Первородный сон - Владислав Селифанов

ровно посередине узкой улочки и пристально всматривался в свою тень, отражающуюся на песке. Время от времени он старался ускользнуть от неё и так увлёкся, что не заметил старших братьев.

Хотаро и Ангмаяма не любили его. Хироюки рос в соцветье четырех младших сестер и в раннем детстве вёл себя скорее как девочка, нежели как будущий Поющий меч. Он любил ходить по саду с отстранённым видом, витать в облаках и размахивать бамбуковыми мечом и ножнами. Только он не дрался с невидимым соперником. Он рисовал на песке персонажей из легенды о пяти Бамбуковых Цветках.

Хотаро, заприметив его, превратился в хищного зверя. Он, равно как и Ангмаяма, любил топить страхи перед приближающейся женитьбой в издевательствах над уступавшим им десять лет младшим братом.

Они всегда выслеживали Хироюки и, завидев, с криками бросались навстречу. Подобно волчатам, они кружили вдвоём вокруг напуганного малыша, сгорбленного, приседающего на колени, держащего две бамбуковые палки дрожащими руками. Они не спешили нападать, дожидаясь, когда Хироюки потеряет волю к сопротивлению и устанет следить за перемещениями почти уже взрослых братьев. Когда его затравленный взгляд затягивался слезами, и он обречённо садился на пыльный пол, Хотаро и Ангмаяма молча кидались на братика и колотили его ножнами мечей. После побоев он надолго замыкался в себе. Этим же летом и вовсе перестал рисовать на песке свои детские рисунки.

Присмотревшись, Ангмаяма заметил нечто настораживающее. Руки младшего брата изменились. Предплечья налились силой и теперь резко контрастировали с девичьим выражением лица ребёнка. Он не просто махал палками, пытаясь увернуться от своей тени. Бамбуковый меч и ножны крутились в его ладонях на удивление слаженно и чересчур быстро. Но стоило ему заметить старших братьев, как он опять сгорбился и превратился в того самого плаксу Хироюки.

И всё же Ангмаяма высказал сомнения:

– Он ходит к казармам воинов и днями напролёт следит за их тренировками, а вечерами украдкой отрабатывает приёмы на манекене.

Хотаро взглянул на него едва ли не с презрением:

– Тем более ему стоит преподать очередной урок! Только погляди – он отрастил длинные волосы и стал заплетать их подобно воину. И всё равно он больше похож на девочку!

Братья посмеялись и ринулись в атаку. По своему обыкновению они принялись кружить вокруг Хироюки, время от времени топая правой ногой и изображая ложные выпады. Но на этот раз всё пошло не так, как обычно. Руки Хироюки так же дрожали, он так же приседал на колено и так же затравленно озирался. Однако его слёз братья так и не дождались.

Когда эта жестокая игра им наскучила, они ринулись в атаку. В этот момент «Улианта» глазами Ангмаямы успела заметить рождение внутреннего воина. Хироюки моргнул, и взамен страха и безнадежности в его взгляде возникло завораживающее спокойствие.

Ещё через мгновение Улианта проснулась от страшной боли, смешанной с теряющимся во сне диким рёвом Хотаро. Перед тем как атака достигла цели, Хироюки с невероятной ловкостью припал на землю и двумя синхронными ударами по коленям сбил старших братьев с ног.

Глава 13

– Я не выдержу без сна больше двух дней, господин архонт.

Улианта лежала на сухом полу шатра, поставленного ещё до начала первого ливня. Рядом, касаясь ее опухших колен, сидел Вельсиолл. Всю ночь он восстанавливал её повреждённые сном суставы и теперь, склонив голову, боролся с усталостью.

Эльтасмирии ожидали завтрака в специально отведённом только для них шатре, охраняемом четырьмя Поющими мечами. Чуткий Вельсиолл заметил, что изначально стражников было двое, но под утро, как только ливень стал утихать, к ним присоединилась еще пара воинов. Вельсиоллу не понравилось, что кхатазы не подошли к шатру – они подкрались, рассчитывая, что их действия окажутся незамеченными для морских гостей.

С рассветом архонт отправил Теольминта в лагерь взять чистой воды для посольства, а на самом деле выяснить, с чем связано усиление охраны. С этого момента прошло уже больше часа. Теольминт не возвращался. Сквозь ткань пробивалось солнце, но, несмотря на то, что ненастье прошло, на лицах эльтасмириев не было радости.

– Это уже второе сновидение и оно далось мне гораздо хуже. Вы сами видите это, господин Вельсиолл. – Улианта повторила слова, неоднократно сказанные ею за прошедшую ночь, и едва сдержала крик боли.

Вельсиолл знал, что так происходило не из-за забывчивости Улианты. С каждым погружением в сон живость её нервной системы подавлялась неведомой силой. Она проникала в Улианту, как споры гриба проникают в дерево, и постепенно вживлялась в её сознание. Первый час лечения Улианта говорила только на кхатазском языке. Вельсиолл не понимал слов, но догадывался, что она постоянно повторяет то, что видела во сне. Улианта говорила одно и то же, словно рассказывая невидимому собеседнику историю. Раз за разом, и так всю ночь.

К родной речи её вернул Теольминт. Равно как и Вельсиолл, он не сомкнул глаз этой ночью. Он тихо пел для неё. От звуков его голоса к Улианте постепенно начало возвращаться сознание. Архонт ответил ей предельно мягким тоном:

– Ты стесняешься сказать, что от моего лечения боль стала только сильнее. Но так и должно быть. Дело в том, что она зародилась не в суставах, а в твоём сознании. Она угнездилась там настолько крепко, что твои колени пострадали, будто от настоящего удара. Однако опухоль пройдёт к тому времени, когда мы выдвинемся к лорду Хироюки. Теольминт сейчас выменяет в лагере кхатазов дикую камелию, от которой у тебя не сомкнутся глаза до самого Минта’эдвен-Эарини.

Снаружи раздался шум, и в шатёр, откинув полог, вошел Теольминт. Улианта впервые за ночь улыбнулась, увидев его. Но по тому, как он стремительно ворвался внутрь, Вельсиолл сразу понял, что у посольства возникли дополнительные неприятности.

– Тебя не убили? – Едва слышно спросила Улианта.

– И даже не пробовали это сделать, – ответил ей Теольминт, – хотя я бы не удивился, если бы попытались.

– В лагере что-то случилось? – Спросил Вельсиолл.

– Судя по их лицам, мы близки к статусу нежелательных персон. – Теольминт поглядел на Улианту. – Поющие мечи видели один и тот же сон этой ночью. Я не знаю о чём этот сон, но этих воинов можно сразу отличить. Они стали иначе смотреть.

– Сон видели только Поющие мечи? – Спросил архонт.

Теольминт задумался. Он посмотрел на Вельсиолла, и в его взгляде промелькнуло восхищение.

– Действительно! Простые воины не изменились. Сон приснился только Поющим мечам. Это легко проследить по последствиям.

– Какие же они?

Теольминт задумался, подбирая слова:

– Лица тех, кто видел сон, напоминают восковую маску. Ими словно движет одна