел к воротам и, негромко постучав по гулкой железке, дернул калитку.

– Эй! Есть там кто? – позвал он, убедившись, что заперто изнутри.

Пилат настороженно посмотрел на ворота и притих.

– Эй, парень! Ты там живой – может, спасателей вызывать? – настойчиво кричал через дверь сторож. Им двигали исключительно добрые намерения. Пилат понял, что он раскрыт, а дед не уберется, пока не добьется своего.

– Живой я, живой, отвали! – крикнул Пилат из глубины гаража, стараясь сыграть под своего.

– Что ты там делаешь, я тебя не знаю! Пропуск покажи! – запоздало взялся за исполнение прямых обязанностей сторож.

Сколько раз говорят – все нужно делать вовремя! Спросил бы сторож свой пропуск раньше, Пилат, может, и не пошел бы этим путем, а придумал что-нибудь другое: пролез через крышу, обошел с другой стороны. А теперь… Теперь у него не оставалось выбора.

– Да не ори ты! – недовольно проворчал Пилат. – Уже иду.

Щелкнул замок, и калитка нехотя распахнулась.

– Покажи пропуск! – снова привязался сторож, словно нарочно притягивая к себе смерть.

– На, смотри, – сказал Пилат.

Едва дедок переступил порог перевернутого вверх дном гаража, он озабоченно спросил:

– А это что?

И тотчас получил сильный удар в солнечное сплетение. Сторож согнулся пополам. В глазах все потемнело и поплыло, как вода по стеклу. Пилат схватил кусок провода и, быстро накинув ему на шею, с силой затянул образовавшуюся петлю. Солнечный свет и рокот машин, доносящийся из приоткрытой калитки, знакомые очертания шиферной крыши, ворота, запах бензина и весеннего воздуха… все поплыло. Внезапно сознание сторожа отметило нереальность этого, но он ясно ощущал тугое биение пульса, пот на коже и все нарастающую слабость в коленях. Он пытался ухватиться за реальность, за что-нибудь, но ловил лишь вращающийся хаос. Головокружение тащило его сквозь бесконечную спираль.

Через несколько секунд сторож вздрогнул и умер.

Пилат выпустил удавку и отбросил ее в сторону. Осторожно выглянул на улицу.

Никого.

Он уже собирался уходить, но, заметив на полке парафиновую свечу и спички, решил не торопиться.

Пилат открыл крышку бензобака «Фольксвагена» свернул тряпку в длинный канат и, намочив в бензине, сунул в горловину так, чтобы свободный конец свисал вниз. Потом он поставил свечу на высокую картонную коробку и вдавил конец тряпичного каната в верхнюю ее треть. Когда фитиль прогорит до этого уровня – займется огнепроводный фитиль…

Для страховки у самого подножия свечи Пилат положил скомканную бумагу, а на пол вылил целую канистру бензина. Уходя, он аккуратно зажег свечу и закрыл калитку на замок.

Оставшегося времени с лихвой хватит на отход.

– Молодой человек! – окликнул выходившего из ворот Пилата второй сторож.

«Вот черт! Оказывается, теперь они дежурят по двое». Пилат остановился.

– Не видел моего напарника? Он пошел на обход, – спросил сторож.

– В красной куртке? – уточнил Пилат.

– Да, да.

– Он там с мужиками разговаривает, на третьем ряду. Сказал, скоро подойдет, – соврал Пилат и медленно ускоряющейся походкой исчез за высоким забором ГСК «Дорожник». По пути он аккуратно избавился от бутафорских усов и содрал со щеки искусственный шрам из коллоида.

Минут через пятнадцать, когда новости закончились, оставшийся в будке сторож вспомнил о своем напарнике и с тревогой подумал:

«С кем же Семеныч может столько времени болтать, если на третий ряд еще никто не заезжал… Вдруг у него сердце прихватило?»

Сторож взял пузырек корвалола и неспешными, шаркающими шагами отправился на третий ряд. Убедившись, что там никого нет, он пошел на второй, к восемнадцатому боксу. Напарник говорил, что пойдет туда.

Едва он приблизился к воротам, как внутри гаража раздался хлопок и сильный взрыв. Выбитыми воротами сторожа смело, как травинку, а взметнувшиеся вверх вместе с рыжим огненным шаром осколки черепицы обрушились вниз, как каменный град.

Клубы ядовитого черного дыма поднимались высоко в небо и закручивались, словно жерло торнадо.

Заседание «инициативной группы» Верховского проходило в каминном зале загородного особняка банкира Голубева. В узком кругу обсуждались сугубо конфиденциальные проблемы, в число которых входил ультиматум главе государства. Он не может выдвигаться на основе лишь одних политических интриг и подковерной возни, а должен подкрепляться весьма весомым аргументом, игнорировать который президент будет не в состоянии. В верхних эшелонах власти такие же законы жизни, как и у простых смертных. Если переговоры не приносят результата, для достижения целей не брезгуют обыкновенными бандитскими приемчиками: угрозами, подкупом, шантажом. Все равно как к владельцу торговой палатки приходят бандиты и говорят: «Делись, принимай наши условия или уходи и отдавай ларек нам. Иначе мы сначала взорвем твой автомобиль, потом убьем жену, а потом тебя…» Отношения людей от самого низа до самого верха пронизывает одна и та же зеркальная проекция. Только у бандитов все топорно, дерзко и предельно определенно. К главе государства с грубыми предложениями не завалишься, поэтому приходится действовать тонко, осторожно, многоходово и тщательно сверять каждый шаг с «картой политических военных действий».