Фонд и Империя - Айзек Азимов

Бэйта кивнула:

— Я приводила в отчаяние всех своих учителей, но все же мне удалось хоть чему-то научиться.

— Она у меня образованная, вот так, — самодовольно вставил Торан.

— И что же вы выучили? — спокойно продолжал Ранду.

— Все! Сейчас? — рассмеялась девушка.

Старик мягко улыбнулся:

— Что же, в таком случае, вы думаете о ситуации в Галактике?

— Я думаю, — сказала Бэйта кратко, что кризис, предсказанный Селдоном, неминуем, если только он связан с Планом Селдона. Это полный провал.

(Фрэн присвистнул в своем углу. «Ну и манера говорить о Селдоне!» — подумал он, но вслух ничего не сказал.)

Ранду задумчиво посасывал трубку.

— Правда? Почему вы так говорите? Я, знаете ли, тоже бывал в Фонде, когда был помоложе, и мне, как и вам, тоже приходили в голову всякие великие мысли. Но все же, почему вы так говорите?

— Ну… — Бэйта задумалась, закутав босые ноги в мягкую шкуру и удобно устроив маленький подбородок на пухлой ручке. — Мне кажется, что суть Плана Селдона состоит в том, чтобы создать мир лучший, чем древний мир Галактической Империи. Этот мир распадался три столетия назад, когда Селдон основал Фонд., и если история говорит правду, то он разрушался из-за болезни, вызванной тремя причинами: инертностью, деспотизмом и неправильным распределением товаров по Вселенной.

Ранду медленно кивнул, в то время как Торан гордо блестящими глазами смотрел на жену, а Фрэн в углу причмокнул языком и снова аккуратно наполнил свой бокал.

Бэйта продолжала:

— Если история Селдона правдива, то он предвидел полный распад Империи по своим законам психоистории, и он был в состоянии предсказать неизбежный тридцатитысячелетный период варварства перед установлением новой Второй Империи для возрождения цивилизации и культуры человечества. Цель его труда, на который он потратил жизнь, и состояла в том, чтобы создать такие условия, которые позволили бы обеспечить скорейшее восстановление всего.

Глубоким голосом Фрэн воскликнул:

— Вот почему он основал два Фонда, честь ему и хвала.

— Вот почему он основал два Фонда, — согласилась Бэйта. — Наш Фонд собрал всех ученых умирающей Империи, чтобы развивать науку и знания человечества дальше. Фонд имел такое расположение в пространстве и его историческое окружение было таким, что, сделав свои гениальные расчеты, Селдон предвидел, что через тысячу лет Фонд превратится в новейшую и более могучую Империю.

Последовала благоговейная тишина.

Девушка тихо сказала:

— Это старая история. Вы все ее знаете. В течение почти трех столетий каждое живое существо в Фонде знало ее. Но я подумала, что будет неплохо напомнить ее — хотя бы вкратце. Сегодня ведь день рождения Селдона, и хотя я из Фонда, а вы с Гавена, это нас роднит…

Она медленно зажгла сигарету и рассеянно посмотрела на ее горящий кончик.

— Законы истории так же абсолютны, как и законы физики, и если возможность ошибки велика, то лишь потому, что история не имеет дела с таким огромным количеством людей, как физика с атомами, а потому индивидуальные вариации имеют здесь большее значение. Селдон предсказал серию кризисов в течение тысячелетнего периода развития, каждый из которых направит новый виток истории по заранее продуманному пути. Эти кризисы руководят и нами: и потому сейчас должен происходить кризис.

Сейчас! — повторила она с силой. — Прошло уже почти целое столетие со времени последнего кризиса, и в этом столетии каждый порок Империи был повторен Фондом. Наш правящий класс знает только один закон — никаких перемен. Деспотизм. Они знают только одно правило — сила. Неправильное распределение. У них только одно желание — удержать то, что им принадлежит.

— В то время как остальные голодают! — внезапно взорвался Фрэн, сопроводив свои слова сильным ударом руки по подлокотнику. — Девушка, твои слова — жемчуг. Их толстые денежные мешки разрушают Фонд, в то время как храбрым торговцам приходиться скрывать свою нищету на отбросах миров, подобных Гавену. Это позор для Селдона, все равно, что швырнуть ему в лицо грязь, что сблевать ему на бороду! — Он высоко поднял руку, потом его лицо вытянулось. — Если бы у меня была вторая рука! Если бы… они меня послушали тогда!

— Отец, — сказал Торан, — не волнуйся.

— Не волнуйся, не волнуйся! — разъяренно передразнил его отец. — Нам здесь жить и умирать, а ты говоришь, не волнуйся.

— Вот наш современный Лэзэн Деверс, — сказал Ранду, показывая на него трубкой, — этот наш Фрэн. Деверс умер восемьдесят лет назад рабом в шахтах вместе с прадедом вашего мужа, потому что ему не хватало мудрости. И у него было слишком большое сердце…

— Да, клянусь Галактикой, я бы сделал то же, будь я на его месте, — ругнулся Фрэн. — Деверс был величайшим торговцем в истории — более великим, чем этот пустомеля Мэллоу, икона Фонда. Если эти головорезы, которые правят Фондом, убили его за любовь к справедливости, то тем больше их кровавый долг.

— Продолжайте, детка, — сказал Ранду. — Продолжайте, или он, не сомневайтесь, будет говорить всю ночь и бесноваться весь завтрашний день.

— Больше, собственно, нечего добавить, — сказала Бэйта, внезапно помрачнев. — Должен быть кризис, но я не знаю, как его вызвать. Прогрессивные силы Фонда находятся под тяжелейшим гнетом. Может быть у вас, торговцев, есть желание, воля, но за вами охотятся, и вы разъединены. Если бы все силы доброй воли в Фонде и за его пределами могли объединиться…

Фрэн резко и насмешливо рассмеялся:

— Слушай ее, Ранду, слушай ее. В Фонде и за его пределами, говорит. Девочка, девочка! Нет никакой надежды на этих слабаков из Фонда. Лишь некоторые там держат хлыст, а остальные наказываются, до смерти наказываются. Не осталось ни одного храбреца во всем этом прогнившем мире, что смог бы победить хоть одного хорошего торговца!

Все попытки Бэйты прервать его разбились о бесконечный поток слов.

Торан наклонился вперед и обвил ее голову рукой.

— Отец, — холодно сказал он, — ты же никогда не был в Фонде. Ты ничего не знаешь о нем. Говорю тебе, костяк там смелый и достаточно отважный. Я могу даже сказать тебе, что Бэйта была одной из тех, кто…

— Хорошо, мой мальчик, я никого не хотел обидеть. Разве здесь есть на что сердиться? — Старик был искренне смущен.

Торан горячо продолжал:

— Вся твоя беда, отец, в том, что у тебя провинциальный взгляд на вещи. Ты думаешь, что если несколько сотен тысяч торговцев полезли в дыры никому не нужной планеты на краю Неизвестности, то они великие люди. Конечно, любой сборщик налогов из Фонда, который попадает сюда, никогда уже не покинет это место, но это дешевый героизм. Что бы ты делал, если бы Фонд выслал флот?